Щепкин, Вячеслав Николаевич

Вячеслав Николаевич Щепкин
Научная сфера:	Славистика, палеография
Подпись:

Вячесла́в Никола́евич Ще́пкин (25 мая (6 июня) 1863 — 2 декабря 1920) — российский славист, языковед, палеограф и историк древнерусского искусства; сын Николая Михайловича Щепкина, брат Евгения и Николая Щепкиных, внук актёра Михаила Щепкина.

Биография

Вячеслав Николаевич Щепкин родился, согласно БСЭ, в Богородском уезде, Московской губернии в местечке Тимонино (Никольское); по другим сведениям («Московские профессора XVIII — начала XX веков») — в Москве.

Учился в московском Петропавловском училище, с августа 1879 года — в 3-й московской гимназии, которую окончил с золотой медалью в 1881 году. Высшее образование получил на историко-филологическом факультете Московского университета (1885) — был учеником Ф. Ф. Фортунатова; его лекции продолжал посещать и после окончания университета. Будучи студентом, он активно включился в работу над болгарским словарем, который составлял А. Л. Дювернуа. За выпускное сочинение «О малорусском и сербском элементе в поэзии Богдана Залесского» получил степень кандидата и был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре славяноведения.

В феврале 1887 года был определён помощником хранителя Московского исторического музея.

В 1890 году Щепкин успешно сдал магистерские экзамены и был избран членом-корреспондентом Московского археологического общества (с 1898 года — действительный член).

В 1899 году за диссертацию «Рассуждение о языке Саввиной книги» (СПб., 1901) получил степень магистра славянской словесности. С конца июля 1900 года — приват-доцент Московского университета. В 1901 году работал в Ватиканской библиотеке.

С августа 1903 года — младший хранитель исторического музея.

В 1906 году в Московском университете защитил докторскую диссертацию «Болонская псалтырь» (СПб., 1906) и с мая 1907 года — экстраординарный профессор университета по кафедре славянской филологии, продолжая оставаться хранителем исторического музея. С июля 1912 года — ординарный профессор и одновременно — старший хранитель исторического музея, где продолжал работать до февраля 1917 года. Кроме университета В. Н. Щепкин преподавал на Высших женских курсах (с 1906 года — профессор).

В 1913 году В. Н. Щепкин был избран членом-корреспондентом Академии наук по отделению русского языка и словесности.

Вячеслав Николаевич Щепкин скончался в Москве 2 декабря 1920 года; похоронен на Новодевичьем кладбище.

Его дочь Марфа (1894—1984) также избрала профессию слависта и палеографа, стала доктором исторических наук, с 1919 по 1981 год работала в Государственном историческом музее.

Научные труды

Щепкину принадлежит ряд работ по славянскому языкознанию и литературе, по палеографии, русским древностям и иконописи, помещенных в «Трудах» Общества истории и древностей, Московского археологического общества, Русского отделения Императорской академии наук и «Archiv für Slavische Philologie». В 1903 году Вячеслав Николаевич Щепкин издал по поручению исторического музея, 11 вып. «Описания памятников музея» (Житие св. Нифонта лицевое XVI в., иконографический анализ и описание миниатюр и альбом снимков). Занимался исследованием новгородской школы живописи.

Сочинения

• Фигура пастыря-старца на иконе Рождества Христова. — М.: т-во тип. А.И. Мамонтова, 1897 — 8 с.
• Эпоха новооткрытой Троицкой фрески. — М.: т-во тип. А.И. Мамонтова, 1902 — 10 с.
• Саввина книга. — М., 1903.
• Учебник болгарского языка. — М.: т-во тип. А.И. Мамонтова, 1909 — 106 с.
• Старославянское чтение. — М., 1911.
• Графика у славян. — СПб., 1911.
• История южных славян. — СПб., 1911 — 332 с.
• Русская палеография. — СПб., 1913.
• Введение в славяноведение. — М., 1914.
• Учебник русской палеографии. — М., 1918.
• Русская палеография / [Вступ. статья чл.-кор. АН СССР Р. И. Аванесова]; АН СССР. Отд-ние литературы и яз. Комис. по истории филол. наук. — М.: Наука, 1967. — 224 с.

Источники

• Щепкин, Вячеслав Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2006. — С. 282—283. — 300 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.
• Щепкин Вячеслав Николаевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Ссылки

• [krotov.info/history/19/1890_10_2/1863_schepkin.htm Вячеслав Николаевич Щепкин] в «Библиотеке Якова Кротова»
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52865.ln-ru Профиль Вячеслава Николаевича Щепкина] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Щепкин, Вячеслав Николаевич

Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.