Ачкасовы
Поделись знанием:
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
 |
Необходимо перенести в эту статью содержимое статьи Ачкасовой и удалить статью Ачкасовой без установки перенаправления. Вы можете помочь проекту, объединив статьи (см. инструкцию по объединению).
В случае необходимости обсуждения целесообразности объединения, замените этот шаблон на шаблон {{К объединению}} и добавьте соответствующую запись на странице ВП:КОБ. |
| Ачкасовы | |
| | |
| Период существования рода: |
XV век — наст. вр. |
|---|---|
| Место происхождения: | |
Подданство: | |
 Великое княжество Московское
| |
 Царство Русское
| |
 Российская империя
| |
Эта статья — о дворянском роде. О носителях фамилии см. Ачкасов.
Ачкасовы — старинный русский дворянский род (в старину писались Очкасовы)
Родоначальником их, по дошедшим до настоящего времени данным, можно считать Тимофея Очкасова, который был дворцовым дьяком при в. к. Василии Дмитриевиче и писал духовную грамоту государя в 1425 г.
Внуки Тимофея, Прокофий и Лев, получили от Иоанна Великого несколько деревень, отписанных у новгородского архиепископа, в Вотской пятине, в погосте Михайловском. Нехороший Очкасов послан был в Казань с боярином, кн. Телятевским, в 1532 и там убит казанцами. Один из Очкасовых, Невежа Очкасов, находился воеводой в Тетюшах в 1583 г.
В XVII ст. Ачкасовы служили в стольниках; двое из них, Иван и Михаил Васильевичи, были стольниками царицы Прасковьи Федоровны, двое же, Иван Васильевич и Иван Иванович, были стольниками Петра I.
Четверо Ачкасовых владели населенными имениями в 1699 г.
Происхождение и история рода
Согласно летописным свидетельствам, история дворянского рода орловской ветви этой фамилии восходит к началу XVII века.
По апокрифическим сведениям родословной легенды, однако, не имеющих доказательной базы, орловский род Ачкасовых происходит от Ерофея Филипповича Очкасова[1]
Курская же ветвь имеет своим родоначальником Лариона Ерофеевича Очкасова, записан сыном боярским, служит на 1697 год рейтаром в г. Курске, прибыл из г. Мценска около 1688 года,[2] «земли за ним в Подгородном стане, деревне Гридине»[3]
В Мценске же вступил в Городскую сотенную службу в 1666 году на Меньший городской стан, а позднее на Белгородской засечной черте[4]
-«На службе рейтаром за ратные подвиги и служение поместной ему оклад 400 четвертей, денег 17 рублей, да поместья за ним во Мценске 30 четвертей»[5].
Его сын — Андрей Ларионович 1664 года рождения, рейтарской службы, вместе с женой Татьяной проживают в Мценске, а после 1688 года переезжают на Курщину и утрачивают связь с орловскими Очкасовыми[6]
Их совместные дети Ефимья (р.1719 г.), Евдоким (р.1713 г.), Анна (р.1711 г.), Афанасий (р.1693/7 г.) — «вошли в подушный оклад и записаны в однодворческом звании»[7],[8]
Единственная ветвь рода от Афанасия Андреевича Ачкасова, имеет изученную поколенную роспись до наших дней и потомков:
Он женится на дочери помещика Мценского уезда Феодосии Семёновны Мерцаловой, их сын Александр (р. 1732 г.) служит драгуном в чине капрала, доблестно сражаясь в «Семилетней войне».
Совместные дети Александра с Параскевой Петровной Алтуховой[9],[10] — Иван (р.1751 г.) и Владимир (р.1761 г.) продолжают оставаться в однодворческом окладе и занимаются развитием родового поместья деда — Нижняя Гридина, близ деревеньки Немча тож[11] в Курской губернии.[12]
- Алексей Иванович Ачкасов (р.1768 г.), обер-офицер, «пятидесятник»[13] на 1811 г.[14]
-женат на дворянке Фионе Степановне Бредихиной
- Семён Алексеевич Ачкасов (р.1790 г.), помещик, Губернский секретарь[15]
-женат на дворянке Ефросинии Андреевне Малышевой потомство:
- Иван Семёнович Ачкасов (р.1818 г.), дворянин[16], служит в Финляндском драгунском полку
-«За отличие в делах против французов и проявленную храбрость на полях Восточной Пруссии 4 августа 1855 г. произведен в майоры»[17]
- Алексей Семёнович Ачкасов (1823-17.07.1881 г.), подполковник, участник кампаний 1854 года[18] и Крымской войны[19],
награды: орден Св. Анны III ст., орден Св. Станислава III ст.,
-женат на дворянке Анне Павловне Глебовой (03.11.1848-1921 г.), с 1882 г. Мордухай-Болтовская[3],[20]
- Параскева Семёновна Тимофеева (1825/6-1870 г.), дворянка, помещица, имение хутор Хмелевой Колодезь,[21] Тимский уезд, Курская губерния
- Дмитрий Семёнович Ачкасов (1820—1881 г.), дворянин, помещик, с. Скородное[22] Курская губерния
- Евдокия Семёновна Ачкасова[23]
- Семён Алексеевич Ачкасов (22.04.1866-16.08.1918 г.), дворянин, штабс-ротмистр, 7-го Драгунского Новороссийского полка на 1891 год,[24] а на 1917 год — подполковник, пристав 1-го участка Мещанской части московской полиции,[25] награды: орден Св. Станислава II ст.,[26] орден Св. Анны III ст.,[27] в отставке в чине полковника с 06.06.1917 года,[28] а после 1917 работал в частной фирме Перлова на Смоленском рынке приказчиком в Москве, арестован 16.07.1918 года и позднее как «приверженец монархического строя» расстрелян[29].
Напишите отзыв о статье "Ачкасовы"
Примечания
- ↑ «жилец с 1703 г.» ист. «Боярские списки XIII века» Л.243, 280 [zaharov.csu.ru/bspisok.pl]
- ↑ «рейтар, сшел из Мценского уезда из Меньшого Городского стана лет 9 назад» ист. РГАДА «Сказки курчан-детей боярских рейтарской службы и трубачей» 1697 г.; Ф.210 Оп."Столбцы Белгородского стола" Д.1491 Л.139
- ↑ 1 2 Там же.
- ↑ «…в Справках Первой Курскаго наместническаго Правления 5 числа Декабря 1791 года за № 28734 представлено — Ларион Ерофеев сын Ачкасов состоит написанным по разборным книгам 7205 (1696 г.) года, по его Сказке, поданной у разбора значит, что служил он с Городом по Мценску Полковую сотенную службу лет с двадцать, а 7195 (1686 г.) года перешел он в Курск и служил полковую и Рейтарскую службу» ист. РГИА Ф.1343 Оп.16 Д. 3289 за 1845 г.
- ↑ Там же
- ↑ «рейтарской службы Подгородный стан д. Гридина на Немче» ист. РГАДА «Переписная книга Курского уезда I ревизия» 1719 г. Ф.350 Оп.1 Д.215 Л.446 об.
- ↑ «…по какой же причине род их вошел в подушной оклад по делу не видно и по состоянию рода сего в однадворческом звании никто из них в дворянскую родословную книгу не внесен..» ист. РГИА III-й Департамент Сената, Ф.1343 Оп.16 Д. 3289 за 1845 г.
- ↑ по «сказке» 1719 года: «по воле в оклад однодворческий из рейтар»
- ↑ дворянки, ведущей свой род от Матвея Савинова сына Алтухова из Орловской губернии, который «…за службу и мужественное осадное стояние, когда поляки и литовские люди пытались Московское государство разорить, жалован в 7114 (1606 г.) и 7122 (1614 г.) годах вотчинами с поместного окладу сто десятин четвертми в поле, а в дву потомуж в Болховском уезде в разных урочищах некоторые поместья и даны ему жалованные грамоты в 7122 (1614 г.) и 7123 (1615 г.) годах» ист.РГИА III-й Департамент Сената, Ф.1343 Оп.16 Д.1367 за 1844 г.
- ↑ Сторожев В. Н. «Материалы для истории русского дворянства», Т.1, М. 1891 г.
- ↑ «…Гридина деревня, Немча тож (от уездного города в 33 верстах), селение лежит при речке Немче, которая вышла от села Немча. Протяжение имеет на полторы версты, от Большой из Суджи в Курск дороги в правой стороне, в семи верстах…» ист. РГВИА, Ф. 846 «Военно-учетного архива» Оп.16, № 18800 Л.98 за 1784 г.
- ↑ (ист. «ревизские сказки», Ф."Ревизии податного населения" [archive.rkursk.ru Архивы Курской области (ГАКО)])
- ↑ Выборное должностное лицо, управлявшее административно-территориальной единицей, насчитывавшей пятьдесят и более дворов тяглого населения, то есть должностное лицо сельской полиции, избиравшееся сельским сходом на один год; служба была неоплачиваемой натуральной повинностью. Знаком различия была большая бляха на левой стороне груди. Сотские и пятидесятские наблюдали за порядком при богослужении в храме, чистотой в селах, на реках и озёрах, противопожарной безопасностью, порядком на базарах, доносили о подкидышах, мертвых телах и т. д. ист. Словарь русских историзмов. Т. Г. Аркадьева, М. И. Васильева, В. П. Проничев, 2005
- ↑ (ист. «Ревизские сказки 3-й ревизии об однодворцах Суджанского уезда» Ф.184 Оп.1 Д.46 [archive.rkursk.ru Архивы Курской области (ГАКО)])
- ↑ (ист. Ф.33 Оп.2 Д.2636 [archive.rkursk.ru Архивы Курской области (ГАКО)])
- ↑ "Прошение поручика Ачкасова о внесении его в 6 часть дворянской родословной книги по «древнему дворянству»…"в формулярном о службе списке, просителем поручиком Ачкасовым за 1844 год подписанном командиром Финляндскаго драгунского полка значится, что он Ачкасов происходит из обер-офицерских детей, в службу вступил рядовым и дослужился до обер-офицерского чина. Получив сей по службе чин, коим приобрел дворянство… причина, по коей предки его лишились дворянского достоинства и вошли в однодворческое звание по делу не видно и по состоянию рода сего в однодворческом звании никто из них в дворянскую родословную книгу не внесен. Посему собрание решило отказать о внесении в 6 часть и признать просителя в дворянском достоинстве по чину в внести во 2 часть дворянской родословной книги…" ист.РГИА III-й Департамент Сената, Ф.1343 Оп.16 Д. 3289 за 1845 г.
- ↑ ист. РГВИА «13-й драгунский Военного ордена полк» Ф.3565
- ↑ во второй кампании против турок и англо-французов в княжествах Молдавии и Валахии
- ↑ «во время военных действий в Крыму против союзных войск Турции, Англии, Франции и Сардинии на Бельбекской позиции и по реке Чёрной. Участвовал в сражении на реке Чёрной и на Федюхинских высотах 4 августа и 7 сентября, 11 сентября у Айтадор, 22-го в перестрелке близ Кутиф-Фоцсала, 26-го в деле с передовым отрядом неприятеля на правом берегу реки Шуй, с 4 ноября по 25 декабря в передвижении к городу Евпатории на усиление правого фланга отряда» ист. РГВИА Ф.400 Оп.12 Д.9941
- ↑ РГИА Ф.1364 Оп.15 Д.715
- ↑ [www.prlib.ru/EN-US/Lib/pages/item.aspx?itemid=4759 А. Ф. Тимофеев «Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду» М., 1884 г.]
- ↑ (ист. Ф.4 Оп.1 Д.1896 [archive.rkursk.ru Архивы Курской области (ГАКО)])
- ↑ ист. РГИА III-й Департамент Сената, Ф. 1343, Оп. 30, Д. 1280 «Дела о дворянстве», 1865 г.
- ↑ ист. РГВИА, Ф.400 Оп.9 Д.27506
- ↑ ист. справочник «Вся Москва» за 1917 год
- ↑ ист. ГАРФ Ф.102 Оп.112 Д.144 Л.44
- ↑ за 1906 г. ист. «Списки подполковникам» 1913 г. Ч.3 C.117
- ↑ ист. ГАРФ Ф.1791 Оп.4 Д.72 Л.6 об.; ист. Центральный архив ФСБ Д.Р-47310 за 1918 г.
- ↑ ист. Центральный архив ФСБ Д.Р-47310 за 1918 г., заключение ВЧК от 16.08.1918 г. Реабилитация от 27.08.1999 г.
Литература
- Ачкасовы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. 3 Отд. Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1857. — Т. 4. — С. 257.
- Богданович, «[history.scps.ru/crimea/bogdan00.htm Восточная война 1853—56 гг.]» (СПб., [1876]);
- Тарле Е. В. «[militera.lib.ru/h/tarle3/index.html Крымская война]» ISBN 5-94661-049-X, 5-94661-050-3
- Гейрот А. Ф. Описание Восточной войны 1853—1856 гг.-СПБ,1872
- Волков С. В. [www.kulichki.com/gusary/istoriya/stati/volkov/ Система офицерских чинов в русской армии] // Волков С. В. Русский офицерский корпус. М.: Военное издательство, 1993 г.
- История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — СПб.: Издательство Германа Гоппе, 1886. (переиздание: История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — М.: Современник; Лексика, 1991. — 50 000 экз. — ISBN 5-270-01515-3.)
- Петров П. Н. Для немногих. Сборник заметок по генеалогии, геральдике и пр. — СПб., 1875.
- [medalirus.ru/rus-ordena/orden-svyatogo-stanislava.php Орден Святого Станислава], сайт «Награды Императорской России 1702—1917 гг.»
- Т. Г. Аркадьева, М. И. Васильева, В. П. Проничев, Т. Г. Шарри «Словарь русских историзмов», Высшая школа, 2005 г. ISBN 5-06-005084-X
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ачкасовы
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
