Биатлон на зимних Олимпийских играх 2006 — эстафета (мужчины)
Поделись знанием:
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
(перенаправлено с «Биатлон на зимних Олимпийских играх 2006 - Эстафета (мужчины)»)
| Мужская эстафета по биатлону на XX Зимних Олимпийских играх | |
 | |
| Место проведения | Чезана-Сан-Сикарио |
|---|---|
| Даты | 21 февраля 2006 |
| Участников | 68 |
| Команд | 17 |
| Призеры | |
| «2002 | 2010» |
| Биатлон на зимних Олимпийских играх 2006
| ||||
|---|---|---|---|---|
| Спринт | мужчины | женщины | ||
| Гонка преследования | мужчины | женщины | ||
| Индивидуальная гонка | мужчины | женщины | ||
| Масс-старт | мужчины | женщины | ||
| Эстафета | мужчины | женщины | ||
| Квалификация | ||||
Мужская эстафета 4×7,5 км в биатлоне на зимних Олимпийских играх 2006 года прошла 21 февраля. В соревнованиях приняли участие 17 сборных.
Чемпионом стала сборная Германии, победе немцев не помешал даже штрафной круг, пройденный Свеном Фишером на третьем этапе. Немец Рикко Гросс стал 4-кратным олимпийским чемпионом в эстафете, повторив достижение советского биатлониста Алесандра Тихонова. Ранее Гросс выигрывал золото в этой дисциплине на Играх 1992, 1994 и 1998 годов. Свен Фишер и Михаэль Грайс выиграли свои вторые золотые медали на Играх в Турине.
Обладатели бронзовой награды были определены с помощью фотофиниша: француз Рафаэль Пуаре опередил шведа Карла-Юхана Бергмана. В составе сборной Франции бежали три бронзовых призёра олимпийской эстафеты 2002 года.
Чемпионы 2002 года в эстафете норвежцы на этот раз заняли только пятое место (в их составе бежали трое из четырёх участников победной эстафеты 2002 года). Норвежцев подвёл Фруде Андресен, неудачно стрелявший лёжа на своём третьем этапе — Фруде был вынужден пройти два штрафных круга. Даже блестящее выступление Уле-Эйнара Бьёрндалена на последнем этапе (он показал лучший результат на этапе среди всех участников эстафеты — 19:15,5) не помогло норвежцам подняться выше.
Итоги
| Место | Страна | Спортсмен | Время | Стр.л. | Стр.с. | Стр.общ. |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Рикко Гросс Михаэль Рёш Свен Фишер Михаэль Грайс |
1:21:51.55 | 0+3 0+0 0+0 0+1 0+2 |
1+5 0+1 0+0 1+3 0+1 |
1+8 0+1 0+0 1+4 0+3 | |
| 2 | Иван Черезов Сергей Чепиков Павел Ростовцев Николай Круглов |
+ 20.9 | 0+6 0+3 0+0 0+2 0+1 |
0+0 0+0 0+0 0+0 0+0 |
0+6 0+3 0+0 0+2 0+1 | |
| 3 | Жюльен Робер Венсан Дефран Ферреоль Каннар Рафаэль Пуаре |
+ 43.6 | 0+2 0+0 0+1 0+1 0+0 |
0+4 0+0 0+0 0+1 0+3 |
0+6 0+0 0+1 0+2 0+3 | |
| 4 | Якоб Бёрьессон Бьёрн Ферри Маттиас Нильссон Карл-Юхан Бергман |
+ 43.6 | 0+5 0+2 0+0 0+2 0+1 |
0+7 0+2 0+3 0+1 0+1 |
0+12 0+4 0+3 0+3 0+2 | |
| 5 | Халвар Ханевольд Стиан Экхофф Фруде Андресен Уле-Эйнар Бьёрндален |
+ 1:12.1 | 2+5 0+2 0+0 2+3 0+0 |
0+4 0+0 0+2 0+2 0+0 |
2+9 0+2 0+2 2+5 0+0 | |
| 6 | Ондржей Моравец Зденек Витек Роман Достал Михал Шлезингр |
+ 1:12.5 | 0+1 0+0 0+0 0+1 0+0 |
1+10 0+1 1+3 0+3 0+3 |
1+11 0+1 1+3 0+4 0+3 | |
| 7 | Александр Биланенко Андрей Дериземля Алексей Коробейников Руслан Лысенко |
+ 1:48.9 | 0+5 0+2 0+1 0+1 0+1 |
1+6 0+1 0+1 0+1 1+3 |
1+11 0+3 0+2 0+2 1+4 | |
| 8 | Кристиан де Лоренци Рене-Лоран Виллермоз Паоло Лонго Вильфрид Палльхубер |
+ 1:49.4 | 0+6 0+2 0+1 0+0 0+3 |
2+4 0+0 0+1 2+3 0+0 |
2+10 0+2 0+2 2+3 0+3 | |
| 9 | Джей Хаккинен Тим Бёрк Лоуэлл Бейли Джереми Тила |
+ 2:31.9 | 0+6 0+1 0+3 0+1 0+1 |
1+11 0+2 0+3 0+3 1+3 |
1+17 0+3 0+6 0+4 1+4 | |
| 10 | Янеш Марич Янеш Озбольт Клемен Бауэр Матьяс Поклукар |
+ 3:09.9 | 0+4 0+3 0+0 0+1 0+0 |
1+6 0+1 0+1 1+3 0+1 |
1+10 0+4 0+1 1+4 0+1 | |
| 11 | Александр Сыман Сергей Новиков Рустам Валиуллин Олег Рыженков |
+ 3:12.6 | 0+6 0+3 0+1 0+2 0+0 |
1+9 0+2 0+1 1+3 0+3 |
1+15 0+5 0+2 1+5 0+3 | |
| 12 | Тацуми Касахара Хиденори Иса Кёдзи Суга Синъя Сайто |
+ 3:24.1 | 2+6 0+1 0+1 0+1 2+3 |
0+5 0+1 0+1 0+2 0+1 |
2+11 0+2 0+2 0+3 2+4 | |
| 13 | Вислав Зимянин Томаш Сикора Михал Пиха Кшиштоф Плывачик |
+ 5:05.5 | 0+5 0+0 0+1 0+2 0+2 |
2+5 0+1 0+0 2+3 0+1 |
2+10 0+1 0+1 2+5 0+3 | |
| 14 | Павол Гурайт Душан Шимочко Мирослав Матиашко Марек Матиашко |
+ 5:53.4 | 3+10 2+3 0+2 1+3 0+2 |
0+9 0+2 0+1 0+3 0+3 |
3+19 2+5 0+3 1+6 0+5 | |
| 15 | Дмитрий Боровик Индрек Тобрелутс Роланд Лессинг Приит Викс |
+ 5:57.4 | 0+10 0+3 0+2 0+2 0+3 |
2+6 0+0 0+2 0+1 2+3 |
2+16 0+3 0+4 0+3 2+6 | |
| 16 | Янис Берзиньш Эдгарс Пиксонс Райвис Зимелис Илмарс Брицис |
+ 6:19.1 | 2+7 1+3 0+1 1+3 0+0 |
3+5 0+0 0+0 3+3 0+2 |
5+12 1+3 0+1 4+6 0+2 | |
| 17 | Даниэль Мезотич Фридрих Пинтер Людвиг Гредлер Кристоф Зуман |
+ 6:34.9 | 1+7 1+3 0+0 0+3 0+1 |
0+4 0+2 0+0 0+0 0+2 |
1+11 1+5 0+0 0+3 0+3 |
Напишите отзыв о статье "Биатлон на зимних Олимпийских играх 2006 — эстафета (мужчины)"
Ссылки
- [data.biathlonworld.com/data/archives.aspx?RaceId=BT0506SWRLOG__SMRL Официальный сайт Международного союза биатлонистов]
Отрывок, характеризующий Биатлон на зимних Олимпийских играх 2006 — эстафета (мужчины)
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
