Орестея

«Оресте́я» (греч. Ορέστεια; также: Орестейя — Oresteia) — тетралогия Эсхила, включавшая три трагедии — «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды», а также утраченную сатировскую драму «Протей». Тетралогия была впервые представлена в 458 до н. э., на фестивале в честь Диониса в Афинах, где она была отмечена призом.

Эсхил

По своему драматизму, трагедии этой трилогии — самые совершенные из всех произведений поэта; по своему глубокомыслию они соперничают с «Прометеем», но имеют перед ним то преимущество, изображая на арене не божественную, а человеческую среду. Божества участвуют в событиях драмы лишь как представители нравственных принципов. Евмениды — это принцип возмездия, «старые божества», как их называет сам поэт. Их принцип созвучен принципу талиона: "око за око, зуб за зуб". Эриниям противопоставляются «молодые божества», Аполлон и Афина, представители принципа оправдания и прощения, но не при одинаковых условиях. Аполлон — принцип оправдания божьей милостью, согласно дельфийской морали; отсылая Ореста от Аполлона к Афине и Ареопагу, поэт хотел выдвинуть за счет дельфийской морали мораль афинскую, велящую человеку искать себе оправдание в суждении лучших из равных ему.

Трилогия и особенно её последняя трагедия не лишены и некоторой политической тенденции: возвеличивая Ареопаг как нравственный устой афинской гражданственности, поэт, несомненно, имел в виду защитить эту симпатичную ему коллегию от нападений, которым она подвергалась в последнее время со стороны вождей демократической партии, верных исполнителей фемистокловых идей — Эфиальта и Перикла.

Очень возможно, что именно эти нападения и отравили Эсхилу его пребывание в Афинах; сам Аристофан свидетельствует, что Эсхил «не ладил с афинянами» в последнее время своей жизни. Нам рассказывают даже, что Эсхил подвергся обвинению в нечестии — а именно в том, что он в одной из своих трагедий вывел наружу таинства элевсинской Деметры.

Как бы то ни было, Эсхил вскоре после своей «Орестеи» покинул Афины, отправился на Сицилию и в 456 г. до н. э. умер в сицилийском городе Геле.

Содержание

Содержание трилогии — судьба рода Атридов, в лице его самых славных представителей, Агамемнона и его сына Ореста. Перед Троянским походом Агамемнон приносит в жертву своему честолюбию свою дочь Ифигению; он достигает своей цели и возвращается на родину победителем, но здесь погибает от руки своей жены Клитемнестры, действующей под влиянием жажды мести за смерть дочери и преступной любви к родственнику своего мужа, Эгисфу. Малолетний сын Агамемнона, Орест, не был свидетелем этой расправы: он воспитывался вдали от родины. Когда он вырос, он обратился к Аполлону с вопросом, что ему делать; тот приказывает ему помнить прежде всего о долге мести. Повинуясь этому приказанию, Орест убивает мать, но этим навлекает на себя гнев Эриний, богинь мщения, которые отныне не дают ему покоя. Он ищет убежища в Дельфах, в храме Аполлона; тот обещает ему не покидать его и велит обратиться к суду Афины. Преследуемый Эриниями, Орест бежит в Афины: сама богиня учреждает суд — позднейший Ареопаг, который оправдывает Ореста; умилостивлением оскорбленных Эриний, которые становятся Эвменидами, кончается трилогия.

«Орестея» в более поздней культуре

На русский язык переводили Вяч. И. Иванов, С. И. Радциг («Агамемнон», 1913), С. К. Апт (1958). В переводе П. Клоделя на французский язык — «Агамемнон»(пост. 1927, Париж), «Хоэфоры» и «Эвмениды», пост. 1935 и 1949, Брюссель).

Трилогия Эсхила стала сюжетной основой для оперы С. И. Танеева «Орестея», оперы (музыкально-драматической трилогии) «Орестея» Феликса Вейнгартнера (1902, Лейпциг), трилогии «Орестея» («Агамемнон», 1915, «Xоэфоры», 1919, «Эвмениды», 1949) Д. Мийо, оперы «Электра» (1909, Дрезден) Рихарда Штрауса.

Сюжет «Орестеи» использован в «Царице-убийце Клитемнестре» Г. Сакса, «Агамемноне», «Орест» В. Альфьери, в пьесах Ю. О’Нила («Траур к лицу Электре», 1931), Ж.-П. Сартра («Мухи», 1943), Г. Гауптмана (тетралогия «Атриды», 1941—45).

Постановки

• 1903 — Государственный Королевский театр (Афины; реж. Томас Иконому).
• 1910 — Краковский театр им. Ю. Словацкого (реж. Л. Сольский (?); Клитемнестра — Станислава Высоцкая).
• 1911 — Постановка М. Рейнхардта в мюнхенском цирке. В роли Ореста — А. Моисси.
• 1919-21 — Фридрих-Паласт. Реж. М. Рейнхардт.
• 1926 — МХАТ 2-й. Реж. В. С. Смышляев.
• 1947 — Театр Польски. Реж. А. С. З. Шифман.
• 1949 — Театр Ирода Аттика (Афины; реж. Димитриос Рондирис).
• 1955 — Театр «Мариньи» (Париж; реж. Ж.-Л. Барро, художник Феликс Лабис).
• 1960 — «Театр Людовы» (Народный театр в Нова-Хуте, Польша; реж. К. Скушанка и Е. Красовский).
• 1960 — Итальянский народный театр (Сиракузы; в постановке и с участием В. Гасмана).
• 1961 — «Олд Вик» (Лондон; реж. М. Воланакис).
• 1962 — Театр греческой трагедии (Пирей, Афины; реж. Д. Рондирис; в роли Клитемнестры — Аспасия Папатанасиу).
• 1994 — Международная Конфедерация Театральных Союзов. Реж. Петер Штайн, сценограф Мойделе Бикель.
• 2007 — Театр «Стары» (Краков, Польша). Реж. Ян Клята, сцен-ф Юстина Лаговска.
• 2007 — Театр «Ильхом» (Ташкент, Узбекистан). Реж. Марк Вайль

Постановки «Агамемнона»

• 1914 — Театро греко, Сиракузы. Реж. Э. Романьоли, оформление Дуилио Камбелотти.
• 1932 — Греческий национальный театр СЕПСО. Пост. Ф. Политис.
• 2007 — Театр «Ильхом» (Ташкент, Узбекистан). Реж. Марк Вайль

Литература

• [lib.ru/POEEAST/ESHIL/ русский перевод]
• Яковлев В. «Орестея» С. И. Танеева в театре // С. И. Танеев и русская опера. Сб. статей под ред. И. Ф. Бэлза. М., 1946.
• Тумнина Н. В. Музыкальная трилогия «Орестея» // Памяти Сергея Ивановича Танеева. 1856—1946. М.-Л., 1947;
• Глебов И. (Б. Асафьев) «Орестея». Музыкальная трилогия С. Танеева // Музыка. 1915. C. 233——237.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Орестея

И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]