Браунинг, Элизабет Барретт

Элизабет Барретт Браунинг
Elizabeth Barrett Browning
Место рождения:	Дарем, Англия
Место смерти:	Флоренция, Италия
Род деятельности:	поэтесса, переводчица
Годы творчества:	1820—1861
Жанр:	стихотворение, поэма, роман в стихах
Язык произведений:	английский

Элизабет Барретт Браунинг (в девичестве Моултон Барретт) (англ. Elizabeth Barrett Browning, 6 марта 1806 — 29 июня 1861) — известная английская поэтесса Викторианской эпохи.

Биография

Элизабет Барретт родилась в 1806 году в семье вест-индского плантатора. Ещё в детские годы она читала философские труды, изучала древнегреческий, французский и латинский языки.

В десятилетнем возрасте Элизабет сочиняла стихи к семейным праздникам, а в 1820 году написала свою первую поэму — «Марафонская битва» (англ. The Battle of Marathon), опубликованную стараниями её отца. В 1826 году вышел сборник юной поэтессы «Опыт о разуме и другие стихи» (англ. An Essay on Mind and Other Poems), а в 1833 году она перевела трагедию Эсхила «Прикованный Прометей» (англ. Prometheus Bound).

В 1835 году семья перебралась в Лондон. В 1838 году был издан сборник «Серафим и другие стихи» (англ. The Seraphim and Other Poems), после чего её имя стало широко известно читающей публике. В том же году из-за ухудшения здоровья она уехала в город Торки (графство Девоншир), но, пережив сильный нервный срыв после гибели там её любимого брата Эдварда, в 1841 году вернулась в Лондон, где вела уединённый образ жизни. В 1843 году было опубликовано её стихотворение «Плач детей» (англ. The Cry of the Children), посвящённое детскому рабству. Оно неоднократно переводилось на русский язык и послужило основой для одноимённого произведения Н. А. Некрасова.

10 января 1845 года Роберт Браунинг, восхищённый стихами Элизабет, написал ей письмо, и началась любовная переписка. 12 сентября 1846 года Элизабет и Роберт тайно обвенчались и вскоре уехали в Италию. Некоторое время прожив в Пизе, супруги перебрались во Флоренцию, где в 1849 году у них появился сын.

Пик популярности Элизабет Браунинг пришёлся на 1850-е годы, когда была выпущена одна из наиболее известных её работ — «Сонеты с португальского» (англ. Sonnets from the Portuguese) — сборник любовных стихов. Роман в стихах «Аврора Ли» (англ. Aurora Leigh, 1856) остро обозначил проблему социальной несправедливости. Поэмы «Окна дома Гвиди» (англ. Casa Guidi Windows, 1851) и «Песня к конгрессу» (англ. Poems Before Congress, 1860) были написаны под впечатлением итальянской революции 1848 года.

Элизабет Браунинг умерла на руках у мужа во Флоренции летом 1861 года; похоронена там же, на Английском кладбище.

Образ в культуре

В её честь назван кратер Браунинг на Венере.

Роман Элизабет и Роберта был представлен в драме Рудольфа Бесье «Барретты с Уимпоул-стрит», получившей сценическую известность и несколько раз экранизированной (1934, 1957). Роль Элизабет исполняли Кэтрин Корнелл, Норма Ширер, Дженнифер Джонс.

В фильме «Всё, чего желаю» (1953 г.) героиня Барбары Стэнвик читает стихотворение "How Do I Love Thee?"

Вирджиния Вулф написала шутливую биографию коккер-спаниеля Элизабет «Флаш» (1933), посредством которой рассказала о жизни супругов Браунинг.

Строки из сонета Браунинг выгравированы на серебряном портсигаре Митча в пьесе Теннесси Уильямса «Трамвай „Желание“».

Стихотворение Браунинг «Когда наши души прямые и сильные…» прозвучало в кинофильме «История любви» и сериале «Ангел или Демон».

Литература

• Андре Моруа (Перевод с французского В. Меранова) [magazines.russ.ru/inostran/2002/5/morua.html Роберт и Элизабет Браунинг] // Иностранная литература. — 2002. — № 2.
• Броунинг, Елисавета // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%9B%D0%B8%D1%82.%20%D1%8D%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%8F/%D0%91%D1%80%D0%BE%D1%83%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%20%D0%91.%20%D0%91./ Элизабет Барретт Браунинг в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2873 дня))

Ссылки

• [poetry_pearls.tripod.com/Poets/BrowningE.htm Стихи Элизабет Браунинг] в Библиотеке английской поэзии

Отрывок, характеризующий Браунинг, Элизабет Барретт

Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.