Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси

Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси
Обложка первого тома (1896 год)
Автор:	Н.И. Кутепов
Язык оригинала:	русский
Оригинал издан:	1896-1911 годы
Издатель:	Санкт-Петербург, Экспедиция заготовления государственных бумаг

«Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» — объёмный очерк по истории русской охоты. Исследование охватывает царскую и великокняжескую охоту за период с X века по царствование императора Александра III. Книга является ценным источником не только по истории русской охоты, но и по придворной и дипломатической истории России.

В конце XIX века, по предложению императора Александра III было начато исследование и выпуск серии книг, посвящённых охоте на Руси за весь исторический период её существования. Эта задача была поручена полковнику Николаю Ивановичу Кутепову (заведующий хозяйственной частью Императорской охоты), который в течение 16 лет выпустил 4 тома (6 книг). Последняя книга была выпущена в 1911 году его вдовой.

Работе над очерком предшествовало издание в 1893 году «Памятной записки о положении дела по составлению Сборника материалов, касающихся великокняжеской, царской и императорской охоты в России», в котором Николай Кутепов обозначил план будущей книги. В работе над книгой были использованы известные в то время документы по истории охоты из российских архивов и библиотек.

«Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» экспонировалось на нескольких выставках, в том числе:

• «Искусство в книге и плакате» (в рамках Всероссийского съезда художников в Санкт-Петербурге в декабре 1911 — январе 1912 годов);
• Международная выставка печатного дела и графики в Лейпциге, 1914 год.

Содержание

• 1 том (1896 год): «Великокняжеская и царская охота на Руси с X по XVI век»;
• 2 том (1898 год): «Царская охота на Руси царей Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича. XVII век»;
• 3 том (1902 год): «Царская и императорская охота на Руси. Конец XVII и XVIII век»;
• 4 том (1911 год): «Императорская охота на Руси. Конец XVIII и XIX век»

Иллюстрации

Для иллюстрации этого труда были привлечены лучшие русские художники конца XIX — начала XX веков: Л. С. Бакст, А. К. Беггров, А. Н. Бенуа, А. М. Васнецов, В. М. Васнецов, Е. Е. Лансере, К. В. Лебедев, А. П. Рябушкин, И. Е. Репин, В. И. Суриков, Ф. А. Рубо, Л. О. Пастернак, К. А. Савицкий, В. А. Серов, А. С. Степанов. Использовались и литогравюры с произведений Дж. Доу, В. Г. Шварца, Ф. Г. Солнцева, А. Д. Литовченко.

Оформление всего издания в целом было возложено на Н. С. Самокиша. В частности, им лично выполнены 173 иллюстрации к 4 томам «Охоты». Это издание принесло художнику славу анималиста. Николай Самокиш является также автором оформления переплетов всех четырёх томов издания, а также рисунков форзацев, многочисленных пейзажей, виньеток, заставок, концовок, полевых украшений. Наиболее примечательна работа Самокиша над созданием иллюстраций к стихотворению Льва Мея «Избавитель», посвящённому чудесному спасению царя Алексея Михайловича во время охоты на медведя. Стихотворение с иллюстрациями включено в состав 2-го тома «Охоты» и содержит 15 реалистичных миниатюр: изображения зверей (сокол, лось, медведь), герба Российского государства, а также пейзажи, вкомпанованные в заставки (вид Саввино-Сторожевского монастыря и изображение интерьера храма с иконой преподобного Саввы Сторожевского).

Ссылки

Оцифрованные тома в Российской государственной библиотеке:

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002371249 Т. 1: Великокняжеская и царская охота на Руси с X по XVI век.] — 1896. — XVI, 212 с., [8] л. цв. ил., факс., фронт. : ил., цв. ил., карт.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01002371253 Т. 2: Царская охота на Руси царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. XVII век.] — 1898. — XXIII, 316 с., [38] л. ил., цв. ил., фронт. : ил., цв. ил., факс.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01002371264 Т. 3: Царская и императорская охота на Руси. Конец XVII и XVIII век.] — 1902. — XXXII, 300, 283, [1] с., [26] л. ил., цв. ил., фронт. : ил., цв. ил., портр.
• [dlib.rsl.ru/viewer/01002371272 Т. 4: Императорская охота на Руси. Конец XVIII и XIX век.] — 1911. — XX, 226, 289 с., [14] л.цв. ил., портр. : ил., портр.

О книге и авторе:

• Власова Р. И. [www.isaac.spb.ru/digest/num8/vlasova Иллюстрации и художественное оформление очерков Н. И. Кутепова «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси»]
• Аксенова Г. В. [www.portal-slovo.ru/history/35462.php Художник «Царской охоты» — Николай Самокиш], Православный образовательный Портал [www.portal-slovo.ru/ «Слово»]

Отрывок, характеризующий Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси

– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.