Атланте

Атланте
Полное название	Club de Fútbol Atlante S.A. de C.V.
Прозвища	Los Potros de Hierro (Железные жеребята)
Основан	1916
Стадион	Андрес Кинтана-Роо Канкун, Кинтана-Роо, Мексика
Вместимость	20 000
Владелец	Алехандро Бурильо Аскаррага
Президент	Эдуардо Браун Бурильо
Тренер	Гастон Обледо
Сайт	[www.atlantefc.mx/ antefc.mx]
Соревнование	Ассенсо МХ
Клаусура 2014	Общий зачёт: 17-е Лигилья: не вышел Понижен в Ассенсо МХ
Основная форма Гостевая форма <td> Резервная форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1916 годуАтлантеАтланте

«Атла́нте» (исп. Club de Fútbol Atlante) — мексиканский футбольный клуб из Канкуна, штата Кинтана-Роо. Клуб выступает в Ассенсо МХ, втором дивизионе чемпионата Мексики. До 2007 года «Атланте» представлял столицу Мексики — Мехико. В 2007 году клуб переехал в город Канкун на карибском побережье страны и в последующем сезоне выиграл чемпионат Мексики.

В конце сезона 2013/14 был понижен из Лиги МХ в Ассенсо МХ.

История

Любительский период

«Атланте» был основан группой молодых мексиканских любителей футбола во главе с Рефухио «Эль-Вакеро» Мартинесом 18 апреля 1916 года под названием «Синалоа». Команда начала играть в окрестности Ла-Кондеса в Мехико. После двух смен названий («Лузитания» и «U-53»), Мартинес предложил вариант «Атланте» в честь сражений в Атлантическом океане во время Первой мировой войны.

В 1920-е годы «Атланте» приобрёл популярность среди рабочих слоёв Мехико. Клуб выиграл в 1932 и 1941 году два любительских чемпионата Мексики. Игрок «Атланте» Хуан Карреньо стал автором первого гола сборной Мексики на Олимпийских играх в Амстердаме в 1928 году, он также открыл счёт голам мексиканской сборной на чемпионатах мира два года спустя, на первом Мундиале, прошедшем в Уругвае. Карреньо забил в ворота сборной Франции.

Первые профессиональные успехи

В 1942 году покровителю «Атланты» генералу и владельцу банка Хосе Мануэлю Нуньесу удалось переманить из стана соперников, «Некаксы», форварда Орасио Касарина. Нуньес предложил Касарину зарплату в 600 песо, несмотря на то, что в стране продолжали проводиться любительские чемпионаты. Формально Касарин числился «работником банка». С 1942 по 1947 год «Атланте» при помощи Касарина выиграла два чемпионата Мексики (один любительский, другой профессиональный). Нападающий забил за «Атланте» 94 мяча, став лучшим бомбардиром в истории клуба, который смог впоследствии превзойти лишь один футболист — Кабиньо. Одновременно Касарин был лидером сборной Мексики. К первому триумфу в профессиональных первенствах команду привёл венгерский специалист Луиш Гроц.

После первого чемпионского титула и отъёзда в Европу Касарина «Атланте» долгое время оставался среди лидеров мексиканского футбола, поддерживаемый болельщиками из рабочих. «Атланте» выиграл ещё два Кубка Мексики, Суперкубок страны, регулярно занимал призовые места.

Государственное управление

В 1966 году Хосе Мануэль Нуньес решил продать команду Фернандо Гонсалесу («Фернандо́ну») и постепенно результаты команды стали ухудшаться. В 1976 году Атланте вылетел во Второй Дивизион. Оттуда команда вернулась довольно быстро, став чемпионом турнира. В октябре 1978 года «Атланте» был полностью выкуплен правительственным Мексиканским институтом социального страхования (Instituto Mexicano del Seguro Social) (IMSS). Финансовая поддержка позволила создать мощную команду. В качестве тренера команду возглавил легендарный Орасио Касарин. «Атланте» удалось переманить в свой стан бразильца Кабиньо, к тому моменту становившегося в составе УНАМ Пумас четырежды подряд лучшим бомбардиром чемпионата Мексики. «Атланте» в тот период так и не сумел стать чемпионом Мексики, несмотря на подвиги своего нападающего (Кабиньо выиграл бомбардирскую гонку ещё трижды подряд — в 1980—1982 годах). В финале чемпионата 1981/82 «Атланте» лишь в серии пенальти уступили УАНЛ Тигрес. Однако команда получила право представлять Мексику в следующем сезоне Кубка чемпионов КОНКАКАФ, который и выиграла в следующем году, обыграв в финале суринамский «Робингуд».

Государственный статус сохранился у команды, хотя теперь правительство передало её под управление Департамента Федерального округа (Departamento del Distrito Federal) (DDF). Но дела команды шли неудачно и после нескольких лет, проведённых на Ацтеке, «Атланте» был даже вынужден сменить арену на стадион Сьюдад-де-лос-Депортес — в настоящее время это стадион «Крус Асуля» Эстадио Асуль. В 1989 году DDF продала команду Хосе Антонио Гарсии, бизнесмену, владельцу компании спортивных товаров и одежды Garcis. После неудачной кампании, команда во второй раз в истории вылетела в Сегунду, после чего была вынуждена проводить домашние матчи в Керетаро.

Достижения

• Чемпион Мексики (3): 1946/47, 1992/93, Ап. 2007
• Чемпион Мексики (допрофессиональный период) (2): 1931/32, 1940/41
• Победитель второго дивизиона Мексики (2): 1976/77, 1990/91
• Обладатель Кубка Мексики (3): 1941/42, 1950/51, 1951/52
• Обладатель Суперкубка Мексики (2): (2): 1942, 1952
• Обладатель Кубка чемпионов КОНКАКАФ (2): 1983, 2008/09

Знаменитые игроки

Рубен Айяла Федерико Вилар Рикардо Лавольпе Сантьяго Солари Кабиньо Джанкарло Мальдонадо Мартин Вальтонра Ален Нконг Луис Габриэль Рей Хавьер Агирре Кристиан Бермудес Луис Гарсия Постиго Даниэль Гусман

Рауль Гутьеррес Хорхе Кампос Орасио Касарин Хуан Карреньо Хосе Антонио Рока Уго Санчес Феликс Фернандес Андрес Мендоса Гжегош Лято Миодраг Белодедич Илие Думитреску Фабиан Эстай

Ссылки

• [www.atlantefc.mx/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Атланте

Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.