Антиохийская Православная Архиепископия Северной Америки

Antiochian Orthodox Christian Archdiocese of North America Антиохийская Православная Архиепископия Северной Америки
Собор Святого Николая, Бруклин, Нью-Йорк
Основная информация
Автономия	2003
Предстоятель в настоящее время	митрополит Иосиф (аль-Зехлауи)
Центр	Бруклин, Нью-Йорк
Резиденция Предстоятеля	Энглвуд, Нью-Джерси
Юрисдикция (территория)	США Канада
Богослужебный язык	английский, арабский, греческий, испанский
Календарь	Новоюлианский
Численность
Сайт	www.antiochian.org/

Антиохи́йская Правосла́вная Архиепископи́я Се́верной Аме́рики (англ. Antiochian Orthodox Christian Archdiocese of North America) — самоуправляемая церковь в составе Антиохийского патриархата.

История

Отсчитывает свою историю с появления на американском континенте арабских приходов, которые до 1917 года, как и прочие православные приходы, находились в юрисдикции Русской православной церкви. В 1904 году было образовано викарное епископство для окормления православных арабов, которое возглавил епископ Рафаил (Хававини). После большевистской революции произошёл разлад в единой православной церкви Америки, последовала масса расколов, главным образом по национальному признаку. Предъявила свои претензии на арабские православные приходы и Антиохийская патриархия, приславшая в конце 1918 года епископа Германа (Шехади). Часть приходов ушла к нему, часть осталась в Русской Церкви, образовался первый раскол арабского православия в Америке, продолжавшийся до 1975 года. Арабские приходы Русской Церкви, впоследствии подчинявшиеся обособившейся Северо-Американской митрополии, оказались под управлением Евфимия (Офеша), который вынашивал планы образования Американской Православной церкви, но в итоге образовал из своих приходов неканоническую «Американскую православную кафолическую церковь».

К году 1933 году трое арабских епископов умерли, а Евфимий был лишён сана, и Антиохийская патриархия в надежде объединить все приходы прислала нового епископа, который однако уже в следующем году также умер.

Антиохийской патриархии удалось договориться с Русской Северо-Американской митрополией о переходе всех арабских епархий под её омофор, однако намеченное рукоположение двух епископов в 1936 году обернулось новым расколом. Вместо того, чтобы рукоположить одного из них в качестве викарного епископа, иерархи РПЦЗ, в состав которой тогда вошла Северо-Американская митрополия, рукоположили его Архиепископом Толедским, и он образовал собственную независимую церковь.

В 1961 году было создано викариатство западного обряда.

Только 24 июня 1975 года митрополит Филипп (Салиба) Антиохийской Архиепархии Нью-Йорка и митрополит Михаил (Шахин) Антиохийской Архиепархии Толедо (Огайо) подписали Статьи о воссоединении — документ, восстановивший административное единство среди антиохийских православных в США и Канаде; При этом Толедская кафедра становилась викарной. 19 августа 1975 года Статьи были утверждены Синодом Антиохийского Патриархата.

31 мая 1978 года глава митрополит Филипп (Салиба) приобрёл 280 акров (1,1 км²) земли в боро Боливар, штат Пенсильвания, где была устроена «Антиохийская деревня». Там стали проводить летние детские лагеря, епархиальные конференци и разного рода православные встречи.

Американская епархия Антиохийская епархия активно занималась миссионерством и просветительской деятельностью, что вкупе с ассимиляцией арабских эмигрантов превратило её по сути в американскую церковь. Так, большинство клира Антиохийской архиепископии — американцы, а не арабы-эмигранты или их прямые потомки.

В начале 2000-х годов начались переговоры о предоставлении автономии Антиохийской архиепископии в Северной Америке, на чём настаивал её глава митрополит Филипп (Салиба).

В 2001 году верующие Антиохийской православной архиепископии подавляющим большинством проголосовали за предоставление им автономии.

14 июня 2002 года Священный Синод Антиохийской православной церкви принял решение о предоставлении автономии, создав специальный комитет в составе шести митрополитов, который должен был обсуждать практические вопросы предоставления автономии.

9 октября 2003 решением Священного Синода Антиохийской православной церкви было предоставлено самоуправление. На тот момент архиепископия имела четырёх викарных епископов, 159 приходов, 35 миссий, около 400 священников и диаконов.

В 2004 году архиепископия была разделена на девять епархий.

На 2005 года насчитывала 236 приходов, в том числе 38 миссий. Число верующих варьируется (в зависимости от подсчетов) от 50 тысяч до 380 тысяч человек. В 2014 году скончался многолетний предстоятель Антиохийской американской архиепископии митрополит Филипп (Салиба). На тот период в церкви действовали 266 приходов и миссий.

Первоиерархи

• Герман (Шехади) (1918—1933)
• Виктор (Абу-Ассалаи) (1933 — 19 апреля 1934)
• Антоний (Башир) (19 апреля 1936 — 19 февраля 1966)
• Илия (Корбан) (февраль — август 1966) в/у, митр. Триполийский
• Филипп (Салиба) (14 августа 1966 — 19 марта 2014)
• Силуан (Муси) (20 марта — 3 июля 2014) в/у, митр. Буэнос-Айресский
• Иосиф (Аль-Зехлауи) (с 3 июля 2014)

Епархии

• Архиепископальный округ
• Епархия Оттавы
• Епархия Окленда
• Епархия Вичиты
• Епархия Толедо
• Епархия Игл-Ривер
• Епархия Ворчествера
• Епархия Майами
• Епархия Лос-Анджелеса

Ссылки

• [www.antiochian.org/archdiocesehistory История Архиепископии] на её официальном сайте
• [www.antiochian.org/node/17070 Metropolitan Philip’s Address to the 48th Archdiocesan Convention General Assembly]

Отрывок, характеризующий Антиохийская Православная Архиепископия Северной Америки

Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?