Битва при Фулфорде

Битва при Фулфорде
Основной конфликт: Вторжения викингов в Англию
«Олав Трюггвасон» (картина Петера Николая Арбо XIX века)
Дата	20 сентября 1066
Место	Фулфорд (окрестности Йорка, Англия)
Итог	Победа норвежцев
Противники
Норвегия, сторонники Тостига Англия
Командующие
Харальд Суровый, Тостиг эрл Моркар, эрл Эдвин
Силы сторон
около 7000 не известно, вероятно, около 6000
Потери
неизвестно, вероятно, значительные неизвестно, вероятно, значительные

Битва при Фулфорде (англ. Fulford; 20 сентября 1066 г.) — сражение между армией короля Норвегии Харальда Сурового и североанглийским ополчением в период норвежского вторжения в Англию в 1066 г. Победа норвежцев в этой битве была достигнута ценой значительных потерь, что ослабило войска Харальда Сурового и способствовало краху последней попытки скандинавских викингов утвердиться в Англии.

Предыстория битвы

После смерти в январе 1066 г. короля Эдуарда Исповедника на престол Англии был избран Гарольд Годвинсон, лидер национальной англосаксонской партии. Однако претензии на английскую корону выдвинули герцог Нормандии Вильгельм, названный Эдуардом собственным наследником в 1051 г., а также норвежский король Харальд Суровый. Последний обосновывал своё право на престол Англии соглашением, заключённым в 1038 г. между Магнусом Благородным, королём Норвегии, и Хардекнудом, королём Дании и Англии. Согласно этому соглашению, в случае смерти одного из монархов без детей, второй получал право наследовать его королевство. После смерти бездетного Хардекнуда в 1042 г. норвежским королям по разным причинам не удавалось реализовать условия этого соглашения в отношении Англии. Возможность для этого представилась лишь в 1066 г.

Летом 1066 г. на сторону норвежского короля перешёл Тостиг,брат короля Гарольда II, и один из высших аристократов англосаксонской монархии, бывший эрл Нортумбрии, изгнанный из страны в результате восстания 1065 г. Он убедил короля Харальда Сурового ускорить приготовления ко вторжению в Англию. Ситуация была благоприятной, поскольку основные сухопутные и морские силы английского королевства были сконцентрированы на южном побережье в ожидании вторжения Вильгельма Нормандского. Кроме того, английский флот был крайне слабым и не мог оказать отпор норвежцам.

В сентябре 1066 г., пользуясь попутными северными ветрами (которые, в свою очередь, задержали отплытие нормандской армии), флот Харальда (300 кораблей) отплыл к Англии и в устье Тайна соединился с эскадрой Тостига. Объединённые силы насчитывали по разным источникам от 360 до 460 кораблей. Союзники спустились вдоль побережья Нортумбрии до Хамбера, разоряя по пути прибрежные поселения Йоркшира. Небольшой отряд английских кораблей, охранявший эти земли, был вынужден отступить вглубь территории, вверх по реке Узе и далее в Варфу до Тэдкастера. Харальд решил запереть англичан и бросил якорь на нижней Узе в районе Риккола, отсюда до Йорка было около 15 км на север. Оставив небольшой гарнизон для защиты кораблей, скандинавская армия высадилась на берег и двинулась в сторону Йорка.

Ход битвы

В связи с тем, что основные силы английского королевства находились в южной Англии, организация отпора норвежскому вторжению легла на плечи северо-английских вассалов короля Гарольда — братьев Моркара, эрла Нортумбрии, и Эдвина, эрла Мерсии. Армия, которой располагали братья, состояла, в основном, из ополчения североанглийских графств, а также отрядов тэнов (англосаксонский аналог дворян) и хускерлов (профессиональных воинов скандинавского происхождения) Нортумбрии и Мерсии. Войска Моркара и Эдвина заняли позиции на подступах к Йорку, неподалёку от деревни Гейт-Фулфорд в 3-х километрах к югу от города. Наступающие в этом же направлении норвежцы, вероятно, не были готовы к серьёзному сопротивлению.

20 сентября 1066 г. отряды Моркара атаковали авангард норвежской армии и заставили его бежать в расположенные поблизости болота. Однако король Харальд сумел перегрупировать свои силы и ввести в бой свежие отряды викингов. В ходе кровопролитной контратаки норвежцев на центр позиций англосаксов, последние были вынуждены отступить. В результате этого отряд Эдвина оказался отрезанным от основных английских сил болотами и был вынужден отойти к Йорку. На других флангах норвежцы также потеснили англичан, а подошедшие новые отряды викингов довершили разгром.

Снорри Стурлусон дал описание боя со стороны норвежцев. Король Харальд вытянул своих воинов в линию от реки Уза до глубокой канавы, заполненной водой, причем около реки находился он сам с лучшими викингами, а около канавы расположил людей послабее и поменьше. Англосаксы легко потеснили викингов возле канавы. Тогда король развернул строй и прижал англичан к канаве. Началось избиение смешавшихся англосаксов, их погибло так много, что викинги переходили широкую канаву, не замочив ноги.

По словам Флоренса Вустерского «больше англичан утонуло в реке чем погибло на поле брани». Выжившие англичане укрылись в крепости Йорка.

Последствия сражения и его значение

Узнав о поражении англосаксонской армии, жители Йорка заключили перемирие с норвежцами и согласились оказать помощь Харальду Суровому в отвоевании английского престола взамен на сохранение города от разорения. Но потери, понесённые в битве норвежцами, вероятно, существенно ослабили боевую силу викингов, что в конечном итоге облегчило разгром, нанесённый спустя несколько дней норвежским войскам подошедшей армией короля Гарольда Годвинсона в сражении при Стамфорд-Бридже.

Кроме того, существует точка зрения, что именно жестокие потери североанглийского ополчения в битве при Фулфорде не позволили эрлам Эдвину и Моркару оказать помощь королю Гарольду в критический момент для судьбы англосаксонского государства — в период вторжения нормандской армии герцога Вильгельма, завершившегося в октябре 1066 г. сражением при Гастингсе и нормандским завоеванием Англии.

Ссылки

• [www.1066.us Сражения 1066 г. (англ. яз.)]
• [www.battleoffulford.org.uk/a_battle.htm Битва при Фулфорде (англ. яз.)]
• [web.archive.org/web/20070814061819/www.stephen.j.murray.btinternet.co.uk/harold.htm#battle Harold: This Insane Englishman], сообщения средневековых авторов про битву при Фулфорде (на англ.)

Литература

• Англосаксонская хроника
• История средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096). Сост. М. М. Стасюлевич. — т. 2 — СПб, 2001
• Мюссе, Л. Варварские нашествия на Европу. — СПб, 2001
• Stenton, F. Anglo-Saxon England. Oxford, 1973.

Отрывок, характеризующий Битва при Фулфорде

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.