Брэйнард, Дэвид

Дэвид Лег Брэйнард
David Legge Brainard
Дата рождения	21 декабря 1856(1856-12-21)
Место рождения	Нью-Йорк, США
Дата смерти	22 марта 1946(1946-03-22) (89 лет)
Место смерти	Вашингтон (округ Колумбия), США
Принадлежность	США США
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1876—1919
Звание	Бригадный генерал
Сражения/войны	Индейские войны (1877-1878): Война за Чёрные Холмы Баннокская война Война не-персе Испано-американская война
Награды и премии	Пурпурное сердце Именной грант Королевского географического общества Медаль Чарльза Дэли

Дэ́вид Лег Брэ́йнард (англ. David Legge Brainard; 1856—1946) — бригадный генерал армии США, исследователь Арктики, участник Американской арктической экспедиции (1881—1884) под руководством Адольфа Грили (один из шестерых выживших), первый почётный член Американского полярного общества.

Ранние годы и начало военной карьеры

Дэвид Брэйнард родился 21 декабря 1856 года в Нью-Йорке в семье Эленсона и Марии Лег Брэйнард. В 1876 году начал службу в армии рядовым. С 1876 по 1884 годы служил в форте Эллис, Территория Монтана. Участвовал в войне за Чёрные Холмы, был ранен. Принимал участие в Баннокской кампании и войне не-перси под командованием полковника Нельсона Майлза. 7 мая 1877 года в Сражении у Маленького мутного ручья был ранен в правую руку и в щёку. В 1878 году был повышен в звании до капрала, а в последующие годы службы до сержанта. Спустя более чем через полвека за участие в Индейской кампании в 1933 году Дэвид Брейнард был награждён уникальной медалью «Пурпурное сердце» (предположительно, за участие в Индейской кампании было выпущено всего пять «Пурпурных сердец»).

Американская арктическая экспедиция (1881—1884)

В 1880 году Брэйнард добровольцем вызвался участвовать в арктической экспедиции капитана Генри Хоугейта, которая оказалась неудачной. В следующем 1881 году в звании первого сержанта стал участником Американской арктической экспедиции под руководством Адольфа Грили (1881—1884).

Экспедиция была организована в рамках первого Международного Полярного года. Её целью была организация метеорологической станции на севере Канадского арктического архипелага в заливе Леди Франклин и проведение метеорологических, астрономических и магнитных наблюдений, а также геологических и геодезических работ. В экспедиции Дэвид Брэйнард занимал должность ответственного за продовольствие и снаряжение, а также участвовал практически во всех санных походах. Наиболее известным достижением экспедиции стал санный поход, совершённый весной 1882 года Дэвидом Брэйнардом и Фридериком Кристиансеном под руководством лейтенанта Джеймса Локвуда вдоль северного побережья Гренландии. 13 мая путешественники достигли 83°24’ северной широты — самой северной точки, достигнутой человеком на тот момент.

Весной 1883 года Локвуд, Брэйнард и Кристиансен совершили санный поход, в ходе которого исследовали внутренние области острова Элсмир, пересекли его на запад по широте залива Леди Франклин и открыли фьорд, который был назван Локвудом в честь руководителя экспедиции.

Летом 1882 и 1883 года к полярникам из-за сложной ледовой обстановки в проливе Кеннеди не смогли пробиться суда поддержки, поэтому, руководствуясь инструкциями, Грили принял решение в августе 1883 года покинуть зимовочную базу (хотя в ней ещё оставались продукты на год) и самостоятельно плыть на юг навстречу спасательному судну. Из-за слишком рано начавшейся суровой зимы 25 участникам за почти два месяца пути удалось пройти лишь около 400 километров и достигнуть мыса Сэбайн на острове Пим, на котором пришлось встать на зимовку с минимальным запасом продовольствия. Во время зимовки от голода и истощения умерли 19 человек из 25. Вплоть до самого спасения выживших 22 июня 1884 года Брэйнард каким-то невероятным образом смог оставаться на ногах, с апреля он был едва ли не единственным кормильцем полностью обессилевших людей, находя в себе силы заниматься ловлей криля на самодельные сети и охотой.

Брэйнард сыграл исключительную роль как в достижении научных результатов экспедиции, так и в спасении выживших. В качестве наиболее полной характеристики сержанта Брэйнарда могли бы стать несколько выдержек из дневников Грили, сделанных в декабре 1883 года:

«11 декабря. Брэйнард снова переутомился от непосильной работы и сегодня вечером был очень слаб. Я был вынужден указать ему, что он постоянно исполняет излишнюю работу за других. Но когда он сослался на апатию большинства людей и на необходимость исполнения той или другой работы, мне пришлось замолчать. Каждый делает что может, и я горько сожалею, что могу лишь убивать время и неспособен к тяжёлому физическому труду»… «21 декабря. Сегодня сержанту Брэйнарду исполнилось двадцать семь лет. Я дал ему по этому случаю 1/4 литра рому, сожалея, что не могу сделать ничего больше. Он всю эту зиму исполнял необычайно тяжелую работу. Его выносливость, его всегда ровное настроение и беспристрастие, с которым он распределяет пищу, оказали мне неоценимые услуги.»

Интересно, что первое признание за свои заслуги Дэвид Брэйнард получил не от своих соотечественников, а от Королевского географического общества. В июне 1886 года оно вручило ему именной грант и, кроме него, именные золотые часы и диплом.

Дальнейшая военная карьера

В 1886 году Брэйнард был повышен в звании до второго лейтенанта 2-го Кавалерийского полка. Проходил службу на Территории Вашингтон. Занимался исследованием Каскадных гор. В начале 1890-х получил звание первого лейтенанта и был назначен заниматься вопросами армейского снабжения. Служил в Калифорнии, Аризоне и Нью-Мексико. В 1896 получил звание капитан. В 1898 году во время испано-американской войны служил на Филиппинах Главным интендантом. В 1912 году получил звание полковник, был назначен заместителем Главного военного интенданта армии США. В 1918—1919 годах Брэйнард работал военным атташе при американской дипломатической миссии в Португалии. В 1919 году уволился из армии в звании бригадного генерала.

Личная жизнь и последующие годы жизни

В 1888 году Брэйнард женился на Анне Чейз. Брак был недолгим и вскоре распался. В 1904 году он стал членом американского «Клуба путешественников», среди организаторов которого был А. Грили. В 1917 году женился на Саре Гютри, у которой была дочь Элеонора (своих детей Брэйнард не оставил). После оставления военной службы работал представителем Вашингтона в Нью-Йоркской фирме, занимающейся поставками для нужд армии. Со временем стал её директором. В 1925 году Американским географическим обществом за полярные исследования был награждён медалью Чарльза Дэли. В 1929 году опубликовал книгу «Аванпост мертвых». Был удостоен Медали путешественников «Клуба путешественников». В 1936 году был избран первым почётным членом Американского полярного общества. В 1940 году Брэйнард опубликовал свои дневники из арктической экспедиции «Шестеро вернувшихся» (англ. Six Came Back). Оригиналы дневников, личная переписка и другое наследие Дэвида Брэйнарда сейчас находится в библиотеке Дартмутского колледжа.

Брэйнард умер 22 марта 1946 года в Вашингтоне, и был похоронен на Арлингтонском Национальном кладбище.

Литература

• Адольф Грили. [library.narfu.ru/sites/arctic/rus/eCatalogue/_layouts/PDFView.aspx?fileurl=library.narfu.ru/sites/arctic/rus/eCatalogue/Documents/1.1._istoray_osvoeniay_Arktiki/000007_grili_tri_goda_v_arktike.pdf Три года в Арктике. 1881-1884] / Пер. с англ. под ред. В. К. Есипова. — Ленинград: Главсельморпути, 1935. — С. 338.
• William James Mills. Exploring polar frontiers : a historical encyclopedia. — ABC-CLIO, Inc, 2003. — 844 с. — ISBN 1-57607-422-6.
• Schley, Winfield Scott. [archive.org/details/rescueofgreely00schl The rescue of Greely]. — New York, C. Scribner's sons, 1885.

Отрывок, характеризующий Брэйнард, Дэвид

Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.