Альбертусдальдер
Альбертусдальдер (нидерл. Albertusdaalder), альбертусталер (нем. Albertustaler) — разновидность дальдера, чеканка которого была начала в Испанских (Габсбургских) Нидерландах в 1612 году при Альберте Австрийском (отсюда название) и продолжалась до 1711 года. Являлся одной из самых распространённых торговых монет XVII—XVIII веков. Также назывался патагоном, крестовым талером, в России — крыжовым талером (ефимком) или просто крыжаком.
В 1659 году альбертусдальдер послужил образцом для монеты Соединённых провинций Нидерландов, которая официально называлась «серебряный дукат» (нидерл. zilveren dukaat), но в обиходе именовалась так же, как и близкая по типу монета — «рейксдальдер».
История чеканки
В 1612 году Альберт Австрийский и Изабелла Испанская, наместники испанского короля Филиппа III в Испанских (Габсбургских) Нидерландах, начали чеканить монету талерового типа с содержанием 24,65 г серебра, что на 1,33 г меньше, чем в рейхсталере. На одной стороне был изображён косой бургундский крест, на другой — герб Испании. Легенда, включавшая имена и титулы Альберта и Изабеллы (позже появилось ещё и имя испанского короля), начиналась на аверсе и заканчивалась на реверсе. Год чеканки, как правило, не указывался. Выпускались также дробные — половина и четверть дальдера.
Первоначально монета предназначалась для торговли с германскими государствами, затем начала активно использоваться в прибалтийских государствах и в Восточной Европе, став одной из наиболее известных торговых монет XVII—XVIII веков. Её подражания выпускались в Брауншвейге, Гольштейне, Пруссии, Курляндии, Венгрии, Дании, в других странах. По имени Альберта эта разновидность дальдера получила название «альбертусдальдер» (нидерл. Albertusdaalder, в русскоязычной литературе чаше «альбертусталер» от нем. Albertustaler), по изображённому на ней кресту — «крестовый талер». В Испании за ней закрепилось название «патагон». В России она была известна как «крыжовый (крестовый) талер» или просто «крыжак».
Выпуск монеты в Испанских Нидерландах продолжался почти до их перехода из-под контроля Испании к Австрии в 1713 году[1][2].
Серебряный дукат
В 1659 году, ввиду большой популярности альбертусдальдера, его подражание начали выпускать все Соединённые провинции. Здесь монета чеканилась до 1806 года и официально называлась «серебряный дукат» (нидерл. zilveren dukaat), хотя в обиходе чаще именовалась так же, как и близкая по типу монета — «рейксдальдер». Содержание чистого серебра в серебряном дукате соответствовало прототипу — альбертусдальдеру (24,65 г), но оформление было другим. На лицевой стороне помещался коронованный герб Генеральных штатов, на оборотной — рыцарь в полный рост[1][2][3].
Напишите отзыв о статье "Альбертусдальдер"
Примечания
Источники
- [www.numizm.ru/ Нумизматический словарь] / [Автор: Зварич В.В.]. — 4-е изд.. — Львов: Высшая школа, 1980.
- [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / [Авторы: Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В.] / Пер. с нем. М. Г. Арсеньевой / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
- Спасский И.Г. [www.arcamax.ru/books/spassky01/spassky01.htm Русская монетная система. Место и значение русской монетной системы в мировом денежном хозяйстве]. — Л., 1962.
Отрывок, характеризующий Альбертусдальдер
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
