Rhino Entertainment
| Rhino Records | |
|---|---|
| Владелец | Warner Music Group |
| Основан | 1978 |
| Основатели | Harold Bronson Richard Foos |
| Дистрибьютор | Rhino Records (в США) WEA International Inc. (вне США) |
| Жанр | различные |
| Страна |  США
|
| Официальный сайт | [rhino.com om] |
Rhino Entertainment Company (Ри́но Энтертэ́йнмент Ка́мпани) — американский специализированный лейбл звукозаписи и продакшн-компания, основанный в 1978. Является собственностью Warner Music Group.
Содержание
История компании
1970-е и 1980-е
В начале своей деятельности, в 1970-е и 1980-е годы, Rhino была компанией, выпускавшей записи юмористических песен (англ. en:novelty song) и переиздания (англ. reissue company); выпускала сборники музыки в жанрах поп-музыка, рок-н-ролл и ритм-н-блюз, пользовавшейся успехом в период с 1950-х по 1980-е годы. Также была известна выпуском ретроспектив известных комических актёров и музыкантов, таких как Ричард Прайор, Stan Freberg, Том Лерер и Spike Jones. В конце 1980-х годов Rhino постепенно изменила профиль своей деятельности, начав в основном специализироваться на переиздании для домашнего видео (на видеокассетах, а затем на DVD) записей телевизионных программ и сериалов, таких как мультсериалы Трансформеры, G.I. Joe, Jem, Южный парк, сериалы Одинокий рейнджер, My Favorite Martian, коллекций телепрограмм The World of Sid & Marty Krofft и Mystery Science Theater 3000, а также выпуск на CD-дисках альбомов некоторых исполнителей и саундтреков к фильмам.
Rhino создал в 1973 году Ричард Фоос как магазин, торговавший звукозаписями, располагавшийся на Westwood Boulevard в Лос-Анджелесе. Пять лет спустя, в 1978, Rhino стала дистрибьютором записей, благодаря усилиям, которые предпринял тогда менеджер магазина Гарольд Бронсон. Первыми релизами компании были в основном юмористические (англ. novelty) записи (например, их первым синглом стала песня Wild Man Fischer's «Go To Rhino Records») и некоторые синглы исполнителей в стиле панк-рок; трудности с выпуском и продажей такой продукции вынудили Фооса и Бронсона искать другие направления для деятельности лейбла. Они решили заняться выпуском переизданий записей.
Одной из самых первых сделок Rhino в этой области деятельности было приобретение прав на продукцию лейбла White Whale (в частности, выпустившего все записи весьма известной в 1960-е американской группы The Turtles). К середине 1980-х большинство продукции лейбла было переизданиями записей, на что приобретались лицензии у других компаний. Великолепное качество звучания (ремастеринг с исходных магнитных лент проводился под управлением звукоинженера и продюсера Билла Айнглота, большого специалиста в этой деятельности, в частности, «возродившего к жизни» многие записи таких музыкантов, как Рэй Чарльз, The Bee Gees, Арета Франклин и др.) и качественное оформление упаковки дисков сделали Rhino одним из наиболее уважаемых лейблов из занимающихся выпуском перезаписей; компания получала восторженные отзывы от коллекционеров, поклонников различных исполнителей, а также от историков, занимающихся историей популярной музыки. Rhino быстро вошла на рынок продаж записей на компакт-дисках, выпуская большое количество переизданий записей, вышедших до начала «эры CD-дисков» в 1984 году. Выпускаемые лейблом записи часто (благодаря тщательному ремастерингу) заметно превосходили качеством исходные релизы, выпускавшиеся на магнитных лентах или виниловых дисках.
Компания также продолжала выпускать записи новой музыки, издавая релизы как под маркой основного лейбла Rhino, так и дочерними лейблами, такими как RNA (Rhino New Artists) и Forward. Однако эти записи вызывали больше нареканий, чем интереса у покупателей и критиков. Одним из первых исполнителей, новые записи которого выпускала Rhino, была группа The Twisters, чья популярность в Лос-Анджелесе далеко опережала количество продаж их дисков. По этим причинам основным направлением Rhino оставался выпуск переизданий, как менее затратный и менее рискованный. Единственным исключением для новых записей стал успех в конце 1986 года песни Billy Vera & the Beaters «At This Moment», песни 1981 года, неожиданно попавшей на первые места в чартах журнала Billboard после того как она прозвучала в 1986 в сериале телекомпании NBC Семейные узы.
В 1986 Rhino подписала с Capitol Records дистрибьюторское соглашение сроком на шесть лет. В 1989 Rhino и владелец Capitol, EMI, заключили сделку о совместном приобретении одного из заметных лейблов на рынке Северной Америки, Roulette Records; в результате Rhino получила права на выпуск для американского рынка всего каталога записей Roulette, кроме записей джазовой музыки. Когда контракт на дистрибуцию с Capitol в 1992 году закончился, Rhino подписала новое дистрибьюторское соглашение с лейблом Atlantic Records.
1990-е
В 1992 корпорация Time Warner купила 50% акций Rhino; в 1998 Time Warner докупил оставшуюся половину компании, после чего Rhino стала полностью принадлежать Time Warner. Магазин Rhino Records, не бывший частью сделки по продаже, был закрыт в 2005.[1]
В 1999 в структуре Rhino появилось подразделение Rhino Handmade, занимающееся распространением ограниченных тиражей записей, первоначально через веб-сайт; все переиздания, выпускаемые Rhino Handmade, изготовляются тиражом не более 3000 экземпляров, дополнительные допечатывания тиража никогда не делаются, даже если тираж полностью распродан.
Именно благодаря этому слиянию с Time Warner лейбл впустил ремастированные издания коллекций таких исполнителей, как Эрик Бёрдон, Fanny, Dannii Minogue, The Ramones, The Grateful Dead, Emerson, Lake & Palmer, The Beach Boys, Yes, The Doobie Brothers, The Cars, Chicago, Том Пакстон, Third Eye Blind, The Doors, War, Spirit of the West и совсем недавно The Bee Gees. Также в распоряжение Rhino попали саундтреки, правами на которые владел Time Warner, от кинокомпаний MGM (за период до 1986 года) и Warner Bros. (за период до 1950[2][3], в дополнение к принадлежащим WB за период после 1949). В числе выпущенных Rhino были саундтреки к таким фильмам, как Унесённые ветром, Волшебник страны Оз, Easter Parade, К северу через северо-запад, Касабланка, Кинг-Конг, Доктор Живаго, Супермен и Радуга Финиана.
Rhino также владеет правами на студийные мастер-плёнки группы The Monkees и видео-съёмки группы (приобретено у Raybert Productions в 1994), поэтому лейбл выпускал и выпускает видео-записи для домашнего видео и компакт-диски с записями The Monkees.
2000-е
В 2003 году сооснователи и долгое время руководители компании Ричард Фоос и Гарольд Бронсон ушли из Rhino — как сообщалось, из-за разочарования от того, что уже почти невозможно выпускать сборники на всё более конкурентном рынке. На самом же деле причинами их ухода было окончательное оттеснение менеджментом Time Warner их от управления лейблом, и «реорганизации» работы персонала компании, которые они не могли остановить. Вскоре после этого Фоос основал новый лейбл, Shout! Factory, который начал выпускать десятки компакт-дисков и видео, в соответствии с философией деятельности Rhino в начале 1990-х.
В 2004 Time Warner отделил свои музыкальные подразделения, и сегодня Rhino является частью организованной из них Warner Music Group.
В дополнение к работе с архивными записями, лейбл также управляет дистрибуцией (в США) и производством (по всему миру) сборников исполнителей, имеющих или имевших контракты с Warner, включая таких всё ещё активно работающих музыкантов, как Эния, New Order и Chicago.
В июне 2006 было закрыто британское подразделение Warner Strategic Marketing и была создана компания Rhino Records UK.[4] Это подразделение занимается двумя основными задачами — производством сборников музыки из телевизионных рекламных роликов (например, Pure Garage Rewind Back to the Old School) и выпуском материалов из каталога записей в хранилищах Warner. Как пример недавних удачных изданий можно привести выпуск альбома Led Zeppelin Mothership (2007) и саундтрека к фильму Джуно.
Похожими на Rhino по роду деятельности можно назвать такие лейблы, как Collectables Records, Hip-O Records, One Way Records, Beat Goes On Records, Varèse Sarabande, Legacy Recordings (входящий в Sony Music), а также Ace Records в Великобритании и Bear Family в Германии.
Напишите отзыв о статье "Rhino Entertainment"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20060111033826/www.rhinowestwood.com/ Rhino Records Westwood]. Проверено 30 декабря 2012.
- ↑ You Must Remember This: The Warner Bros. Story (2008), p. 255.
- ↑ WB retained a pair of features from 1949 that they merely distributed, and all short subjects released on or after September 1, 1948; in addition to all cartoons released in August 1948.
- ↑ [www.musicweek.com/news/read/warner-moves-wsm-into-rhino/034856 Warner moves WSM into Rhino]. [www.webcitation.org/6DwyltKvP Архивировано из первоисточника 26 января 2013].
См. также
Ссылки
- [www.rhino.com Rhino.com official site]
- [www.rhinohandmade.com RhinoHandmade official site]
- [myspace.com/rhinorecords Официальная страница Rhino Records] (англ.) на сайте Myspace
- [www.rhino.co.uk Rhino U.K. official site]
- [www.rhino.tv Rhino.tv official video site]
- [www.rhinorecords.ca Rhino Records official site]
Отрывок, характеризующий Rhino Entertainment
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
