Административное деление Польши в 1975—1998 годах

В 1975—1998 годах в Польше существовали следующие 49 воеводств:

расположение	воеводство	центр воеводства	площадь км² (1998)	население (1980)	города	гмины
	Белостокское	Белосток	10 055	641 100	17	49
	Бельское	Бельско-Бяла	3 704	829 900	18	59
	Быдгощское	Быдгощ	10 349	1 036 000	27	55
	Бяльскоподляское	Бяла-Подляска	5348	286 400	6	35
	Валбжихское	Валбжих	4 168	716 100	31	30
	Варшавское столичное	Варшава	3 788	2 319 100	27	32
	Влоцлавское	Влоцлавек	4 402	413 400	14	30
	Вроцлавское	Вроцлав	6 287	1 076 200	16	33
	Гданьское	Гданьск	7 394	1 333 800	19	43
	Гожувское	Гожув-Велькопольский	8 484	455 400	21	38
	Еленегурское	Еленя-Гура	4 378	492 600	24	28
	Жешувское	Жешув	4 397	648 900	13	41
	Замойское	Замосць	6 980	472 100	5	47
	Зелёногурское	Зелёна-Гура	8 868	609 200	26	50
	Калишское	Калиш	6 512	668 000	20	53
	Катовицкое	Катовице	6 650	3 733 900	43	46
	Келецкое	Кельце	9 211	1 068 700	17	69
	Конинское	Конин	5 139	441 200	18	45
	Кошалинское	Кошалин	8 470	462 200	17	35
	Краковское городское	Краков	3 254	1 167 500	10	38
	Кросненское	Кросно	5 702	448 200	12	37
	Легницкое	Легница	4 037	458 900	11	31
	Лешненское	Лешно	4 254	357 600	19	28
	Лодзинское городское	Лодзь	1523	1 127 800	8	11
	Ломжинское	Ломжа	6 684	325 800	12	39
	Люблинское	Люблин	6 793	935 200	16	62
	Новосонченское	Новы-Сонч	5 576	628 800	14	41
	Ольштынское	Ольштын	12 327	681 400	21	48
	Опольское	Ополе	8 535	975 000	29	61
	Остроленкское	Остроленка	6 498	371 400	9	38
	Перемышльское	Пшемысль	4 437	380 000	9	35
	Петроковское	Пётркув-Трыбунальский	6 266	604 200	10	51
	Пильское	Пила	8 205	437 100	24	35
	Плоцкое	Плоцк	5 117	496 100	9	44
	Познанское	Познань	8 151	1 237 800	33	57
	Радомское	Радом	7 295	702 300	15	61
	Седлецкое	Седльце	8 499	616 300	12	66
	Серадзское	Серадз	4 869	392 300	9	40
	Скерневицкое	Скерневице	3 959	396 900	8	36
	Слупское	Слупск	7 453	369 800	11	31
	Сувалкское	Сувалки	10 490	422 600	14	42
	Тарнобжегское	Тарнобжег	6 283	556 300	14	46
	Тарнувское	Тарнув	4 151	607 000	9	41
	Торуньское	Торунь	5 348	610 800	13	41
	Хелмское	Хелм	3 865	230 900	4	25
	Цеханувское	Цеханув	6 362	405 400	9	45
	Ченстоховское	Ченстохова	6 182	747 900	17	49
	Щецинское	Щецин	9 981	897 900	29	50
	Эльблонгское	Эльблонг	6 103	441 500	15	37

Отрывок, характеризующий Административное деление Польши в 1975—1998 годах

– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.