16 кварталов
Поделись знанием:
К:Фильмы 2006 года
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
| «16 кварталов» | |
| англ. «16 Blocks» | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Рэндолл Эмметт |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Глен Макферсон |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Equity Pictures Medienfonds |
| Длительность |
Театральная версия: |
| Бюджет |
$ 52 000 000 |
| Сборы |
65 664 721 |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«16 кварталов» (англ. «16 Blocks») — остросюжетная драма режиссёра Ричарда Доннера. Ремейк фильма «Сквозь строй» 1977 г.
Содержание
Сюжет
По сюжету детектив в исполнении Брюса Уиллиса пытается доставить до суда свидетеля, который может дать показания, изобличающие нескольких сотрудников департамента полиции.
16 кварталов — это расстояние от полицейского участка до здания суда в одном из районов Нью-Йорка. 16 кварталов должны преодолеть полицейский и свидетель, которому предстоит давать показания в суде.
Полицейский Джек Мосли — белый, немолодой, усталый, молчаливый, почти спившийся, почти продажный, но все-таки ещё сохранивший в себе и остатки самоуважения, и остатки профессионального кодекса чести. Свидетель Эдди Банкер — полная противоположность Джека: чернокожий шустрый болтун, который и сам не рад той передряге, что устроила ему судьба.
Джек и Эдди должны пройти и проехать всего 16 городских кварталов, но каким долгим, каким опасным, каким смертоносным окажется этот путь!..
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Брюс Уиллис | детектив Джек Мосли |
| Мос Деф | Эдди Банкер |
| Дэвид Морс | детектив Фрэнк Нагент |
| Дженна Штерн | Дайан Мосли |
| Кэйси Сэндер | капитан Дэн Грабер |
| Силк Козарт | детектив Джимми Малвей |
| Дэвид Зайас | детектив Роберт Торрес |
| Роберт Раски | детектив Джерри Шу |
| Патрик Гэрроу | |
| Саша Ройз | детектив Келлер |
Интересные факты
- Герой Брюса Уиллиса «Джэк Мосли» получил имя в честь героя Роберта Де Ниро в «Успеть до полуночи» (1988), который находился в схожей сценарной ситуации. Его полное имя было «Джэк Уолш», но на протяжении почти всего фильма он использовал украденный значок агента ФБР Алонзо Мозли.
- В режиссёрской версии у фильма другая концовка: в ней персонаж Уиллиса погибает в здании суда, но запись на диктофоне доказывает вину грязных полицейских. В кинотеатре был показан хеппи-енд.
- Подготовка к съёмкам началась в апреле 2005 года в Торонто и длилась 9 недель, после чего снимали на Манхеттене. Жара, стоявшая в это время в Нью-Йорке придавала фильму, действие которого происходит душным летним утром, ещё большую достоверность.
- Самой трудоёмкой в плане постановки была ключевая сцена фильма, где герой, отчаянно пытаясь преодолеть последний участок пути к зданию суда, на бешеной скорости по загруженным улицам ведёт пассажирский автобус. Основные съёмки этой сцены велись в течение двенадцати дней в Торонто, для чего постановщику трюков Бранко Раки («Закат мертвецов», «Послезавтра») понадобилось 46 статистов и 25 машин, включая 5 нью-йоркских транзитных автобусов: два из них для экстерьерных и интерьерных сцен, один для сцен со спецэффектами (взрывающиеся вдребезги стекла и пр.), четвёртый для статистов, специально армированный, чтобы не быть повреждённым во время столкновения и пятый, предназначенный специально для съёмок быстрого проезда по аллее. Было использовано 12 камер, чтобы заснять эту кульминационную сцену со всех сторон.
- Пока съёмочная группа готовила всё необходимое, актёры вживались в свои образы. Брюс Уиллис, например, провёл несколько ночей, патрулируя Бруклин вместе с Майком Кинаном, ветераном нью-йоркской полиции, который к тому же консультировал создателей по вопросам полицейской службы — оружию, униформам, обязанностям и диалогам. Прежде выступавший в качестве консультанта на съёмках фильма «Третья вахта», Кинан помог режиссёру создать в фильме реалистичную атмосферу и скоординировать работу 250 актёров, как если бы они действительно были членами отряда особого назначения.
См. также
Напишите отзыв о статье "16 кварталов"
Ссылки
- [www2.warnerbros.com/16blocks/index.html 16 Blocks Official Site]
- «16 кварталов» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/16_blocks/ 16 кварталов] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
- [www.allmovie.com/movie/v326283 16 кварталов] (англ.) на сайте allmovie
- [www.metacritic.com/movie/16-blocks 16 кварталов] (англ.) на сайте Metacritic
- [www.boxofficemojo.com/movies/?id=16blocks.htm «16 кварталов»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
| ||||||
Отрывок, характеризующий 16 кварталов
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
