Апт, Соломон Константинович

Соломон Апт
Дата рождения:	9 сентября 1921(1921-09-09)
Место рождения:	Харьков
Дата смерти:	7 мая 2010(2010-05-07) (88 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Род деятельности:	переводчик, публицист
Премии:	Австрийская государственная премия (1986), Премия им. Г. Гессе (ФРГ, 1982), Премия фонда «Знамя» (1995), Премия им. В. Жуковского (2000), Почетный крест «За заслуги в области науки и искусства» (Австрия, 2001), Премия имени Александра Меня (2006)[2]

Соломон Константинович Апт (9 сентября 1921 года, Харьков — 7 мая 2010 года, Москва) — российский переводчик и филолог.

Биография

До войны жил в Харькове, начал образование на филологическом факультете Харьковского университета. В 1941—1944 находился в эвакуации в Томске.

Окончил филологический факультет Московского университета в 1947 году. Защитил кандидатскую диссертацию о Ювенале (кандидат филологических наук) в 1950 году. Стал известен с 1953 года как переводчик античной литературы на русский язык; видный переводчик с немецкого языка.

В переводе Соломона Апта изданы для русского читателя трагедии Эсхила, роман «Иосиф и его братья» Томаса Манна, пьесы Бертольта Брехта, роман «Игра в бисер» Германа Гессе, роман «Человек без свойств» Роберта Музиля. Первый переводчик Франца Кафки на русский язык.

Автор книг о Томасе Манне: «Томас Манн» (биография, в серии ЖЗЛ), «Над страницами Томаса Манна» (книга очерков).

Член СП СССР (1959). Член общественного редсовета журнала «Иностранная литература».. Член редакционной коллегии серии книг «Библиотека античной литературы», выпущенной издательством «Художественная литература».

Жена — литературовед Екатерина Васильевна Старикова. Сын — Апт Александр Соломонович, доктор биологических наук, профессор.

Похоронен на Митинском кладбище после кремации.

Переводы античной литературы

• Феогнид
• Эсхил
  • Орестея
    • Агамемнон
    • Хоэфоры
    • Эвмениды
  • Семеро против Фив
  • Молящие
  • Персы
  • Прометей прикованный
• Еврипид
• Аристофан
• Менандр
• Платон

Переводы немецкой литературы

• Т. Манн
  • Доктор Фаустус (совместно с Наталией Ман)
  • Иосиф и его братья
  • Избранник
  • Тристан
  • Признания авантюриста Феликса Круля

• Ф. Кафка
• Б. Брехт
• Л. Фейхтвангер
• Г. Гессе
• Р. Музиль
  • Человек без свойств

• М. Фриш
• Э. Канетти и др.

Сочинения

• «Томас Манн». М., серия «Жизнь замечательных людей», 1972

Критика

• «Над страницами Томаса Манна». — М., 1980

Переводы

• Брехт Б. «Мамаша Кураж и её дети». М., 1956
• Брехт Б. «Кавказский меловой круг». М., 1956
• Брехт Б. «Трёхгрошовая опера». М., 1957
• Эсхил. Орестея. М., 1958
• Фейхтвангер Л. Лисы в винограднике. М., 1959
• Манн Т. Доктор Фаустус. М., 1960
• Манн Т. Иосиф и его братья. М., 1968
• Манн Т. Письма. М., 1975
• Штифтер А. Бабье лето. М., 1999

Награды, звания

• Почетный крест «За заслуги в области науки и искусства» (Австрия, 2001)
• Премия им. Г. Гессе (ФРГ, 1982)
• Австрийская государственная премия (1986)
• Премия фонда «Знамя» (1995)
• Премия им. В. Жуковского (2000)
• Премия имени Александра Меня (2006)
• Почетный доктор Кёльнского университета (1989)
• Член-корреспондент Германской академии литературы и языка

Литература

• Азадовский К. [magazines.russ.ru/voplit/2011/3/az15.html Переводчик и его время // Вопросы литературы. — 2011. — № 3.]
• С. Апт о себе и других. Другие — о С. Апте. М.: Языки славянской культуры, 2011
• Интервью Елены Калашниковой с Соломоном Аптом: old.russ.ru/krug/20010910.html («Русский Журнал», октябрь 2000 г.)
• Интервью Елены Калашниковой с Соломоном Аптом: magazines.russ.ru/voplit/2008/3/apt13.html («Вопросы литературы», 2008 г.)

Отрывок, характеризующий Апт, Соломон Константинович

– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!