Штейнгардт, Лоуренс
| Лоуренс Штейнгардт англ. Laurence Steinhardt 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| 23 марта 1939 года — 12 ноября 1941 года | ||||
| Предшественник: | Джозеф Эдвард Дэвис | |||
| Преемник: | Уильям Стэндли | |||
| ||||
| 1948 — 1950 | ||||
| Рождение: | 6 октября 1892 Нью-Йорк, США | |||
| Смерть: | 28 марта 1950 (57 лет) | |||
Лоуренс Штейнгардт (англ. Laurence Steinhardt; 6 октября 1892, Нью-Йорк — 28 марта 1950) — американский дипломат, посол США в СССР.
Биография
Лоуренс Штейнгардт родился в Нью-Йорке в состоятельной еврейской семье 6 октября 1892 года. Он получил степень бакалавра математических наук в 1913 г., магистра математических наук и бакалавра юридических наук в 1915 г. в Колумбийском университете, затем работал в бухгалтерской фирме, пока США не вступили в Первую мировую войну. Он пошел в армию рядовым и впоследствии стал ассоциированным советником военного министерства.
В 1923 г. он женился на Далси Хоффман (англ. Dulcie Yates Hoffman). В 1920 г. он стал работать в юридической фирме Гуггенгеймера, Унтермейера и Маршалла, где его дядя по материнской линии Сэмюэл Унтермейер был партнером. Его дядя был также значимой фигурой в Демократической партии в Нью-Йорке, сторонником и другом Франклина Делано Рузвельта, Джозефа Дэвиса и многих других выдающихся демократов. Вскоре Штейнгардт стал отдавать много времени и денежных средств президентской кампании Рузвельта.
В 1932 г. он был назначен в комитет по подготовке конвента, а затем в финансовый комитет Демократической партии[1].
Хотя Штейнгардт не был близким другом Рузвельта, они были не просто знакомы. Штейнгардт считал, что Рузвельт — выдающийся человек, обладающий даром предвидения. Со своей стороны, Рузвельт считал Штейнгардта верным политическим сторонником и умелым дипломатом. Он сказал Штейнгардту в июне 1940 г.: «Вы выполнили задание на все сто процентов» в Москве[1].
После своего избрания в 1932 году Рузвельт предложил Штейнгардту пост посла в Швеции. Благодаря своему богатству Штейнгардт был независимым человеком и решил принять предложение. Он не собирался строить карьеру на дипломатической службе, но ему с женой Далси полюбились Швеция и посольская работа. Позднее он был назначен послом США в Перу.
23 марта 1939 года, менее чем за полгода до начала Второй мировой войны, Штейнгардт был назначен послом США в СССР. Вручение верительных грамот состоялось 11 августа 1939 года. Нападение Германии на Советский Союз заставило иностранные посольства эвакуироваться в город Куйбышев (ныне Самара).
Штейнгардт выехал в Куйбышев в конце 1941 года, оставив в Москве второго секретаря Льюэллина Томпсона и часть сотрудников посольства.
12 ноября 1941 года Штейнгардт был назначен послом США в Турции, где работал до окончания войны. Позднее президент США Трумэн направил его послом в Чехословакию, а затем в Канаду, где он погиб в авиационной катастрофе.
Напишите отзыв о статье "Штейнгардт, Лоуренс"
Примечания
- ↑ 1 2 Деннис Данн, «Между Рузвельтом и Сталиным. Американские послы в Москве». Перевод Михаила Гребнева. Три квадрата, М., 2004. См. Часть 3. Лоуренс Штейнгардт: 1939—1941, с. 153—220. англ. Dennis J. Dunn. Caught Between Roosevelt and Stalin. America's Ambassadors to Moscow. University Press of Kentucky.
Ссылки
- [www.arlingtoncemetery.net/lasteinh.htm Lawrence Adolph Steinhardt]
Отрывок, характеризующий Штейнгардт, Лоуренс
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
