Яцимирский, Константин Борисович

Константин Борисович Яцимирский
Дата рождения:	4 апреля 1916(1916-04-04)
Место рождения:	село Пологи, Тепликский район, Винницкая область
Дата смерти:	21 июня 2005(2005-06-21) (89 лет)
Место смерти:	Киев, Украина
Страна:	СССР СССР→Украина Украина
Научная сфера:	физико-химический анализ, комплексные соединения
Место работы:	Подольское пехотное училище, Ивановский химико-технологический институт, Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко, Институт физической химии имени Л. В. Писаржевского
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	профессор, академик АН УССР
Альма-матер:	Среднеазиатский государственный университет, Ташкент
Научный руководитель:	А. Ф. Капустинский
Награды и премии:	Ордена СССР Медали СССР   Награды Украины Научные награды Премия имени Л. А. Чугаева (1976) Заслуженный профессор Международного научного фонда Сороса (1994)

Константин Борисович Яцимирский (4 апреля 1916 года — 21 июня 2005 года) — учёный-химик, академик Академии наук Украинской ССР, награжден Орденом «Знак Почёта» (1944), Орденом Трудового Красного Знамени(1971, 1976), Орденом Октябрьской Революции (1986), многими медалями, лауреат премии имени Л. А. Чугаева (1976).

Биография

Родился 4 апреля 1916 года в селе Пологи Гайсинского уезда Каменец-Подольской губернии (сейчас это Тепликский район, Винницкая область).

В 1931 году — окончил школу-семилетку в городе Черкассы и поступил в Черкасский лесной техникум, который в 1932 году перевели в город Чугуев Харьковской области. Во время учёбы в техникуме работал секретарём и членом комитетов ряда комсомольских организаций.

В 1934 году — окончил Чугуево-Бабчанский лесной техникум и был оставлен работать помощником заведующего Малиновским производственным участком Чугуево-Бабчанского Учебного лесхоза НКЗ УССР.

В 1935 году — был переведен на научно-исследо­вательскую работу в Узбекскую лесоопытную станцию, сначала в должности техника-лесо­вода, а с 1936 года — исполнял обязанности заведующего Аман-Кутанским опорного пункта этой станции.

Тогда же написал первую научную статью «Орехи Аман-Кутана», которая была опубликованная в 1938 году в «Трудах Узбекской лесоопытной станции».

В 1936 году — поступил на химический факультет Среднеазиатского государственного университета (Ташкент).

Вел научно-исследовательскую работу сначала на кафедре органической химии под руководством профессора И. П. Цукерваника (впоследствии ставшего действительным членом АН Узбекской ССР), а затем на кафедре физхимии у профессора М. И. Усановича (автора обобщенной теории кислот и оснований, впоследствии ставшего действительным членом АН Казахской ССР).

В 1940 год — опубликовал первые 3 научные работы по химии в «Журнале общей химии» и в «Бюллетене Всесоюзного химического общества имени Д. И. Менделеева».

7 июля 1941 года — защитил свою дипломную научную работу, которая была посвящена изучению кислотно-основных взаимодействий в уксусном ангидриде и получил диплом с отличием об окончании САГУ. Качество дипломной работы было высоко оценено и ему предложили защитить её в качестве кандидатской диссертации. После сдачи кандидатского минимума экзаменов, 8 августа 1941 года на Ученом Совете САГУ защитил диссертацию на тему: «Апротонное кислотно-основное взаимодействие в уксусном ангидриде», а 29 сентября 1941 года — утвержден в ученой степени кандидата химических наук.

После защиты немного поработав ассистентом кафедры физической химии САГУ, и в октябре 1941 года был призван в Красную Армию и с 1 ноября 1941 года стал курсантом Военной Академии Химической защиты НКО имени К. Е. Ворошилова.

В июне 1942 года, после завершения краткосрочных курсов среднего командного состава, по распоряжению Главного военно-хозяйственного управления (ГВХУ) Красной Армии был направлен преподавателем химии и военно-химического дела в Подольское пехотное училище, в котором он и проработал до демобилизации в декабре 1945 года.

В 1944 году вступил в члены ВКП(б) (парторганизация Подольского пехотного училища).

Работая в Подольском пехотном училище, продолжал заниматься научными поисками в области теоретической химии. Для доклада о результатах проведенных исследований был выбран ближайший ВУЗ, который не был отправлен в эвакуацию — Ивановский химико-технологический институт.

В течение Великой Отечественной войны неоднократно приезжал в Иваново; на заседании Ивановского отделения ВХО имени Д. И. Менделеева сделал 6 сообщений по итогам своих изысканий, а летом 1945 года, через 2 месяца после окончания войны с Германией, сделал доклад на первой Всесоюзной конференции по электрохимии, проходившей в стенах ИХТИ.

В декабре 1945 года был демобилизован, и тогда же подал заявление для приема на работу в ИХТИ, где проработал до 1958 года, пройдя путь от ассистента кафедры неорганической химии до заместителя директора по научной работе.

Заведующий кафедрой неорганической химии ИХТИ профессор Иван Иванович Заславский заметил неординарность молодого коллеги и порекомендовал ему обратиться к заведующему кафедрой неорганической химии МХТИ имени Д. И. Менделеева члену-корреспонденту АН СССР Анатолию Федоровичу Капустинскому (1906—1960) с целью определения тематики дальнейших исследований для защиты докторской диссертации. По инициативе А. Ф. Капустинского Яцимирским был начат и в дальнейшем выполнен большой цикл теоретических и экспериментальных исследований по термохимии комплексных соединений.

С 1 января 1947 года — без отрыва от основной работы в ИХТИ учится в докторантуре при Институте общей и неорганической химии АН СССР (консультанты по теме докторской диссертации — директор ИОНХ, академик АН СССР Илья Ильич Черняев (1891—1966) и А. Ф. Капустинский).

Учитывая важность тематики диссертации, ставшей «неотложной задачей неорганической химии», А. Ф. Капустинский в 1947 г. обратился в Ученый Совет ИХТИ с письмом, в котором отметил «одаренность и преданность науке» со стороны диссертанта, назвав его «одним из самых выдающихся химиков молодой научной школы».

В сентябре 1947 года Яцимирский освобождается от должности начальника НИС ИХТИ для наиболее плотной подготовки докторской диссертации.

В октябре 1947 года — утвержден ВАК в ученом звании доцента.

В 1947 году семья Яцимирских закрепилась в Иваново, получив двухкомнатную квартиру в студенческом общежитии площадью 24 квадратных метра. Позднее семья жила на улице Пушкина, сначала в д. 3, потом в д. 7. Лидия Евсеевна, ботаник по образованию, изучала флору Ивановской области, и преподавала биологию в школе № 32.

В 1948 году — защита докторской диссертации, тема: «Термохимия комплексных соединений» в Институте общей и неорганической химии Академии наук СССР. Оппоненты на защите диссертации — члены-корреспонденты АН СССР А. А. Гринберг и В. В. Лебединский, а также профессор МГУ К. Г. Хомяков. Защита прошла блестяще.

В 1949 году — присвоение учёной степени доктора химических наук и утверждение в учёном звании профессора кафедры аналитической химии. К этому времени было опубликовано 40 его научных трудов.

В 1952 году — окончил вечерний университет марксизма-ленинизма.

С апреля 1955 года по декабрь 1958 года работает в должности заместителя директора ИХТИ по научной работе, организовав в ИХТИ первую проблемную лабораторию по термодинамике химических реакций, которую он и возглавил. Провел большую работу по организации издания всесоюзного журнала «Известия высших учебных заведений. Химия и химическая технология». Осенью 1957 года журнал был создан и с 1 февраля 1958 года стал издаваться в Иванове при ИХТИ, а Яцимирский был назначен ответственным редактором журнала.

Стремясь усовершенствовать преподавание аналитической химии в ИХТИ, усовершенствовать лабораторный практикум по этой дисциплине освоил кинетические методы анализа в лабораториях кафедры (одной из первых в стране) и ввел полумикрометод количественного анализа, давший экономию реактивов, труда и времени. Возглавляемая им кафедра, являлась пионером в деле введения в ВУЗах страны преподавания физико-химических методов анализа.

В 1961 году — избирается членом-корреспондентом АН УССР по специальности «Химия комплексных соединений», а также заведующим отделом химии комплексных соединений Института общей и неорганической химии АН УССР (проработав там до 1969 года), директор которого в то время — член-корреспондент АН СССР (с 1953 г.), действительный член АН УССР (с 1954 г.) Антон Владимирович Думанский (1880—1967).

Отъезд Яцимирского в Киев состоялся лишь в 1962 году, когда приказом ректора ИХТИ К. Н. Белоногова от 1 сентября 1962 года он был освобожден от занимаемой должности заведующего кафедрой аналитической химии и профессора ИХТИ (Жена Лидия Евсеевна оставалась в Иванове с сыновьями еще один год, пока старший сын Виталий в 1963 году не окончил ИХТИ).

По приезде в Киев, работает в ИОНХ АН УССР, а с 1962 по 1981 годы преподает в должности профессора кафедры химии и анализа редких элементов химического факультета Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко.

С 1963 по 1978 годы — работа в должности академика-секретаря Отделения химии и химической технологии АН УССР.

В 1964 году — избран действительным членом АН УССР.

С 1969 по 1981 годы — работа директором Института физической химии имени Л. В. Писаржевского АН УССР.

В 1992 году — избрание членом-корреспондентом Academia Peloritana dei Pericolanti (Италия).

Умер 21 июня 2005 года в Киеве.

Научная деятельность

С помощью термохимии, спектральных и радиоспектроскопических методов определял строение координационных соединений и параметры химических связей в них. Установил (1951) закономерности, связывающие энергии решётки, радиусы ионов, теплоты растворения и образования солей, энтропии ионов в кристаллах и растворах. Изучил (совместно с С. В. Волковым) закономерности строения и свойств комплексных соединений переходных металлов и лантаноидов в водных и неводных растворах. Предложил (1966) новый метод определения констант устойчивости комплексов. Обнаружил и обосновал (1969) ненаправленное взаимное влияние лигандов в комплексных соединениях. Разработал оригинальные каталитические методы определения ультрамикроколичеств различных элементов. Обнаружил (1982) новые колебательные реакции с макроциклическими комплексами меди и никеля.

Начиная с 1950 года, К. Б. Яцимирский с учениками проводил работы по определению полных термодинамических характеристик реакций комплексообразования (ΔН, ΔG, ΔS) для различных соединений ртути, кадмия, свинца, лантаноидов и других элементов с различными лигандами. Для нахождения изменения свободной энергии в этих реакциях (ΔG = RT lnK) необходимо было изучить равновесие реакций комплексообразования в растворах. К. Б. Яцимирский в 1956 году предложил довольно универсальный способ определения констант устойчивости К (или констант нестойкости) координационных соединений на основании определения изменения любого доступного для измерения физического свойства, связанного линейной зависимостью с концентрацией образующихся в растворе комплексов. Этот способ вошел в научную литературу под названием «метод Яцимирского».

В 1951 году в издательстве АН СССР вышла монография К. Б. Яцимирского «Термохимия комплексных соединений» (251 с.), в которой в основу анализа термохимических данных было положено понятие энергии решетки комплексных солей. Вычисление этой энергии позволяло находить энергию образования газообразных комплексных ионов и оценивать их важнейшие энергетические параметры (энергию присоединения лигандов к центральному иону, сродство к различным ионам, теплоту сольватации и т. д.). Для выполнения расчетов необходимо было иметь данные об эффективных размерах радиусов комплексных ионов, которые были установлены К. Б. Яцимирским и названы им термохимическими радиусами. В ходе применения этих радиусов ко многим соединениям была проведена ревизия многочисленных опубликованных ранее термохимических данных, в результате чего были выявлены ошибки в зарубежных справочных изданиях.

Исследования по константам нестойкости были обобщены в монографии К. Б. Яцимирского и В. П. Васильева «Константы нестойкости комплексных соединений», изданной в 1959 г., и позже переведенной на английский и китайский языки и изданной в США, Великобритании и Китае.

В 1952 г. в ИХТИ К. Б. Яцимирским начаты работы по исследованию гомогенных и гомогенно-каталитических реакций и по их применению для определения субмикрограммовых количеств химических веществ в физико-химических системах. На основе этих работ были созданы экспериментальные и теоретические основы кинетических методов анализа, использующих зависимость скорости реакции от концентрации определяемого вещества. К. Б. Яцимирский — автор широко применяемых в настоящее время вариантов кинетических методов: метода тангенсов, дифференциального, каталиметрического титрования, методов, использующих измерение продолжительности индукционного периода и каталитических полярографических токов. Им разработаны и предложены новые методы определения ультрамалых количеств многих редких и цветных металлов в различных природных и промышленных объектах. Систематизацией и обобщением этих работ явилась монография К. Б. Яцимирского «Кинетические методы анализа», выдержавшая 2 издания (1963 и 1967) и переведенная затем на английский, польский и венгерский языки.

Придя в ИФХ АН УССР Яцимирский продолжил тематику исследований, начатую в ИХТИ. Особенно расширилась работа в области теории и практики кинетических методов анализа. Последователи и ученики Константина Борисовича были не только в Иванове и Киеве, они появились и в Москве (МГУ им. М. В. Ломоносова, МИТХТ им. М. В. Ломоносова), в Вильнюсе (государственный университет), в Саратове (государственный университет), в Болгарии (Софийский ГУ), в Польше (Лодзинский ГУ), в ГДР (Лейпцигский ГУ) и других местах. В Киеве К. Б. Яцимирский усиленно стал заниматься применением методов квантовой химии к изучению строения неорганических соединений, а также внес большой вклад в квантовую бионеорганическую химию. Многие работы К. Б. Яцимирского и его учеников посвящены изучению с квантовохимических позиций электронного и пространственного строения координационных соединений с макроциклическими лигандами (тетраазамакроциклы, краун-эфиры, фосфорилсодержащие лиганды и т. п.).

В 1972 году Яцимирский начал исследования в новой для него области — бионеорганической химии, сформировавшейся на стыке таких дисциплин, как неорганическая химия, биохимия, молекулярная биология, медицина. Под его руководством изучалось взаимодействие биологически важных молекул (аминокислот, пептидов, нуклеотидов, витаминов, коферментов) с ионами металлов в растворах, при этом определялись состав, устойчивость и строение бинарных и разнолигандных биметаллических комплексов, а также количественные параметры, характеризующие взаимное влияние лигандов в этих комплексах. В 1976 г. в Киеве вышла монография К. Б. Яцимирского «Введение в бионеорганическую химию» (144 с.).

В конце 80-х гг. ХХ века К. Б. Яцимирский начинает исследования по изучению колебательных химических реакций, протекающих в хаотическом режиме и формулирует основные факторы, позволяющие утверждать, в каком режиме (периодическом или хаотическом) будет протекать колебательная химическая реакция. Вообще, Константин Борисович был убежден, что ученый не должен застаиваться на какой-то «своей проблеме», и раз в 10 лет ему следует менять направление вектора научных поисков. Примером он служил сам. Этому помогало владение им немецким, английским и французским языками.

Педагогическая и общественная деятельность

Внес особый вклад в координацию научных исследований в качестве председателя Научного Совета по неорганической химии АН УССР, заместителя председателя и руководителя секции бионеорганической химии Научного Совета по неорганической химии АН СССР, главного координатора работ в области бионеорганической химии, выполняющихся в 6 странах бывшего социалистического содружества (СССР, НРБ, ГДР, ПНР, ЧССР, СРР).

Автор 26 учебников и монографий, опубликовано более 1000 статей и тезисов докладов, получено 22 авторских свидетельств и патентов на изобретения, подготовлено около 20 докторов и более 60 кандидатов наук.

Участвовал во многих международных конференциях по координационной химии (Швеция, 1962; Австрия, 1964; Швейцария, 1966; Япония, 1967; Австралия, 1969; Польша, 1970; Канада, 1972; Ирландия, 1974; Бразилия, 1977; Чехословакия, 1978; Венгрия, 1982; Италия, 1991), по аналитической химии (Чехословакия, 1959), по катализу (Вашингтон, 1975), по неводным растворам (Англия, 1976) и др. Он являлся организатором и неизменным участником многих Всесоюзных конференций, Чугаевских совещаний.

Вел большую педагогическую деятельность, и желающих попасть в аспирантуру к Яцимирскому было очень много. Требовал научные отчеты раз в год от всех преподавателей, а от аспирантов — раз в семестр, что в сочетании с интеллектуальным потенциалом Яцимирского и его готовностью помочь в трудных обстоятельствах давали свои плоды.

Его аспиранты защитили более десятка кандидатских диссертаций в области термохимии комплексных соединений и более десятка кандидатских диссертаций в области кинетических методов анализа.

К. Б. Яцимирский был прекрасным популяризатором научных знаний и часто выступал перед научными и научно-инженерными работниками, учителями, студентами, школьниками. Он обладал исключительными лекторскими способностями, его лекции всегда отличались глубиной, ясностью и четкостью изложения.

В 1956 году — избран членом редколлегии издания «Журнал неорганической химии».

С 1958 по 1962 годы — создатель и ответственный редактор журнала «Известия высших учебных заведений. Химия и химическая технология».

В 1958 году — делегат Международной конференции по катализу (ПНР, Варшава, Вроцлав).

В 1959 году — делегат Международной конференции по аналитической химии (ЧССР, Прага).

В 1960 году — член Международной комиссии по равновесиям в растворах (ИЮПАК).

В 1961 году — делегат Международной конференции по аналитической химии (ВНР, Будапешт).

С 1962 по 1981 годы — профессор кафедры химии и анализа редких элементов химического факультета Киевского государственного университета имени Т. Г. Шевченко.

Совместно с коллегами родственной кафедры Ленинградского технологического института имени Ленсовета было написано и издано в 1964 году под редакцией В. Б. Алесковского и К. Б. Яцимирского руководство «Физико-химические методы анализа» (452 с.).

С 1965 по 1983 годы — главный редактор журнала «Теоретическая и экспериментальная химия».

С 1965 года — член Президиума АН УССР.

С 1968 по 1978 годы — член экспертного совета по химическим наукам ВАК при Совете Министров СССР.

С 1969 по 1982 годы — член Комитета по Государственным премиям УССР в области науки и техники.

С 1982 по 1992 годы — профессор кафедры биофизики мембран и бионеорганической химии Московского физико-технического института.

С 1984 по 1993 годы — соредактор журнала «Journal of Coordination Chemistry».

Цитаты ученых о К. Б. Яцимирском

Член-корреспондент АН СССР Анатолий Фёдорович Капустинский в 1947 году писал:

«Обладая превосходной и разносторонней научной подготовкой, будучи широко эрудированным в неорганической, аналитической, физической химии, он, вместе с тем, находит оригинальные творческие пути и устремленно работает по энергетике комплексных соединений, той области химии, в которой он, несмотря на свою молодость, по общему признанию, занимает в СССР выдающееся положение… Он первый положил в нашем Союзе основания термохимии комплексных соединений, к созданию которой призывали такие авторитетные ученые, как Н. С. Курнаков, И. И. Черняев, А. А. Гринберг, и актуальность которой была признана Всесоюзным Совещанием по комплексным соединениям в мае сего года в Ленинграде»

Академик Иван Павлович Алимарин:

«Молодых и нас, уже пожилых, всегда привлекало в К. Б. Яцимирском его любознательность, стремление к оригинальному, новому, непознанному в мире химии. Нет ни одной его статьи, книги, в которых не было бы новой мысли, идеи… Где бы он ни прошел, остается яркий след на стезе науки»

Академик Мартин Израилевич Кабачник:

«С именем Константина Борисовича Яцимирского для меня всегда связано современное состояние теоретической и экспериментальной координационной химии. Живо откликаясь на все новое в мировой литературе, творчески его перерабатывая и умножая силой своей научной фантазии, Константин Борисович всегда находится на переднем крае науки.»

Николай Николаевич Круглицкий (1938—1985), д.х.н., работавший в Институте коллоидной химии и химии воды имени А. В. Думанского АН УССР, специалист в области физико-химической механики:

«К. Б. Яцимирский — химик номер один на Украине.»

Семья

Отец — Борис Михайлович, школьный учитель, мать — Степанида Александровна, фельдшер.

Жена — Лидия Евсеевна Теверовской (Константин Борисович женился еще во время учёбы в Ташкенте), умерла в 2004 году.

Сыновья — Виталий Константинович (родился в Ташкенте) д.х.н, профессор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, и Анатолий Константинович (родился в Подольске), оба — доктора наук.

Внук — Яцимирский Андрей Витальевич — к.х. наук, научный сотрудник кафедры физической химии Киевского национального университета имени Тараса Шевченко

Избранные труды

• Монография «Термохимия комплексных соединений», К. Б. Яцимирский (1951 год, 251 с.)
• Монография «Константы нестойкости комплексных соединений», К. Б. Яцимирский, В. П. Васильев (1959)
• Монография «Введение в бионеорганическую химию», К. Б. Яцимирский (1976 год, 144 с.)

Награды и звания

• Орден «Знак Почёта» (1944) — за успехи в деле подготовки офицерских кадров для Красной Армии
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945)
• Медаль «За трудовую доблесть» (1953) — за активную работу как педагога и ученого
• Юбилейная медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)
• Премия АН УССР имени Л. В. Писаржевского (1970)
• Избрание Почетным членом Польского химического общества (1970)
• Орден Трудового Красного Знамени (1971, 1976)
• Избрание доктором honoris causa Вроцлавского университета (1972)
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1975)
• Юбилейная медаль «Сто лет Болгарской академии наук» (1976)
• Премия имени Л. А. Чугаева (за 1976 год, С. В. Волковым, Н. К. Давиденко) — за цикл работ «Спектры и строение координационных соединений»
• Золотая медаль имени Ярослава Гейровского АН ЧССР (1978)
• Звание Менделеевского чтеца (1980)
• Медаль «В память 1500-летия Киева» (1982)
• Медаль «Ветеран труда» (1984)
• Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1985)
• Орден Октябрьской Революции (1986)
• Заслуженный деятель науки и техники Украинской ССР (1991)
• Государственная премия УССР в области науки и техники (1994) — за цикл работ «Макрогетероциклические соединения: синтез, структура, свойство»
• Звание «Заслуженный профессор Международного научного фонда Сороса» (1994)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-61710.ln-ru Яцимирский, Константин Борисович] на официальном сайте РАН
• [www.mathnet.ru/rus/person108018 Яцимирский, Константин Борисович] на математическом портале Math-Net.Ru
• [www.isuct.ru/e-publ/portal/sites/ru.e-publ.portal/files/yacimirskiy.pdf Яцимирский Константин Борисович, библиографический справочник]. isuct.ru. Проверено 9 августа 2016.
• [www.physchem.chimfak.rsu.ru/Source/History/Persones/Yatsimirsky.html Константин Борисович Яцимирский - Биография]. physchem.chimfak.rsu.ru. Проверено 9 августа 2016.
• [main.isuct.ru/node/12577 «Рыцарь науки» - академик Константин Борисович Яцимирский, к столетию со дня рождения - Ивановский государственный химико-технологический университет]. main.isuct.ru. Проверено 12 августа 2016.

Отрывок, характеризующий Яцимирский, Константин Борисович

Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.