Бой у мыса Сент-Джордж
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Бой у мыса Сент-Джордж — одно из боевых столкновений в ходе Тихоокеанской кампании Второй мировой войны. Произошло 26 ноября 1943 года, между мысом Сент-Джордж (остров Новая Ирландия) и островом Бука. Этот бой стал последним из морских сражений в схватке за Соломоновы острова.
Содержание
Предыстория
1 ноября 1943 года на Бугенвиль высадился американский десант и это стало угрозой для японской базы на острове Бука. Японским командованием было принято решение перебросить 900 солдат в качестве пополнения гарнизона Буки, и снять с острова 700 авиатехников, поскольку аэродром на острове практически утратил стратегическое значение.
Было сформировано соединение эсминцев. Эсминцы «Амагири», «Югири» и «Удзуки» использовались в качестве транспортов, а «Онами» и «Макинами» — в качестве прикрытия.
Американскому командованию стало известно об этом конвое благодаря авиаразведке и наперехват были посланы 5 эсминцев — «Чарльз Осборн», «Клакстон», «Дайсон», «Конверс» и «Спенс».
Бой
Пополнение было благополучно доставлено, и, приняв на борт аэродромный персонал, японские эсминцы взяли курс на Рабаул.
Примерно в 1:40 «Онами» и «Макинами» были обнаружены американцами, стерегущими пролив между островами. «Чарльз Осборн», «Клакстон» и «Дайсон» произвели торпедную атаку. Получив сразу несколько попаданий, «Онами» сразу затонул. «Макинами» также получил серьёзные повреждения от торпедного попадания, однако остался на плаву и был потоплен артиллерийским огнём c «Конверса» и «Спенса». В это же время радары американских кораблей обнаружили и эсминцы-транспорты. «Чарльз Осборн», «Клакстон» и «Дайсон» пустились в погоню. Пытаясь спасти хотя бы часть своих сил, японцы приняли решение разойтись, поставив американцев перед выбором — какой корабль преследовать. Выбор пал на «Югири». Невзирая на ожесточённое сопротивление, в 3:28 он был потоплен сосредоточенным артиллерийским огнём. Попытка догнать остальные корабли оказалась безуспешной, и в 4:04 американские корабли прекратили погоню и повернули обратно.
Итоги
Этот бой стал последним в кампании на Соломоновых островах и подвёл черту под Токийским экспрессом, продемонстрировав превосходство сил США в ночных боях ввиду использования радаров. С этого дня и до битвы за Сайпан 19 июня 1944 года на Тихоокеанском театре военных действий не произошло ни одного серьёзного столкновения на море.
Напишите отзыв о статье "Бой у мыса Сент-Джордж"
Примечания
- ↑ «Онами» [www.combinedfleet.com/onami_t.htm затонул со всем экипажем], с «Макинами» [www.combinedfleet.com/makina_t.htm спаслись 28 человек], (согласно [pwencycl.kgbudge.com/ The Pacific War Online Encyclopedia] на эсминцах класса «Югумо» экипаж составлял 228 человек); на «Югири» было 300 пассажиров и 197 человек экипажа, [www.combinedfleet.com/yugiri_t.htm спаслись 289 человек]; итого 228+200+208=636
Литература
- Пол Стивен Далл. [militera.lib.ru/h/dull/index.html Боевой путь Императорского японского флота] / Перевод с английского А.Г. Больных. — Екатеринбург: Сфера, 1997. — 384 с. — (Морские битвы крупным планом).
Ссылки
- [militera.lib.ru/h/sherman/ Шерман, Фредерик Война на Тихом океане. Авианосцы в бою]
- [www.navweaps.com/index_oob/OOB_WWII_Pacific/OOB_WWII_Cape-St_-George.htm Состав сторон]
Отрывок, характеризующий Бой у мыса Сент-Джордж
– Гость, – отвечал Антон.– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
