Эстонская апостольская православная церковь

Эстонская апостольская православная церковь эст. Eesti Apostlik-Õigeusu Kirik
Кафедральный собор свв. Симеона
Основная информация
Автономия	7 июля 1923, 22 февраля 1996 (вторично)
Предстоятель в настоящее время	митрополит Стефан (Хараламбидис)
Центр	Таллин
Юрисдикция (территория)	Эстония Эстония
Календарь	новоюлианский
Численность
Епархий	3

Эсто́нская Апо́стольская Правосла́вная Це́рковь (эст. Eesti Apostlik-Õigeusu Kirik, сокращённо ЭАПЦ) — автономная православная церковь в юрисдикции Константинопольской Православной Церкви.

С 1996 года сосуществует параллельно с самоуправляемой Эстонской Православной Церковью Московского Патриархата, который оспаривает каноническую законность действий Константинопольского Патриархата на территории Эстонии.

С 13 марта 1999 года предстоятель ЭАПЦ — митрополит Таллина и всей Эстонии Стефан (Хараламбидис).

История

Возникла на основании Томоса Вселенского Патриарха Мелетия IV от 7 июля 1923 года, принявшего Эстонскую Православную церковь в свою юрисдикцию на правах автономии как Эстонскую Православную Митрополию — в ответ на обращение Собора Эстонской Церкви от 23 сентября 1922 года о предоставлении автокефалии. Епископу Александру (Паулусу), первоиерарху Эстонии, был пожалован титул митрополита Таллинского и всей Эстонии. В сентябре 1924 года была разделена на две епархии — Таллинскую и Нарвскую. В 1933 году епископ Нарвский Иоанн (Булин) был отстранён от управления епархией и отбыл в Белград. В том же году во епископа Печерского, викария Эстонской епархии, был хиротонисан Николай (Лейсман); в 1937 году был хиротонисан новый епископ Нарвский — Павел (Дмитровский). В 1935 году Церковь приняла нынешнее наименование Эстонской Апостольской Православной Церкви. К 1940 году, времени присоединения Эстонии к СССР к Эстонской Православной церкви относилось 210 000 верующих, 80 процентов которых были эстонцами, 3 епископа, 156 приходов, 131 священник, 2 монастыря и одна духовная семинария. Православные составляли 17,5 процентов христиан страны.

По вхождении Эстонии в СССР незамедлительно были закрыты Теологический факультет Тартуского университета (на основе Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви) и духовная семинария в Печорах. 23 сентября 1940 года Синод Эстонской церкви обратился к Московскому Патриархату с просьбой принять их под свой омофор, но с сохранением автономии. Патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) принял решение, что епископы останутся на своих кафедрах, но автономии не будет. 30 марта 1941 года произошло официальная ликвидация ЭАПЦ: митрополит Александр был принят в каноническое общение с Московской Патриархией, а православные приходы Эстонии (Таллинская и Нарвская епархии) вошли в экзархат Латвии и Эстонии, который возглавил митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский).

В июле 1941 года, вследствие оккупации Эстонии в ходе войны между Германией и СССР, последовало включение её в Рейхскомиссариат Остланд Германской империи. Митрополит Александр сразу же объявил о выходе из вынужденного подчинения Московской Патриархии по «каноническим и религиозным соображениям» и о восстановлении ЭАПЦ, получив 19 сентября 1941 года регистрацию германских властей как предстоятель ЭАПЦ. К концу года православие в Эстонии окончательно размежевалось — русские приходы подчинялись Павлу (Дмитровскому), сохранившему общение с РПЦ, а этнически эстонские — Александру. Такое положение сохранялось недолго: в сентябре 1944 года Эстония была освобождена от оккупации немецких войск. Митрополит Александр и 23 священника эмигрировали.

5 марта 1945 в Таллин прибыл архиепископ Псковский Григорий (Чуков), и уже 6 марта был совершён акт присоединения находившихся в составе ЭАПЦ приходов к Московскому Патриархату — в Никольском храме Таллина по чину воссоединения обновленцев. Правящим архиереем Эстонским и Таллинским был назначен архиепископ Павел (Дмитровский).

Синод ЭАПЦ обосновался в Стокгольме, оставаясь в подчинении Константинопольского патриархата. Структуре сохраняли верность около 10 тысяч православных эстонцев, находящихся в разных странах. Для этой структуры в 1956 году был хиротонисан епископ Георгий (Вяльбе), являвшийся викарием Фиатирской архиепископии. После смерти епископа Георгия в 1961 году структура прекратила существование как административная единица; её приходы были переподчинены местным епископам Константинопольского патриархата. В 1978 году по требованию Русской Православной церкви Константинопольский Патриархат объявил Томос 1923 года, учреждавший автономную Эстонскую церковь, недействительным.

После восстановления Эстонией государственной независимости появилось стремление восстановить и автономную церковь. Главой Таллинской епархии в это время был Корнилий (Якобс). 11 августа 1993 года эстонский Департамент по делам религий зарегистрировал Синод Эстонской Апостольской Православной Церкви в изгнании как единственного законного правопреемника межвоенной Эстонской Апостольской Православной Церкви, хотя «Синод» не имел в стране юридических представителей. В 1994 году 54 (из 83) православных прихода попросили принять их в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. 22 февраля 1996 года Священный Синод Константинопольского Патриархата возобновил действие Томоса 1923 года и учредил параллельно Эстонской Православной церкви Московского Патриархата автономную Церковь под своей юрисдикцией. В Коммюнике Верховного Секретариата и Священного Синода Вселенского Патриархата от 22 февраля 1996 года подчёркивалось, что «Вселенский Патриархат принял это решение по настоятельной просьбе Эстонского правительства и подавляющего большинства эстонских приходов, которые просили принять их под защиту Вселенского Патриархата». Архиепископ Карельский и Финляндский Иоанн (Ринне) был назначен Местоблюстителем Предстоятеля ЭАПЦ. Священный Синод Русской Православной церкви под председательством Патриарха Московского Алексия II (Ридигера), родившегося в межвоенной независимой Эстонии (в так называемой Первой Эстонской Республике) и ставшего епископом в советской Эстонии (Эстонская Советская Социалистическая Республика (ЭССР)), в феврале 1996 года приостановил евхаристическое общение с Константинопольским Патриархатом. После нескольких раундов переговоров в 1996 году стороны пошли на компромисс, признав возможность временного сосуществования на территории Эстонии двух церковных юрисдикций; приходам была предоставлена свобода выбрать, к какой из юрисдикций принадлежать. Прерванное Московским Патриархатом общение с Константинопольским Патриархатом было возобновлено решением Синода РПЦ в заседании 16 мая 1996 года.

21 октября 2008 года Священный Синод Константинопольского Патриархата принял решение о рукоположении двух новых епископов для ЭАПЦ в целях создания ею своего собственного синода. На кафедры Тарту и Пярну-Сааремаа единогласно были избраны иеромонах Илия (Ояперв) и священник Александр Хопёрский.

26 мая 2011 года решением Собора ЭАПЦ большинством голосов (из 88 делегатов 73 проголосовало «за», 1 — «против» и 14 — «воздержалось») принято решение с 2012 года перейти в богослужебной жизни на Новоюлианский календарь. Решение отказаться от юлианского календаря мотивировано как «желание освободиться от наследия Русской православной церкви».

9 июня 2012 года в местечке Реомяэ (Reomäe) в 12 км от Курессааре был открыт женский скит Иоанна Предтечи.

Современное состояние и отношения с Московским патриархатом

В настоящий момент Эстонская Апостольская Православная Церковь объединяет около 7 тысяч верующих, большая их часть — этнические эстонцы. ЭАПЦ насчитывает 60 приходов, в которых служит 30 священников и 9 диаконов. Для сравнения: Эстонская Православная Церковь Московского патриархата, имеющая 31 приход, на которых несут служение 45 священников и 13 диаконов, объединяет более 100 тысяч верующих. Также в Эстонии расположен ставропигиальный Пюхтицкий монастырь.

Церковь разделена на три епархии: Таллинскую, Пярнускую и Тартускую. Имеется монастырский скит Иоанна Предтечи на острове Сааремаа.

«Московский Патриархат не признаёт церковной структуры Константинопольского Патриархата в Эстонии в каноническом достоинстве автономной Православной Церкви».

Разногласия по вопросу о положении Православной Церкви в Эстонии привели «к вынужденному отказу делегации Русской Православной Церкви от участия в заседании Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу между Римско-Католической и Православной Церковью, прошедшем в Равенне (Италия) 8 октября 2007 года».

См. также

• Эстонская православная церковь Московского Патриархата
• Успенская церковь (Ивангород)

Литература

• [www.moles.ee/00/Nov/03/2-1.html «Скандальный визит»] // «Молодёжь Эстонии», 3 ноября 2000 г.
• Николай Константинов. [www.ng.ru/pravoslav/2001-01-31/4_tallin.html В Таллине господствуют раздоры] // Независимая газета, 31.01.2001.
• прот. Николай Балашов, прот. Игорь Прекуп. [www.sedmitza.ru/text/3614177.html Мораль и право vs политическая целесообразность? Из истории церковно-государственных отношений в Эстонии] // Государство и Церковь в СССР и странах Восточной Европы в период политических кризисов во второй половине ХХ в. / Под ред. Г. П. Мурашко и А. И. Филимоновой, 2013.
• прот. Н. Балашов, прот. И. Прекуп. [www.sedmitza.ru/lib/text/2423148 История эстонского православия и попытка её недобросовестной ревизии: О книге архимандрита Григория Папатомаса «Несчастье быть маленькой Церковью в маленькой стране»], 2013.

Ссылки

• [www.eoc.ee/ Официальный сайт ЭАПЦ]  (эст.)
• [www.orthodoxa.org/EE/estonieEE/estoniaEE.htm EESTI APOSTLIK-ÕIGEUSU KIRIK] (Сайт о православии ЭАПЦ на эстонском, английском и французском яз.)
• [orthodoxwiki.org/Stephanos_%28Charalambides%29_of_Tallinn Stephanos (Charalambides) of Tallinn]
• Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. [www.sedmitza.ru/index.html?sid=136&did=1587 Православие в Эстонии]
• Игорь Клюев. [archive.is/j8mqp#selection-1242.1-1269.78 Православную церковь Московского патриархата вновь отказываются регистрировать], 21 марта 2002.

Отрывок, характеризующий Эстонская апостольская православная церковь

– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.