Руэр, Эжен

Эжен Руэр<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

Эжен Руэр (фр. Eugène Rouher; 30 ноября 1814, Рьом — 3 февраля 1884, Париж) — французский политический деятель, близкий сподвижник Наполеона III, получивший прозвище «вице-император».

Вторая республика

Был выдающимся адвокатом в своём родном городе Рьоме и обратил на себя всеобщее внимание в нескольких делах о преступлениях печати. Сначала он считался республиканцем, но уже в 1846 году выставил, хотя и безуспешно, свою кандидатуру как сторонник Гизо. Вообще, он охотно переменял свои политические убеждения с каждой переменой господствующих течений. После революции 1848 года он вновь стал республиканцем, и заявлял, что желает полной свободы собраний, лучшего распределения налогов, отмены всех косвенных пошлин: «всё с помощью народа, всё для народа!» Выбранный в Учредительное собрание, он занимал место на республиканских скамьях. В Законодательном собрании он оказался уже членом правой и только раз голосовал против неё, за отмену налога на соль. Когда начала восходить звезда Луи Наполеона, он стал его горячим адептом и 31 октября 1849 года был назначен министром юстиции. Он называл с трибуны Февральскую революцию катастрофой, защищал закон 31 мая 1850 года, ограничивающий всеобщее голосование. Когда Наполеон задумал отменить этот закон, то Руэру, вместе с товарищами по кабинету, пришлось 26 октября 1851 года подать в отставку.

Вторая империя

В подготовке переворота 2 декабря он прямого участия не принимал; однако, Наполеон вполне полагался на него, и в самый день 2 декабря 1851 года он был вновь назначен министром юстиции. Через полтора месяца (23 января 1852 года) он вышел в отставку, так как не одобрял конфискации имущества Орлеанского дома, но, некоторое время спустя, был назначен вице-президентом государственного совета. В 1855—1863 годах Руэр был министром земледелия, торговли и общественных работ; в 1856 году назначен сенатором.

В качестве министра, он энергично проводил политику свободной торговли, за которую стоял Наполеон, и подготовил торговый трактат с Англией 1860 года; переговоры вели Руэр и Барош с французской стороны, Кобден и Коули — с английской. В 1862 году был заключён на тех же началах договор с Бельгией.

«Вице-император»

В 1863 году Руэр был назначен президентом Государственного совета, а вскоре после того — государственным министром (Ministre d'Etat). В этой должности Руэр являлся главным правительственным оратором в Законодательном корпусе; обладая довольно значительным полемическим даром, он не без искусства отстаивал правительственную политику против нападок оппозиции, в рядах которой находились такие люди, как Адольф Тьер и Жюль Фавр. Положение его было не из лёгких. В области иностранной политики ему приходилось поддерживать «наиболее великую идею царствования», то есть экспедицию в Мексику, потом прославлять мексиканскую империю, «созданную французскими руками»; после печального фиаско экспедиции он сумел избежать ответственности за неё. Ему приходилось оправдывать бездействие французского правительства в 1864 и 1866 годах и доказывать, что объединившаяся Германия менее опасна для наполеоновской Франции, чем прежняя слабая Германская конфедерация. В 1867 году, в ответ на требование объединившейся Италии очистить папский Рим от французского гарнизона, Руэр произнёс в Законодательном корпусе своё знаменитое «Jamais!» («Никогда!»).

Положение Руэра в области внутренних дел было не менее трудно; ему приходилось отстаивать принципы свободной торговли, которые находили многочисленных противников даже в среде правительственного большинства. В этот период Руэр пользовался большим влиянием на Наполеона и на ход дел, так что Оливье не без основания назвал его, в 1867 году, «вице-императором», и это прозвище осталось за Руэром.

Реформы 1869—1870

Значительное усиление оппозиции на выборах 1869 года заставило Наполеона III изменить свою политику. 13 июля Руэр был назначен председателем Сената и должен был руководить прениями о пересмотре конституции, которому он противился в качестве министра. С чрезвычайной быстротой он изменил фронт и уже во вступительной речи прославлял «счастливое согласие правительства с законодательным корпусом», подготовившее реформу, и протестовал против тех, кто хотел бы, чтобы Франция осталась в состоянии застоя, когда либеральные идеи идут вперёд в целой Европе. После сенатус-консульта 1 сентября шла речь о назначении Руэра премьером, но оно не состоялось; приглашен был сформировать кабинет и проводить реформы его враг Оливье, после чего Руэр обнаруживал некоторые колебания, поддерживая то министерство, то тех, которые желали его низвергнуть. В числе прочих приближённых Наполеона, он склонял императора к войне с Германией. «Франция готова, — говорил он накануне объявления войны, — час победы близок».

В день революции 4 сентября Руэр пытался вдохнуть бодрость в растерявшийся сенат, но это ему не удалось, и бывший вице-император поспешным бегством из Парижа в Лондон спасся от оскорблений со стороны народа.

Бонапартистская оппозиция

В Лондоне он основал журнал «La Situation», защищавший дело Наполеона и приглашавший Сенат и Законодательный корпус собраться где-нибудь в провинции для восстановления империи. В 1871 году Руэр вернулся в Париж. На дополнительных июльских выборах он безуспешно выступал в двух департаментах; тогда один бонапартист, избранный на Корсике, сложил с себя полномочия, чтобы очистить место Руэру, и Руэр был действительно избран (февраль 1872 года), после ожесточённой борьбы, сопровождавшейся значительными беспорядками. С этих пор Руэр был в национальном собрании, потом в палате депутатов вождём бонапартистской партии. После смерти Наполеона III (1873) он был членом опеки над малолетним принцем Наполеоном Эженом. После смерти последнего (1879) он стоял за признание принца Наполеона главой фамилии. С тех пор он принимал мало участия в общественной жизни, оставаясь, однако, членом палаты депутатов, где он в 1880 году произнёс замечательную речь в защиту свободы торговли.

Ссылки

• Руэр, Эжен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Руэр, Эжен

– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.