Беспорядки в Косове (2011—2012)

Беспорядки на севере Косово 2011
Основной конфликт: Косовский конфликт
Сербские баррикады в Звечане
Дата	Первая фаза: 25 июля — 5 августа 2011 Вторая фаза: 16 сентября 2011 — н. в.
Место	Северное Косово
Причина	Неурегулированный статус Косова Желание косовских властей установить контроль над всей протяжённостью границы Фактическое двоевластие на севере Косова
Итог	продолжается
Противники
Северное Косово Гвардия царя Лазаря СНП 1389 Республика Косово Силы безопасности Косова Миротворческие силы: КФОР EULEX
Командующие
отсутствует Байрам Реджепи Эрхард Бюлер Эрхард Древс
Силы сторон
Тысячи протестующих Более ста вооружённых активистов 100 полицейских 200 миротворцев Вертолёты
Потери
Первая фаза: 15 арестованных Вторая фаза: 3 убито 158 ранено Первая фаза: 1 убит 6 раненых Вторая фаза: 42 ранено

Спор вокруг пограничных переходов Яринье и Брняк — конфликт между властями частично признанной Республики Косово и косовскими сербами за контроль над двумя переходами на границе края с Центральной Сербией, которую косовские власти рассматривают как государственную. Фактически на стороне Косова выступили и силы КФОР. Конфликту предшествовали безуспешные переговоры Приштины и Белграда о таможенном регулировании. События 2011 года на севере Косова можно разделить на две фазы: с 25 июля по 5 августа и с 16 сентября 2011 по настоящее время.

Первая фаза

Безуспешность дипломатии привела к началу активной фазы противостояния, и вечером 25 июля специальное подразделение косовской полиции РОСА перешло реку Ибар и попыталось установить контроль над двумя расположенными в сербской части края пограничными переходами, что вызвало протесты со стороны сербского населения. РОСА удалось занять пропускной пункт Брняк в общине Зубин Поток, но овладеть переходом Яринье специальные силы Косова не смогли из-за противодействия местных сербов, успевших перекрыть шоссе в сторону пункта.

Протестующие блокировали основные дороги, ведущие от спорных переходов в южную часть края, контролируемую албанскими властями. Началось строительство баррикад. Вначале этому послужили грузовые прицепы, затем были сооружены насыпи из песка и щебня, использовались также кирпич, брёвна, деревянные поддоны и прочие материалы. 26 июля в столкновениях с протестующими было ранено шестеро полицейских, один из которых — Энвер Зимбери — вечером того же дня скончался в больнице. На следующий день, 27 июля, вертолётом Ми-17 вооружённых сил Хорватии к спорным переходам были переброшены полицейские и таможенники албанской национальности. Узнав об этом, около сотни сербских демонстрантов в масках двинулись к переходу Яринье. Молодые люди были вооружены камнями, дымовыми шашками и бутылками с зажигательной смесью. Полицейские спешно оставили пропускной пункт, который был разгромлен манифестантами и сожжён. Предположительно, активисты принадлежали к организациям «Образ», «1389» или «Гвардия царя Лазаря». Сообщалось также, что затем молодые люди отправились в сторону расположения войск КФОР, но те открыли огонь. По другим сообщениям, сербские активисты сами обстреляли позиции НАТО. Власти Сербии осудили данную акцию, заявив, что «нападения на КФОР и EULEX противоречат интересам граждан и сербского государства».

30 июля на переходе Яринье американские миротворцы более получаса досматривали автомобиль возвращавшихся в Белград Борислава Стефановича — сербского представителя на переговорах с Приштиной — и министра Косова и Метохии Горана Богдановича, по словам которых, с ними обошлись как с преступниками.

31 июля спорные переходы были открыты для частных автомобилей и автобусов, однако проезд грузовых машин с товарами из Сербии был запрещён. Сербы продолжали удерживать баррикады, блокировав войска КФОР на занимаемых ими позициях.

1 августа НАТО приступило к расчистке сербских баррикад. В первый день удалось ликвидировать три из них, однако обе дороги, ведущие в Центральную Сербию, всё ещё были блокированными. Представители КФОР заявили о существовании ещё как минимум пяти баррикад. На следующий день по запросу Бюлера на север Косова был переброшен резервный батальон из 700 человек. Сербские власти договорились с КФОР о передаче спорных погранпереходов под управление международных сил до середины сентября с возможным продлением этого срока, и 5 августа было подписано временное соглашение, по которому силы КФОР оставались на переходах Яринье и Брняк до 15 сентября. Борислав Стефанович, ответственный за переговоры с Приштиной, призвал косовских сербов разобрать баррикады.

Вторая фаза

15 сентября 2011 истекал срок временного соглашения об управлении спорными пропускными пунктами, и на следующий день, 16 сентября, сотрудники косовской полиции вместе с представителями миссий EULEX и НАТО высадились на переходах, чтобы восстановить над ними свой контроль, что вызвало вторую волну противостояния.

27 сентября По меньшей мере шесть сербских манифестантов и четыре военнослужащих Международных сил безопасности пострадали в новых столкновениях у контрольно-пропускного пункта Яринье: косовские сербы продолжают методично сооружать на дорогах баррикады, которые тут же пытается снести контингент КФОР. Как сообщают представители Международных сил безопасности, военнослужащих забрасывали самодельными взрывными устройствами.

5 октября на севере Косовской Митровицы прогремел взрыв. Никто не пострадал. Повреждено четыре автомобиля, в ближайшем здании выбиты стёкла. Один из автомобилей, который полиция назвала наиболее вероятной целью акции, принадлежал переводчику миссии EULEX Александру Пауновичу.

Ультиматум сербам и силовое вмешательство КФОР

17 октября командующий КФОР Эрхард Древс поставил перед протестующими сербами ультиматум и пригрозил перейти к силовому решению проблемы блокированных дорог, если сербы не разберут баррикады сами. Сербы провели собрание представителей четырёх общин севера и пришли к компромиссному решению предоставить КФОР возможность беспрепятственного снабжения международных сил, оказавшихся в блокаде на севере края. Полностью убрать баррикады они отказались.

Рано утром 20 октября КФОР начал операцию по сносу баррикад. Первой была атакована баррикада в селе Ягненица, блокирующая дорогу к пропускному пункту Брняк. На её защиту вышло около шестисот сербов. Во время стычек немецкий контингент КФОР применил слезоточивый газ. Позже Эрхард Древс заявил, что слезоточивый газ применяли обе стороны, и высказал мнение, что «перцовый газ лучше чем дубинки и прочие нелетальные виды оружия». Сообщалось также о том, что КФОР приступил к глушению мобильной телефонии, чтобы нарушить связь между косовскими сербами.

Предназначенная для сноса баррикад колонна строительной техники, сгруппированная в албанском селе Кошутово, под охраной ЕУЛЕКС и КФОР также выдвинулась в сторону Ягненицы и Брняка. Часть этой колонны, по сообщению газеты «Блиц», застряла на грунтовой дороге возле села Чабра.

27 октября, по решению руководства общин севера, протестующие освободили по одной полосе на двух дорогах, ведущих в сторону пропускных пунктов Яринье и Брняк, чтобы, согласно ранее достигнутым договорённостям, дать возможность международным силам снабжать блокированные ранее войска и провести ротацию состава.

24 ноября Косовские сербы помешали отрядам международного контингента KFOR разобрать баррикады под городом Звечан, возведенные косовскими сербами, которые не признают власть албанского большинства в Приштине. Военнослужащие применили против нескольких сот сербов слезоточивый газ, однако последние смогли отразить атаку бойцов KFOR.

28 ноября двое военнослужащих KFOR были ранены в результате новых столкновений с косовскими сербами на севере автономного региона. Местные СМИ сообщают, что есть и пострадавшие среди демонстрантов. Инцидент произошел в понедельник утром в районе села Ягненица, когда солдаты попытались разобрать баррикады на дороге между городами Косовска Митровица и Зубин Поток. Представитель миссии НАТО утверждает, что сербы открыли огонь из легкого оружия по солдатам. В ответ они использовали использовали резиновые пули и слезоточивый газ.

События в других районах Косово

Конфликт вокруг пограничных переходов Яринье и Брняк непосредственно затронул лишь северные районы Косова, преимущественно населённые сербами. Однако на фоне противостояния и в других районах края зафиксированы случаи нападений на представителей сербского меньшинства. 2 октября близ города Ораховац Призренского округа был убит серб Александр Путник и тяжело ранен его сын Добрица. Косовская полиция назвала мотивы преступления невыясненными, однако мэр Ораховца Мариян Шарич заявил, что убийство совершено на этнической почве.

20 октября, в день, когда КФОР перешёл к активным действиям на севере, в Добруше близ города Печ было совершено ещё одно нападение, в результате которого один серб был убит и ещё двое ранены. Стрелявший добровольно сдался косовской полиции. Вечером того же дня близ села Милошево, община Обилич, был избит серб, ехавший на своей машине из Приштины. Потерпевший заявил, что его избили сотрудники косовской полиции.

Международная реакция

• Россия Россия 20 октября 2011 года первый вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин заявил, что сенаторы осуждают насилие международных сил безопасности в Косово КФОР в отношении сербов края, рассматривая их действия как яркое проявление двойных стандартов. «Военнослужащие КФОР, имеющие мандат ООН для защиты мирного населения, поступают как каратели» — заявил он.
• Франция Франция 4 июня 2012 года пресс-секретарь МИД Франции Бернард Валеро заявил, что обстрелы военного персонала КФОР недопустимы. Французское правительство решительно осудило насилие на косовско-сербской границе, когда сербские боевики атаковали миротворческие силы КФОР и ранили одного военнослужащего.

Отрывок, характеризующий Беспорядки в Косове (2011—2012)

– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.