Бутков, Иван Петрович

Иван Петрович Бутков
Дата рождения:	1782(1782)
Место рождения:	?
Дата смерти:	8 марта 1856(1856-03-08)
Место смерти:	?
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	медицина
Место работы:	Военное министерство Российской империи
Учёная степень:	доктор медицины
Альма-матер:	Московская медико-хирургическая академия
Награды и премии:	Орден Святого Владимира 4 ст. Орден Почётного легиона Орден Святой Анны 2 ст. Орден Святого Владимира 3 ст. Орден Св. Станислава 1 ст. Мариинский знак отличия беспорочной службы (за 50 лет)

Иван Петрович Бутков (1782—1856) — русский медик, вице-директор медицинского департамента военного министерства Российской империи.

Биография

Иван Бутков родился в 1782 году в семье православного священника. Сначала учился в Воронежской духовной семинарии. Родители прочили ему место отца в приходе, однако, сам юноша мечтал о другом будущем. Когда он закончил класс риторики, вышел Высочайший Указ, который предписывал: «иметь на всякий год 50 семинаристов, приобретших успехи в словесных науках, для помещения их во врачебные училища... для обучения врачебной науке на укомплектование наших сухопутных и морских войск врачами». Иван счёл это знаком и находясь дома на каникулах, сумел настоять перед отцом на решении пойти по мирскому пути. Выйдя из семинарии со званием студента философии, он поступил в 1799 году на московское отделение медико-хирургической академии и в 1803 году окончил курс со званием кандидата хирургии и, тогда же произведенный в лекари, был определён в 6-й артиллерийский полк, который в 1806 году вошел в состав 11-й артиллерийской бригады.

В 1807 году Бутков получил звание штаб-лекаря, в 1809 году перешел в 8 бригаду и со следующего года занял там должность старшего лекаря 2 класса.

С 1806 до 1830 года он участвовал практически во всех войнах, в которые была вовлечена Русская императорская армия. Уже в турецкую кампанию 1806—1807 гг. Бутков отличился и был награждён бриллиантовым перстнем и чином коллежского асессора.

С начала Отечественной войны 1812 года Бутков снова находился на театре военных действий в войсках князя Кутузова, участвовал во многих сражениях и был награждён орденом Святого Владимира 4 степени.

В 1813 году назначен дивизионным доктором 8-й пехотной дивизии, с которой совершил поход через всю Европу, причем находился при осаде и взятии Торна и в битвах под Кенигсвартом, Бауценом, Кульмом, Дрезденом, Лейпцигом, Ляротьером и Шатобрианом и, наконец, при взятии Парижа в 1814 году.

Вернувшись в 1815 году на короткий срок в Россию, Иван Петрович Бутков в том же году вновь отправился с войсками во Францию, где в 1816 году ему поручено исполнение должности корпусного врача отдельного корпуса российских войск, остававшихся во Франции. Здесь он, кроме наград от русского правительства, получил орден Почетного Легиона (офицерский крест). Во Франции он оставался до 1818 года.

В 1818 году он утвержден в должности корпусного штаб-доктора, в следующем году перешел в седьмой пехотный корпус, а еще через год — в отдельный гвардейский корпус на такую же должность. Главный медицинский инспектор, баронет Яков Васильевич Виллие, лично руководивший деятельностью врачей во всех войнах того времени, высоко ценил Буткова; он засвидетельствовал находившейся под его председательством медико-хирургической академии особые заслуги этого врача и его выдающиеся научные познания, и в 1820 году академия удостоила Буткова степени доктора медицины и хирургии «honoris causa».

В следующем году И. П. Буткову, за заслуги, было назначено, по 2000 рублей в год столовых денег, кроме содержания по должности.

В 1823 году на него было возложено, сверх прямой его должности, исполнение обязанностей старшего доктора гвардейской пехоты. В это время в войсках, находившихся в Крыму, стала свирепствовать эпидемия трахомы, которая вообще не переводилась там в течение очень многих лет. Буткову было поручено принять меры к прекращению эпидемии. Он близко ознакомился с причинами сильного распространения болезни, улучшил санитарное состояние войск и прекратил эпидемию. За это он был вознаграждён, кроме других знаков высочайшей милости, орденом Святой Анны 2 степени с бриллиантами, орденом Святого Владимира 3 степени и всемилостивейшим подарком. Свои наблюдения над эпидемией Бутков описал в особой научной работе.

В 1828 году он снова отправился с гвардией на русско-турецкую войну, участвовал в осаде Варны и выказал большие познания и опытность при устройстве госпитальной части, которая тогда была особенно важна, так как в войсках были чрезвычайно распространены изнурительные болезни. В награду он получил годовой оклад жалованья, прибавку в 2000 рублей к содержанию и чин действительного статского советника.

Возвратившись в Санкт-Петербург, Бутков был назначен в 1830 году исполняющим должность вице-директора медицинского департамента военного министерства и скоро после этого — присутствующим в медицинском совете министерства внутренних дел с утверждением в должности вице-директора медицинского департамента военного министерства Российской империи.

В 1836 году он в течение нескольких месяцев исполнял должность главного военно-медицинского инспектора и в том же году назначен членом медицинского совета министерства внутренних дел с увольнением от прежней должности.

В 1843 году Бутков был назначен, кроме того, членом военно-медицинского ученого комитета. Занимая эти должности до конца жизни, он неоднократно был командирован для осмотра госпиталей, некоторое время исполнял должность председателя медицинского совета министерства внутренних дел и награждён орденом Святого Станислава 1 степени, чином тайного советника и знаком беспорочной службы за 50 лет.

Во время своей продолжительной службы Бутков выказал большие административные способности. При постоянных скитаниях во время войн ему было трудно посвятить себя ученой деятельности, и потому, обладая обширными знаниями, он напечатал лишь одну работу: «Краткое описание воспаления глаз, появившегося в Крыму в войсках, принимавших участие в турецкой кампании 1824 года», СПб., 1835.

Иван Петрович Бутков умер 8 марта 1856 года.

Литература

• «Друг здравия», 1856 г., № 15, прибавление стр. 65, статья доктора Грума;
• Змеев Л. Ф., «Русские врачи-писатели», выпуск І.

Ссылки

• [www.nikolaevskii-sobor.ru/kniga.php?page=butkov-ivan-petrovich Бутков Иван Петрович]

Отрывок, характеризующий Бутков, Иван Петрович

– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.