Асрян, Арусь Арутюновна
Поделись знанием:
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
| Асрян Арус Арутюновна | ||||||
 | ||||||
| Дата рождения: | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | ||||||
| Дата смерти: | ||||||
| Место смерти: | ||||||
| Гражданство: | ||||||
| Профессия: | ||||||
| Награды: |
| |||||
Арусь Арутюновна (Артемьевна) Асрян (арм. Արուս Ասրյան; 1904, Тифлис — 1987, Ереван) — армянская советская актриса. Народная артистка СССР (1972).
Содержание
Биография
Родилась 26 ноября (9 декабря) 1904 в Тифлисе, ныне - Тбилиси, Грузия (по другим источникам - в с.Вардаблур, Борчалинский уезд, Тифлисская губерния, ныне в Лорийской области, Армения[1]).
Училась в селе Санаин. Отец актрисы работал в шахтах Алаверди. В связи с очень трудной жизнью, семья переехала в Тифлис.
В 1918 году дебютировала в роли Ануш («Ануш» А.Т. Тиграняна) в Тифлисском театре оперетты.
С 1923 года — в Тифлисском армянском драматическом театре.
С 1929 года — в Ленинаканском драматическом театре им. А. Мравяна (ныне Гюмрийский драматический театр им. Вардана Аджемяна).
С 1940 года — в Театре имени Сундукяна (Ереван).
Умерла 28 июня 1987 года в Ереване. Похоронена в пантеоне парка им. Комитаса.
Семья
- Муж — Вартан Мкртичевич Аджемян (1905—1977), актёр, театральный режиссёр, народный артист СССР (1965)
- Сын — Александр Варданович Аджемян (1925—1987), композитор, народный артист Армянской ССР (1984).
Творчество
Роли в театрах
Ленинаканский драматический театр им. А. Мравяна
- «Высокочтимые попрошайки» А.О. Пароняна - Шогакат
- «Хозяйка гостиницы» К. Гольдони - Мирандолина.
Театр имени Сундукяна
- «Намус» А.М. Ширванзаде - Сусан
- «Дядя Багдасар» А.О. Пароняна - Ануш
- «Утёс» В. Папазяна — Тереза
- «Молодая гвардия» А.А. Фадеев - Любовь Шевцова
- «Птицы нашей молодости» И.П. Друцэ - Руцэ
- «Замок Броуди» А. Кронин - Маргарет
- «Коварство и любовь» Ф. Шиллера - Луиза
- «Гамлет» У. Шекспира - Офелия
- «Собака на сене» Лопе де Веги - Диана
- «Женитьба Фигаро» П. Бомарше - Сюзанна
- «Таня» А.Н. Арбузова - Таня
- «Русские люди» К.М. Симонова - Валя
- «Русский вопрос» К.М. Симонова - Джесси
- «Весенний дождь» Г.А. Тер-Григоряна - Елена
- «Да, мир перевернулся» А.П. Папаяна - Нубар
- «В горах мое сердце» У. Сарояна - бабушка.
Фильмография
- 1940 — Храбрый Назар (короткометражный) — Устиан
- 1943 — Давид Бек — Зейнаб
- 1954 — Смотрины (короткометражный) — Ашхен
- 1954 — Тайна горного озера — Сона
- 1969 — Фотография (короткометражный) — Арусь
- 1975 — В горах моё сердце — бабушка
Признания и награды
- Народная артистка Армянской ССР (1945)[2]
- Народная артистка СССР (1972)
- два ордена Трудового Красного Знамени (27.06.1956; 2.07.1971)
- орден Дружбы народов (23.11.1984)
- медали
Память
В 2010 году национальная театральная премия «Артавазд» была посвящена 105-летию Арусь Асрян[3]
Напишите отзыв о статье "Асрян, Арусь Арутюновна"
Примечания
- ↑ [odzun.com/famous-people-from-of-lori/asryan-arus-arutyunovna-09-12-1904-28-06-1987.htm Асрян Арус Арутюновна 09.12.1904 — 28.06.1987]
- ↑ [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_25.php Театральная Энциклопедия. драма опера балет оперетта цирк эстрада драматург режиссёр]
- ↑ Рубен Пашинян. [www.pashinyan.com/2010/03/blog-post_1302.html «Артавазд» и спевка поколений] (29 марта 2010). Проверено 11 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FxSJvArX Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
Ссылки
- Arus Asryan (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Асрян, Арусь Арутюновна
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 9 декабря
- Родившиеся в 1904 году
- Родившиеся в Тбилиси
- Умершие 28 июня
- Умершие в 1987 году
- Умершие в Ереване
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы Армении
- Актрисы XX века
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Народные артисты СССР
- Народные артисты Армянской ССР
- Персоналии:Гюмрийский драматический театр им. В. Аджемяна
- Персоналии:Тбилисский армянский драматический театр им. П. Адамяна
- Персоналии:Театр им. Сундукяна
- Асрян-Аджемян
- Похороненные в пантеоне Комитаса
