Беверли-Хиллз, 90210 (сезон 5)
Поделись знанием:
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
(перенаправлено с «Беверли-Хиллз, 90210 (Сезон 5)»)
| Беверли-Хиллз, 90210. Сезон 5 | |
|---|---|
 Обложка DVD-издания пятого сезона. | |
| Страна |  США
|
| ТВ-канал | Fox |
| Первый показ | 12 июля 1994 года — 24 мая 1995 года |
| Количество эпизодов | 32 |
| Дата выхода на DVD | 29 июля 2009 года |
| Хронология сезонов | |
| ← Предыдущий | Следующий → |
| 4 | 6 |
Пятый сезон американского телесериала «Беверли-Хиллз, 90210» выходил в эфир канала «Fox» с 12 июля 1994 по 24 мая 1995 года. Сериал вышел на DVD 29 июля 2009 года.
На DVD последние два эпизода были объединены в один полуторачосвой, поэтому образуется новая нумерация сезонов — 31 вместо 32 как при трансляции сериала на телевидении.
Содержание
Сюжет
Бренда улетела в Англию, и к Уолшам переезжает их кузина из Буффало Вэлери (Тиффани-Амбер Тиссен). Донна рассталась с Дэвидом после его измены и начала встречаться с музыкантом Рэем Пруитом (Джейми Уолтерс), попутно решая, нравится ли ей красавец Гриффин Стоун (Каспер Ван Дьен). У девочек появляется новая соседка — дочь ректора их университета Клэр Арнольд (Кэтлин Робертсон), которая в прошлом году пыталась соблазнить Брендона. Вскоре она начинает встречаться с Дэвидом.
Стив открывает рядом с кафе «Персиковая косточка» ночной клуб, и Вэлери становится его управляющей, соблазнив при этом Рэя. Брендон счастлив с Келли, вот только девушке кажется, что она всё ещё влюблена в Дилана, окончательно ушедшего в запой после того, как мать Эрики обманула его, украв деньги…
В ролях
Основной состав
- Джейсон Пристли — Брендон Уолш
- Дженни Гарт — Келли Тейлор
- Иан Зиринг — Стив Сандерс
- Габриель Картерис — Андреа Цукерман
- Люк Перри — Дилан МаКей
- Брайан Остин Грин — Дэвид Сильвер
- Тори Спеллинг — Донна Мартин
- Тиффани-Амбер Тиссен — Валери Мэлоун
- Марк Деймон Эспиноса — Джесси Васкес
- Кэрол Поттер — Синди Уолш
- Джеймс Экхаус — Джим Уолш
Приглашённые звёзды
- Джо Тата — Нэт Буссиччио
- Кэтлин Робертсон — Клэр Арнольд
- Каспер Ван Дьен — Гриффин Стоун
- Джейми Уолтерс — Рэй Пруитт
- Кэтрин Кэннон — Фелис Мартин
- Алан Той — Профессор Патрик Финли
- Ф. Джей Рио — Алекс Диас
- Скотт Поллин — Профессор Кори Рэндолл
- Кристин Элис — Эмили Валентайн
- Стефани Бичем — Айрис МакКей
- Джош Тейлор — Джек МакКей
- Каролин МакУильямс — ЛуЭнн Пруитт
- Джошуа Бэккет — Джош Ричленд
- Мэттью Лоуренс — Мэл Сильвер
- Энн Джиллеспи — Джеки Тейлор
- Кэри Кин — Сьюзан Стил
- Ноэль Торнтон — Эрика МакКей
- Каролин Лагерфельт — Шейла Сильвер
- Кресс Уильямс — Дишон Хардэлл
- Николас Прайор — Декан Милтон Арнольд
- Джед Аллен — Раш Сандерс
- Дэвид Хэйуорд — Кевин Уивер
- Кэри Вюрер — Ариэл Хантер
Описание эпизодов
| Эпизод | Название | Дата выхода в эфир | Режиссёр | Сценаристы |
|---|---|---|---|---|
| 5x01 | What I Did On My Summer Vacation & Other Stories / Летние забавы | 7 сентября 1994 | Майкл Лэнг | Ларри Моллин и Чарльз Розин |
| Ребята возвращаются в Беверли Хиллз после летних каникул — Донна прилетает из Техаса, где она провела лето с родителями, однако она в ссоре с Келли; Андрэа наконец забирает дочь Хану из больницы; Келли и Брендон радуются жизни как новоиспечённая пара; Бренда всё ещё в Лондоне, а к Уолшам приезжает погостить их подруга из Миннесоты — Велори Мелоун. Стив приглашает девушку на свидание, и она соглашается. Однако главным интересом для неё является Дилан, ушедший в запой после того, как Сьюзан обманула его, забрав с собой Эрику и все деньги… | ||||
| 5x02 | Under The Influence / Под влиянием | 14 сентября 1994 | Скотт Полин | Чип Йоханссон |
| Андрэа сомневается, стоит ли ей отдавать Хану в университетские ясли. Донна хочет переехать в Техас. Дилан узнаёт о том, что Брендон встречается с Келли и устраивает скандал на балу, устроенном матерью Донны, Фелис. Клэр сообщает Брендону, что она перевелась в Калифорнийский университет. Фелис не нравится, что Донна встречается с чернокожим Дишоном. Брендон решает баллотироваться на пост президента студенческого совета. | ||||
| 5x03 | A Clean Slate / Чистая заявка | 21 сентября 1994 | Бэтани Руни | Ричард Голланс |
| Велори узнаёт, что Дилан богат, и решает соблазнить юношу. Клэр переезжает жить к Келли и Донне в пляжный домик, и девочки выясняют, что у неё есть проблемы с храпом. Стив занимается предвыборной кампанией Брендона. Во время дебатов всплывают подробности истории с профессором Рендольфом, однако Дишон вовремя приходит на помощь. В «Косточке» ребята ждут результатов выборов. Однако у этого яркого дня будет столь же яркое и неожиданное окончание… | ||||
| 5x04 | Life After Death / Жизнь после смерти | 28 сентября 1994 | Джеймс Уитмор-Младший | Стив Вассерман и Джессика Клейн |
| Брендон не может прийти в себя после смерти Джоша. На похоронах он знакомится с сестрой Джоша, Глорией. Она отдаёт Брендону письмо Джоша родителям. Дилан продолжает встречаться с Велори, а отношения Клэр и Дэвида только начинаются. Донна ревнует, но вскоре знакомится с очаровательным Гриффином Стоуном. Стив устраивает шумную вечеринку, и Брендону как всегда приходится выручать друга. Донна делает первые шаги к примирению с Дэвидом… | ||||
| 5x05 | Rave On / Отрыв | 5 октября 1994 | Дэвид Сэмель | Ларри Моллин |
| Стив открывает в подвале «Косточки» ночной клуб под названием «После полуночи». Келли видит Велори с Диланом и рассказывает об этом Стиву. Однако девушке удаётся выкрутиться. Донна, Дэвид и Клэр хотят снять фильм, в котором люди будут говорить отдельные слова, а когда плёнку смонтируют, то получиться связный рассказ. Так Донна знакомится с рабочим Рэем Пруитом. Юноше кажется, что Донна над ним издевается и оскорбляет девушку. Андрэа ревнует Джесси к посетительницам бара, в котором он работает. Донна решает извиниться перед Рэем и приглашает его в «Косточку». Гриффин ревнует, а Дилан рассказывает Велори, что потерял все деньги… | ||||
| 5x06 | Homecoming / Возвращение домой | 12 октября 1994 | шилберт М. Шилтон | Мэрэдит Стэйм |
| В город приезжает Фердинанд Куинтеро — президент далёкой страны Селаназии. Он останавливается у своего старого друга, ректора Арнольда. Брендону становится известно, что этот человек придерживается политики тирании. Позже юноша встречается с человеком, который предоставляет неоспоримые доказательства жестокости Фердинанда. Рэй приглашает Донну на свидание. Андрэа знакомится с красивым врачом-студентом Питером, а Джесси чересчур увлёкся флиртом на должности бармена. Стив, Гриффин, Велори и Келли решают украсть талисман спортивной команды противников — огромное чучело медведя… | ||||
| 5x07 | Who’s Zoomin' Who? / Кто кого изменяет? | 19 октября 1994 | Габриэль Бюмон | Карен Розин |
| Велори рассказывает Джиму, что Дилан — банкрот, а Стив решает устроить вечеринку по-соседству с Нэтом. Гриффин приглашает Донну на свидание, и девушка отправляется с ним в путешествие на самолёте, хотя уже пообещала встретиться с Рэем. Между Джимом и Диланом вновь возникает конфликт. Профессор Арнольд решает навестить дочь в самый неподходящий момент. Келли не нравится, что Джеки хочет сделать из Эйрин модель. Стив узнаёт, что Велори встречалась с Диланом — между ребятами происходит драка. Донне не нравится, что Гриффин настаивает на близости… | ||||
| 5x08 | Things That Go Bang In The Night / Ночные откровения | 26 октября 1994 | Джейсон Пристли | Чип Йоханссон |
| Настаёт очередной Хэллоуин. Велори хочет вернуться в Буффало, чтобы проведать мать. Стив решает дать Велори второй шанс. Между Андрэа и Джесси возникают противоречия на религиозной почве. Дэвид и Клэр едут в пустыню, чтобы увидеть НЛО. Донна порывает с Гриффином. У Дилана возникают серьезнее проблемы с наркотиками — Велори просит Брендона присмотреть за юношей… | ||||
| 5x09 | Intervention / Вторжение | 2 ноября 1994 | Дэниэл Аттиас | Стив Вассерман и Джессика Клейн |
| Ребята встревожены состоянием Дилана и уговаривают его лечь в наркологическую клинику. Донна и Рэй отправляются на ужин с родителями девушки. Келли собирается сняться для обложки журнала «Семнадцать». Донна случайно видит Дэвида и Клэр вместе. Дилан уезжает из клиники и по дороге домой машина срывается с обрыва… | ||||
| 5x10 | The Dreams Of Dylan McKay / Сны Дилана МакКея | 9 ноября 1994 | Скотт Полин | Чарльз Розин |
| Дилан в коме. Айрис приезжает к сыну. Клэр и Дэвид снимают фильм о футболе. Дилану снятся сны о Джеке и Эрике, свадьбе с Келли и французском поцелуе Донны и Клэр. Стив хочет, чтобы Раш купил клуб «После полуночи». Келли понимает, что всё ещё влюблена в Дилана. Джим и Синди видят курящую Велори… | ||||
| 5x11 | Hate Is Just A Four-Letter Word / Ненависть — всего лишь слово из четырёх букв | 16 ноября 1994 | Лэс Ландау | Чарльз Розин |
| В Калифорнийский университет должен приехать некий Роланд Тёрнер, проповедующий жестокие нацистские убеждения. В ожидании приезда Тёрнера еврейские студенты Калифорнийского университета устраивают пикет возле главного здания университета… Келли готовится к фотосессии для журнала «Семнадцать». На заседании университета раздаётся звонок — в здании заложена бомба… Донна дарит на 25-летие Рэя прекрасную электрогитару. Дилер Дилана приезжает в больницу и начинает угрожать юноше… | ||||
| 5x12 | Rock Of Ages / Рок всех поколений | 23 ноября 1994 | Дэвид Сэмель | Ларри Моллин |
| В городе должен состояться концерт группы «Роллинг Стоунз». Однако все билеты распроданы, поэтому каждый пробирается на шоу как может — Брендон приглашает на концерт Андрэа; Мел дарит билеты Дэвиду и Клэр; Стива приглашает Клодетт — организатор концерта, и юноша просит билет для Келли, которая получила фото со съёмок для журнала. Тем временем Дилан знакомится в «Обществе анонимных алкоголиков и наркоманов» с парнем по имени Чарли, а Велори становится свидетельницей пикантной сцены между Синди и Джимом… | ||||
| 5x13 | Up In Flames / Объятый пламенем | 30 ноября 1994 | Гилберт М. Шилтон | Мэрэдит Стэйм |
| Эмили приезжает в город, и Брендон отправляется на встречу с ней, а Келли, тем временем, решает навестить Дилана. Андрэа и Джесси просят Джима и Синди посидеть с малышкой Ханой. Стив и Гриффин устраивают вечеринку, а Дэвид, рассылая рекламу по Интернету, случайно закидывает её на чат лесбиянок… Во время вечеринки начинается пожар. Рэй спасает Стива и Велори, а девушка по имени Дэна не может найти свою подружку Алисон. Тем временем Келли и Алисон заперты в ванной наверху — кругом огонь, и неоткуда ждать помощи… | ||||
| 5x14 | Injustice For All / Несправедливость для всех | 14 декабря 1994 | Майкл Лэнг | Карен Розин |
| Келли находится в больнице — её спина сильно обгорела, а Алисон получила более сильные ожоги. Стива и Гриффина вызывают в суд. Наказание — 100 часов исправительных работ и штраф 1000$. Также Стив не имеет права организовывать вечеринки в течение 2 лет. Донна узнаёт, что у матери Рэя серьёзные проблемы с алкоголем. Дилан возвращается домой, где его ждут Синди и Велори. Позже разбирая почту, он находит письмо от неизвестной женщины с вложенной внутрь запиской от Эрики… | ||||
| 5x15 | Christmas Comes This Time Each Year / Рождество всегда приходит в одно и то же время | 21 декабря 1994 | Ричард Лэнг | Макс Эйзенберг |
| Приходит Рождество. Дилан встречается с бывшей подружкой Джека, Кристин Пэттит, и просит её о помощи. Дэвид и Клэр решают продолжить дело Стива и взять под своё управление ночной клуб «После полуночи». Донна дарит маме Рэя билет в круиз. К Дилану приезжает эксцентричный Джей Джей Джонс, назвавший себя Джонси — мужчина обещает найти Эрику и деньги, если Дилан отдаст половину всей суммы. Фелис предлагает Рэю чек на крупную сумму, если он оставит её дочь. В семье Джесси и Андрэа возникают серьёзные религиозные разногласия… | ||||
| 5x16 | Sentenced To Life / Приговорёнеый к жизни | 4 января 1995 | Джек Бэндэр | Стив Вассерман и Джессика Клейн |
| Андрэа вновь встречается с врачом Питером. Стив решает отработать свои сто часов общественного труда в доме для престарелых, где встречает Сола Говарда — бывшую звезду сериала «Дом Хартли». Донна предлагает Рэю выступить на открытии «После полуночи», но Рэй отказывается. У Келли возникают очередные подозрения насчёт Велори. Дилана вызывают в суд по поводу аварии, и юноша просит Джесси найти ему хорошего адвоката. Донна узнаёт, что у Рэя боязнь сцены и решает помочь ему в её преодолении. | ||||
| 5x17 | Sweating It Out -/ Пропотей! | 11 января 1995 | Джейсон Пристли | Чип Йоханссон |
| Дилан и Брендон отправляются на прогулку к озеру Уитни. Келли и Велори идут на семинары по психологии под руководством профессора Кинли. У Рэя всё ещё боязнь сцены и Донна решает обратиться за помощью к Стиву. Велори влечёт к Рэю. Выходит так, что Дилан и Брендон оскверняют древнюю индейскую землю, и в качестве наказания их заставляют копать яму. Местный шериф заставляет Брендона и Дилана пройти старинный индийский обряд… | ||||
| 5x18 | Hazardous To Your Health / Опасный для Вашего здоровья | 18 января 1995 | Джеймс Уитмор-Младший | Ларри Моллин |
| После звонка Джонси, Дилан уезжает в Бразилию, где скрываются Сьюзан и Кевин. Юноша просит Велори о помощи. Между Брендоном и Келли происходит ссора, когда юноша высказывает свои подозрения по поводу профессора Финли. Клэр и Дэвид спорят о музыкальной направленности клуба «После полуночи»… | ||||
| 5x19 | Little Monsters / Маленькие чудовища | 1 февраля 1995 | Джеймс Экхаус | Мэрэдит Стэйм |
| Дилан возвращается с Гавайев, где он оставил Эрику вместе с Айрис. Велори решает получить ещё денег и встречается с Джонси. Рэй должен встретиться с агентом по поиску новых звёзд — им агентом оказывается Эриел Хантер. Джесси уезжает в Сан-Франциско, а Андрэа и Питер целуются. Профессор Финли требует, чтобы Келли рассталась с Брендоном, а Дэвид и Клэр узнают «тёмную сторону» Рэя… | ||||
| 5x20 | You Gotta Have Heart / Должно же у тебя быть сердце! | 8 февраля 1995 | Гилберт М. Шилтон | Макс Эйзенберг |
| В День Святого Валентина в ночном клубе проходит благотворительная акция. Келли никак не решается порвать с Бредоном. Андрэа узнаёт, что Питер женат. Велори съезжает от Уолшей в гостиницу, где проводит ночь с Рэем. Брендон просит Дилана о помощи… | ||||
| 5x21 | Stormy Weather / Штормовая погода | 15 февраля 1995 | Бэтани Руни | Лана Фрэйстат Мэльман |
| Рэй пытается избежать встреч с Велори, но девушка начинает его шантажировать. Дилан вступает в общество профессора Финли — он предлагает профессору сделку. Брендон находит бывшего члена группы Финли — юноша рассказывает Келли о том, что Финли когда-то обманным путём получил от него огромную сумму денег. Андрэа начинает работать в госпитале вместе с Питером. Финли подталкивает Келли к связи с Диланом… | ||||
| 5x22 | Alone At The Top / Один на вершине | 22 февраля 1995 | Виктор Лобл | Стив Вассерман и Джессика Клейн |
| Велори выкупает долю Раша, и становится хозяйкой клуба «После полуночи» и увольняет Рэя. Дэвид поддерживает Велори, и Донна ссорится с ними. Калифорнийский университет захлёстывает волна преступности — сначала воруют велосипеды, а затем насилуют студентку. Подозрения падают на нового друга Дэвида, Лени Зелински. Велори хочет быть с Диланом, но он всё ещё влюблён в Келли. Рэй прощается с Донной перед отъездом на гастроли. Дилан видит Питера и Андрэа вместе в одном из отелей города… | ||||
| 5x23 | Love Hurts / Любовь причиняет боль | 1 марта 1995 | Гилберт М. Шилтон | Кен Стрингер |
| Велори говорит Донне, что это Дэвид предложил уволить Рэя. Дилан со своим другом Чарли из реабилитационного центра пишет сценарий фильма. Лени говорит Брендону, что знает, кто настоящий преступник. Дэвид решает помириться с Донной. В домике на берегу на Донну нападает университетский насильник… | ||||
| 5x24 | Unreal World / Выдуманный мир | 15 марта 1995 | дэвид Сэмель | Мэрэдит Стэйм |
| Дэвид и Клэр просят ребят сняться в их небольшом проекте. Все явно решили повеселиться, но Стив налил в арбуз водку, и весёлый вечер заканчивается пьяным скандалом и любовными откровениями — Келли узнаёт, что Мел и Джеки решили снова сойтись; Селеста сообщает Стиву, что выходит замуж, а Клэр, приревновав Дэвида к Донне, порывает с ним. Велори проводит ночь с Диланом. Андрэа узнаёт, что Джесси изменил ей и пытается найти в себе силы для ответного признания, а Велори возвращается к Уолшам… | ||||
| 5x25 | Double Jeopardy / Двойной Джеопарди | 29 марта 1995 | Ричард Лэнг | Кристин Элис МакКарти и Сэм Сэркар |
| После ссоры с Андрэа, Джесси на время переезжает к Дилану. Клэр и Брендон собираются принять участие в игре «Джеопарди», но защищать честь университета может только один студент. Андрэа хочет развода. Дилан и Чарли продолжают работу над сценарием. Дэвид хочет попробовать начать новые отношения с Донной, но Рэй приглашает девушку в Портленд… | ||||
| 5x26 | A Song For My Mother / Песня для моей матери | 5 апреля 1995 | Чип Чалмерс | Макс Эйзенберг |
| Дэвид в Портленд, чтобы навестить свою мать — там он выясняет, что его мать пропала без вести. Дэвид просит Рэя и Донну о помощи. Велори делает себе татуировку, а Дилан пробует гипноз в качестве лечения. Рэй ревнует Донну к Дэвиду, и между молодыми людьми происходит ссора… | ||||
| 5x27 | Squash It! / «Забей» на это! | 12 апреля 1995 | Лэс Ландау | Фил Сават |
| Дилан продолжает лечение гипнозом. Клуб терпит убытки, и Дэвид решает организовать хип-хоп вечеринку. Велори уезжает к Рэю. Дэвид и Клэр снова начинают встречаться, Джесси и Андрэа пытаются справиться со своими проблемами, а Донна скучает по Рэю… | ||||
| 5x28 | Girls On The Side / Девушки побоку | 3 мая 1995 | Виктор Лобл | Мэрэдит Стэйм |
| Рэй возвращается с гастролей. Велори организует его концерт в клубе. Фотография Келли появляется на страницах журнала «Семнадцать». На концерт Рэя приходит его мать — женщина напивается, и Дэвиду с Клэр приходится отвозить её домой. По дороге она рассказывает о связи Рэя и Велори. Ради Андрэа Джесси отказывается от серьёзного предложения о работе в Айдахо. Келли встречает Дэну и узнаёт, что Алисон влюблена в неё… | ||||
| 5x29 | The Real McKay / Настоящий МакКей | 10 мая 1995 | Джейсон Пристли | Чарльз Розин |
| Джесси предлагают стать преподавателем в Йельском университете. Келли уезжает в Нью-Йорк. Велори обещает ей, что позаботится о Брендоне. Андрэа решает продолжить обучение в Йеле. Рэй и Донна идут в боулинг. У Брендона возникают проблемы в студенческом совете. Дилан звонит Келли и признаётся девушке в своих чувствах… | ||||
| 5x30 | Hello Life, Goodbye Beverly Hills! / Привет жизнь, прощай Беверли Хиллз! | 17 мая 1995 | Джеймс Уитмор-Младший | Стив Вассерман и Джессика Клейн |
| Джесси и Андрэа готовятся к отъезду, а Джим получает предложение о работе в Гонконге. Дилан дарит Келли билет в кругосветное путешествие на двоих, и девушка должна сама решить, кому отдать второй билет. Узнав об этом, Брендон делает Келли предложение. Ребята устраивают в школе «Западного Беверли» прощальную вечеринку для Андрэа. Велори просит Брендона отказаться от Келли. Донна и Рэй вновь ссорятся… | ||||
| 5x31,32 | P.S. I Love You, Parts 1 & 2 / И напоследок… я люблю тебя, Части 1 и 2 | 24 мая 1995 | Виктор Лобл | Ларри Моллин и Чип Йоханссон |
| Ребята уезжают отдыхать в Палм-Спрингс. Келли едет в больницу, чтобы забрать Алисон. Джим и Синди уезжают в Гонконг. Дилан и Чарли находят богатого продюсера — некоего мистера Роуза. Стив знакомится с очаровательной красавицей Эль. Алисон признаётся Келли в любви…
Келли приезжает в Палм-Спрингс. Дилан узнаёт, что мистер Роуз виновен в смерти Джека. Келли хочет вернуть Брендона, но юноша слишком зол на неё. Стив узнаёт неприятный и весьма шокирующий сюрприз о своей новой подружке Эль. Брендон накурился, и теперь ему видятся его родители, упрекающие юношу за то, что он хочет переспать с Велори. Дилану грозит опасность. Во время ссоры с Рэем Донна падает с лестницы. Вернувшись в Беверли-Хиллз, Брендон узнаёт, что дом уже продан… | ||||
Рейтинг
| # | День недели | Премьера | Финал | Сезон | Позиция | Количество зрителей (в млн.) |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 5 | Среда | 7 сентября 1994 года | 24 мая 1995 года | 1994-1995 | 46 | 14.7 |
Напишите отзыв о статье "Беверли-Хиллз, 90210 (сезон 5)"
Ссылки
- [www.imdb.com/title/tt0098749/episodes?season=5 Пятый сезон] на сайте Internet Movie Database
- [www.tv.com/shows/beverly-hills-90210/episodes Список эпизодов] на сайте TV.com
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Беверли-Хиллз, 90210 (сезон 5)
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
