Шрёдер, Курт

Курт Шрёдер (нем. Kurt Schröder; 6 сентября 1888, Хагенов — 5 января 1962, Франкфурт-на-Майне) — немецкий дирижёр и кинокомпозитор.

Изучал музыковедение, философию и германистику в Берлине и Ростоке, как музыкант остался самоучкой. В 1910 г. начал работать репетитором и актёром в театре города Кёнигсхютте, затем работал репетитором и дирижёром в оперных театрах Кёнигсберга, Кобурга, Мюнстера, Кёльна. В 1930—1942 гг. писал музыку к фильмам, в том числе в 1932—1934 гг. работал в съёмочной группе Александра Корды в Лондоне, где написал, помимо прочего, музыку к известному фильму «Частная жизнь Генриха VIII».

В 1946 году был назначен первым послевоенным руководителем Симфонического оркестра Франкфуртского радио и занимал этот пост до 1953 г. Среди прочего осуществил с оркестром концертное исполнение оперы Рихарда Вагнера «Тангейзер».

Ссылки

• [www.hr-online.de/website/rubriken/kultur/index.jsp?rubrik=38500&key=standard_document_858356 Краткий биографический очерк на сайте Гессенского радио]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Шрёдер, Курт

Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.