Бадахшан

См. также: Горно-Бадахшанская автономная область

Расположение
Площадь	108159 км²
Языки	Дари, Таджикский
Население	1,300,000
Страны	Таджикистан Афганистан
Религия	Мусульмане

Бадахша́н (перс. بدخشان‎/тадж. Бадахшон, кит. 巴達克山 - "Горы Бадах") — историческая область Памира, расположенная на территории юго-восточного Таджикистана — Горно-Бадахшанская автономная область, и северо-восточного Афганистана — провинция Бадахшан.

В 1895 году по соглашению между Российской и Британской империями Бадахшан был разделён на две части.

Согласно Ш.С. Камалиддинову, Бадахшаном в средние века называлась лишь Южный Бадахшан — область к юго-западу от Вахана, занимающую долину реки Кокча и территорию к северу и к югу от неё и в настоящее время входящую в состав Афганистана. А на теперешнюю Горно-Бадахшанскую автономную область Таджикистана то название «Бадахшан» стало распространяться в эпоху позднего средневековья, когда эта территория входила в состав Бадахшанского бекства. В средние века на ее территории были расположены три отдельные области: Карран (Дарваз), Шугнан и Вахан

Население

Большую часть населения представляют памирские народы говорящие на памирских языках, дари и также живут таджики говорящие на таджикском. Кроме того, здесь проживают народы, говорящие только на памирских языках: рушанском, шугнанском, мунджанском, ишкашимском, ваханском их в общем 180тыс, человек. Имеются небольшие группы узбеков, киргизов, пуштунов. Большая часть населения — мусульмане-сунниты — 85%, хотя часть памирских народов исповедует исмаилизм.

Литература

• Бадахшан // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• [archive.is/20130126135645/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=2567&n=126 Бадахшан — таджикский и афганский]
• [magazines.russ.ru/sib/2010/10/po2.html Владимир Попов. Предельно горный Бадахшан].
• [www.vostlit.info/Texts/rus9/Badahschan/framepred.htm История Бадахшана].
• Постников А. В. Схватка на «Крыше Мира» М., 2005.

Отрывок, характеризующий Бадахшан

«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.