Бакарич, Владимир

Владимир Бакарич Vladimir Bakarić<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Скупщины Народной Республики Хорватия
декабрь 1953 — декабрь 1963
Предшественник:	Златан Сремец
Преемник:	Иван Краячич
Секретарь ЦК КПХ-Председатель ЦК СКХ
1944 — 1969
Предшественник:	Андрия Хебранг
Преемник:	Савка Дабчевич-Кучар
Председатель Исполнительного Веча Народной Республики Хорватия
6 февраля 1953 — декабрь 1953
Предшественник:	должность учреждена, он же как премьер-министр независимого государства Хорватия
Преемник:	Яков Блажевич
Премьер-министр Социалистической Республики Хорватия
14 апреля 1945 — 6 февраля 1953
Предшественник:	Никола Мандич
Преемник:	должность упраздена; он же как председатель Исполнительного Веча Народной Республики Хорватия
Рождение:	8 марта 1912(1912-03-08) Велика-Горица, Австро-Венгрия
Смерть:	16 января 1983(1983-01-16) (70 лет) Загреб, СР Хорватия, СФРЮ
Супруга:	Мария Шолян-Бакарич
Партия:	СКЮ (с 1933)
Награды:	СФРЮ СССР Других стран:

Владимир Бакарич (хорв. Vladimir Bakarić; 8 марта 1912, Велика-Горица, Хорватия — 16 января 1983, Загреб, Хорватия) — югославский политический деятель, Народный герой Югославии.

Биография

Участник Второй мировой войны. Воевал в партизанских отрядах Иосипа Тито, один из ближайших его соратников. После войны возглавил правительство Хорватской республики входившей тогда в состав СФРЮ и оставался на этой должности до декабря 1953.

С 1948 по 1969 секретарь ЦК КПХ (с 1952 председатель СКХ СКЮ). С 1953 по 1963 президент Народной Ассамблеи Хорватии. Затем также член Президиума СКЮ, вице-президент СФРЮ.

В 1971—1972 гг. вместе с И. Тито возглавил кампанию против «хорватских националистов». В 1974 г. выдвинул идеи децентрализации власти в стране.

В 1950 году Бакаричу было присвоено звание почётного жителя Загреба.

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто. Союзники СССР. — М.: АСТ, 2004.

Отрывок, характеризующий Бакарич, Владимир

В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.