Шилкин, Михаил Кузьмич

Михаил Кузьмич Шилкин
Дата рождения	1923(1923)
Место рождения	дер. Красиловка, Рославльский уезд, Смоленская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти	21 января 1945(1945-01-21)
Место смерти	Оборчиска, ныне гмина Бараново, Остроленкский повят, Мазовецкое воеводство, Польша
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1943—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Кузьмич Шилкин (1923, деревня Красиловка, Смоленская губерния — 21 января 1945, Бараново, ныне гмина Бараново, Остроленкский повят, Мазовецкое воеводство, Польша) — участник Великой Отечественной войны, наводчик станкового пулемёта 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой Рославльской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 49-й армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1945), красноармеец.

Биография

Родился в семье крестьянина. Русский. Окончил 7 классов. Работал в колхозе.

В ноябре 1943 года призван в Красную Армию.

С марта 1944 года в составе 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии 2-го Белорусского фронта красноармеец Шилкин участвует в Великой Отечественной войне.

В марте 1944 года в боях за рощу Крылатое в Чаусском районе Могилёвской области Беларуси стрелок 5-й стрелковой роты 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии красноармеец Шилкин при отражении трёх вражеских атак уничтожил 6 немецких солдат.

6 апреля 1944 года приказом по 364-му стрелковому полку № 07/н Шилкин награждён медалью «За отвагу».

В июне 1944 года в боях за деревню Городец, ныне Быховского районя Могилёвской области Беларуси пулемётчик 1-й пулемётной роты 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии красноармеец Шилкин заменил выбывшего из строя командира пулемётного расчёта и метким огнём пулемёта прикрыл наступающую пехоту, выбившую противника из деревни.

25 июня 1944 года приказом по 364-му стрелковому полку № 11/н, Шилкин награждён второй медалью «За отвагу».

21 января 1945 года, отражая контратаку противника у деревни Оборчиска, ныне гмина Бараново, Остроленкский повят, Мазовецкое воеводство, Польша, красноармеец Шилкин занял выгодную фланговую позицию. Открыв огонь по наступающей пехоте, меткими очередями нанёс врагу большой урон. Расстреляв все патронные ленты, продолжал бой гранатами. В ближнем бою уничтожил ещё 35 гитлеровских солдат. С тяжёлыми ранениями попал в плен. Фашисты нанесли отважному пулемётчику несколько штыковых ран, пытали его, требуя сведения о наших войсках. Когда же повели в тыл, Шилкин оказал сопротивление немецким солдатам и был ими убит.

Похоронен в населённом пункте Бараново (польск. Baranowo (województwo mazowieckie)), ныне гмина Бараново (польск. Gmina Baranowo)), Остроленкский повят, Мазовецкое воеводство, Польша.

10 апреля 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм красноармйцу Шилкину Михаилу Кузьмичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» посмертно.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (24.03.1945);
• орден Ленина (24.03.1945);
• две медали «За отвагу» (06.04.1944, 25.06.1944).

Память

• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москвы.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4459 Шилкин, Михаил Кузьмич]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Литература

• Воробьёв М. В., Титов В. Е., Храпченков А. К. Смоляне — Герои Советского Союза. — 3-е изд., доп. — М., 1982. — С. 589—590.

Ссылки

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0009/7d089b08.shtml Шилкин, Михаил Кузьмич] // Библиотека — Люди и книги.

Отрывок, характеризующий Шилкин, Михаил Кузьмич

– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.