Вельцер, Харальд
Поделись знанием:
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
| Харальд Вельцер | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
Ха́ральд Ве́льцер (нем. Harald Welzer; 27 июля 1958, Биссендорф, Ведемарк, Нижняя Саксония, ФРГ) — немецкий социолог и социальный психолог, специалист по исторической памяти, насилию и влиянию климата на перемены в обществе.[1]
Содержание
Биография
Изучал социологию, психологию и литературу в Ганноверском университете.[2] Там же в 1988 году получил степень доктора по социологии, в 1993 году хабилитированного доктора по социальной психологии и 2001 году хабилитированного доктора по социологии.
В 1988—1993 годы — младший научный сотрудник кафедры истории, философии и социальных наук Ганноверского университета.
В период с 1994 по 1995 и 1997—1998 — директор Института психологии Ганноверского университета.
С 2004 года — директор Центра междисциплинарных исследований памяти (до 2011 года входил в состав Эссенского института культурологии, с 2012 — в составе Фленсбургского университета)[3]
С 2006 года — научный сотрудник MARIAL-центра Университета Эмори.[3]
В 2007—2011 годы — член Совета Эссенского института культурологии.[3]
В 2008—2013 годы — руководитель проектов «Память стихийных бедствий»[4] и «Сдвиги базисных линий»[5] Эссенского института культурологии.[3]
С 2012 года — профессор трансформационного дизайна Фленсбургского университета[6], а также директор Центра Норберта Элиаса трансформационного дизайна и исследований.[7]
Профессор социальной психологии Университета Виттен/Хердекке.
Соучредитель и директор благотворительного фонда «Futurzwei», целью которого является разработка новым способом устройства экономической и общественной жизни.[8]
Научная деятельность
В своей книге «Дедушка не был нацистом» (нем. Opa war kein Nazi) обращается к истории Третьего рейха как социально-психологическому феномену и исследует поведение немцев в повседневной жизни в этот период через семейные воспоминания. Лишь небольшая часть исследованных семей соглашалась с виновностью и ответственностью свои родственников за те вещи, которые они совершили во время Второй мировой войны. Частым явлением были преуменьшения и якобы незнание об этом. Более того они сами себя изображали в качестве жертв и героев.
В книге «Виновники. Как становились массовыми убийцами простых людей» (нем. Täter. Wie aus ganz normalen Menschen Massenmörder) Вельцер углубил раннее исследование американского историка Холокоста Кристофера Браунинга о мотивации будущих нацистских преступников при вступлении в айнзацгруппы, как и причинах преступной деятельности имевших хорошее социальное происхождение Франца Штангля и Вернера Беста. Вельцер проводит сравнение массовых убийств людей в Третьем рейхе с подобными событиями во Вьетнаме, Руанде и Югославии.
В книге «Климатические войны» (нем. Klimakriege) Вельцер рассматривает глобальное потепление как всё ещё недооценённая угроза для человеческого существования.[9] По его мнению стихийное бедствие является спусковым крючком для социальных потрясений, поскольку а таких обстоятельствах насилие рассматривается как стратегическое средство борьбы. Крушение общественного и политического порядка во многих уголках мира приводит к нескончаемой войне. Это было возможно избежать, если бы зажиточные слои населения изменили бы свой нынешний уровень потребления.
В книге «Самомыслие. Руководство в сопротивлению» (нем. Selbst denken. Eine Anleitung zum Widerstand) Вельцер выступил в защиту плодотворного образа жизни, где на первое место поставлены не потребительские материальные блага, а счастье и жизнеспособность. Он критикует нынешний образ жизни построенный на нескончаемом росте потребления материальных благ. Вельцером представлены различные виды успешного самоуправления и самомыслия, направленные на общее благо, а не на стремление к личной выгоде и использования других в собственных корыстных целях.
В совместной с историком Зенке Найтцелем Вельцер представил исследование «Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти» (нем. Soldaten. Protokolle vom Kämpfen, Töten und Sterben) основанное на анализе протоколов прослушиваний немецких военнопленных в специальных центрах Великобритании и США, которые хранятся в Национальных архивах Великобритании и США. Исследование получилось междисциплинарным, поскольку Найцелю потребовался коллега, специализирующийся на методах истории ментальности и истории повседневности. Исследование проводилось три года. За это время были собраны все необходимые источники и проведён их анализ на стыке истории и психологии. Кроме того исследовательская группа из 8 участников опубликовала сборник статей, посвященный анализу протоколов. В общей сложности было изучено более 100 тысяч листов протоколов прослушиваний около 15 тысяч немецких военнопленных, в большинстве своём попавших в плен в Африке, Италии и Западной Европе. Анализ исторических документов проводился по тематическим блокам, впоследствии ставших подразделами книги: сбивание (самолётами), власть ради власти, приключения, эстетика разрушения, наслаждение, охота, затопления (вражеских судов), убийство с точки зрения оккупанта, преступления в отношении военнопленных, представление об уничтожении, участие в расстрелах, слухи, чувства, секс, техника, вера в победу, вера в фюрера, идеология, военные ценности. Кроме того, в отдельных подразделах книги проведён сравнительный анализ основного массива документов с протоколами прослушивания итальянских и японских военнопленных, как и служащих Ваффен СС.[10]
Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Украины НАН Украины М. Г. Дубик отмечает, что книга «не оставляет сомнений относительно непосредственного участия вермахта в преступлениях».[10] Кроме того она пишет:[10]Итогом книги стали размышления о представлениях о войне в целом и особенностях действий в войне вермахта как армии национал-социализма. Авторы пришли к выводу, что преступление было нормой для солдат вермахта, из перспективы солдата его преступные действия не были преступлениями, в отличие от аналогичных действий врага. Повседневность преступления вызвала неприятие его как чего-то неординарного, наоборот, рутина преступных практик привела к тому, что военнослужащие получали удовольствие от них, как от хорошего выполнения своей «работы». Если война сама по себе имеет такую особенность, за короткий срок превращать нормальных людей в убийц, то Вторая мировая война все же имела отличия в этом от других. Хотя в других войнах также были распространены убийства военнопленных и другие преступления, расово мотивированное уничтожение миллионов военнопленных от голода выпадает из представлений о «нормальной войне» и вместе с убийствами евреев характеризует эти преступления, в понимании авторов, как типично национал-социалистическую политику уничтожения. Впечатляющим стал также резонанс, вызванный книгой среди историков. Все рецензии были одобрительными, в особенности, относительно критического отношения авторов к источнику, междисциплинарного анализа, осмысления авторами понятия нормы в войне. Существенные критические замечания касались только ограниченного круга различий политики уничтожения национал-социализма по сравнению с другими войнами и необходимости большего обоснования некоторых обобщений.
Научные труды
Монографии
- Welzer H. Zwischen den Stühlen. Eine Längsschnittuntersuchung zum Übergangsprozess von Hochschulabsolventen. Deutscher Studien-Verlag, Weinheim 1990, ISBN 3-89271-196-8.
- Welzer H. Transitionen. Zur Sozialpsychologie biographischer Wandlungsprozesse. Edition diskord, Tübingen 1993, 320 pages ISBN 3-89295-572-7.
- Welzer H. Verweilen beim Grauen. Essays zum wissenschaftlichen Umgang mit dem Holocaust. Edition diskord, Tübingen 1997, ISBN 3-89295-619-7.
- Welzer H., Montau R., Plaß Ch. «Was wir für böse Menschen sind!» Der Nationalsozialismus im Gespräch zwischen den Generationen / H. Welzer, R. Montau, Ch. Plaß. — Tübingen: Edition Diskord, 1997. — 220 s.
- Welzer H., Moller S., Tschuggnall K. "Opa war kein Nazi―. Nationalsozialismus und Holocaust im Familiengedächnis / H. Welzer, S. Moller, K. Tschuggnall. — Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 2002. — 256 s.
- Welzer H. Täter. Wie aus ganz normalen Menschen Massenmörder werden / Harald Welzer. — Frankfurt am Main: S.Fischer Verlag, 2005. — 323 s.
- Welzer H., Markowitsch H. J. Das autobiographische Gedächtnis. Hirnorganische Grundlagen und biosoziale Entwicklung. Klett-Cotta, Stuttgart 2005, ISBN 3-608-94406-0.
- Welzer H. Der Krieg der Erinnerung. Holocaust, Kollaboration und Widerstand im europäischen Gedächtnis, von Harald Welzer (Hrsg.), S. Fischer, Frankfurt/M. 2007, ISBN 978-3-596-17227-6.
- Welzer H. Klimakriege. Wofür im 21. Jahrhundert getötet wird, S. Fischer, Frankfurt/M. 2008, ISBN 3-10-089433-2.
- Welzer H., Leggewie C. Das Ende der Welt, wie wir sie kannten. Klima, Zukunft und die Chancen der Demokratie. S. Fischer, Frankfurt 2009, ISBN 978-3-10-043311-4.
- Welzer H., Neitzel S. Soldaten. Protokolle vom Kämpfen, Töten und Sterben. S. Fischer, Frankfurt/M. 2011, ISBN 978-3-10-089434-2.
- Welzer H., Giesecke D. Das Menschenmögliche. Zur Renovierung der deutschen Erinnerungskultur. Edition Körber-Stiftung, Hamburg 2012, ISBN 978-3-89684-089-9.
- Welzer H., Rammler S. Der FUTURZWEI-Zukunftsalmanach 2013: Geschichten vom guten Umgang mit der Welt. Fischer-Taschenbuch, Frankfurt 2012, ISBN 978-3-596-19420-9.
- Welzer H. Selbst denken. Eine Anleitung zum Widerstand, S. Fischer Verlag, Frankfurt am Main 2013, ISBN 978-3-10-089435-9.
- Welzer H., Sommer B. Transformationsdesign. Wege in eine zukunftsfähige Moderne. oekom, München 2014, ISBN 978-3-86581-662-7.
- Welzer H., Giesecke D., Tremel L. FUTURZWEI Zukunftsalmanach 2015/16. S. Fischer Verlag, Frankfurt am Main 2014. 544 S.
- Welzer H., Pauen M. Autonomie. Eine Verteidigung. S. Fischer Verlag, Frankfurt a. M. 2015, ISBN 978-3-10-002250-9.
Научная редакция
- (Hrsg.): Nationalsozialismus und Moderne. Edition diskord, Tübingen 1993, ISBN 3-89295-576-X.
- (Hrsg.): Das Gedächtnis der Bilder. Ästhetik und Nationalsozialismus. Edition diskord, Tübingen 1995, ISBN 3-89295-590-5.
- (Hrsg.): Auf den Trümmern der Geschichte. Gespräche mit Raul Hilberg, Hans Mommsen und Zygmunt Bauman. Edition diskord, Tübingen 1999, ISBN 3-89295-659-6.
- (Hrsg.): Das soziale Gedächtnis. Geschichte, Erinnerung, Tradierung. Hamburger Edition, Hamburg 2001, ISBN 3-930908-66-2.
- mit Hans J. Markowitsch (Hrsg.): Warum Menschen sich erinnern können. Fortschritte in der interdisziplinären Gedächtnisforschung. Klett-Cotta, Stuttgart 2006, ISBN 978-3-608-94422-8.
- mit Christian Gudehus und Ariane Eichenberg (Hrsg.): Erinnerung und Gedächtnis. Ein interdisziplinäres Handbuch. Metzler, Stuttgart 2010.
Статьи
Издания на русском языке
- книги
- Найтцель З., Вельцер Х. Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти = Soldaten. Protokolle vom Kämpfen, Töten und Sterben / Пер. с нем. С. Липатов. — М.: Эксмо, 2013. — 368 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-64753-8.
- статьи
- Вельцер Х. [magazines.russ.ru/nz/2005/2/vel3.html История, память и современность прошлого] // Неприкосновенный запас. — 2005. — № 2-3 (40-41).
Избранные лекции и интервью
- [www.taz.de/!60183/ «Die Zukunft wird sehr kleinteilig sein»], Welzer zu Stuttgart21 in taz, 23. Oktober 2010
- [www.faz.net/aktuell/feuilleton/debatten/rettung-der-welt-was-sie-sofort-tun-koennen-zehn-empfehlungen-11079178.html Zur Rettung der Welt], Was Sie sofort tun können: Zehn Empfehlungen von Welzer in FAS, 28. Oktober 2010
- [web.archive.org/web/20070929095342/db.swr.de/upload/manuskriptdienst/aula/au20040721_2648.rtf Mein Opa und die Nazis. Über Geschichte, Erinnerung und Subjektivität] (Memento vom 29. September 2007 im Internet Archive), Vortrag von Welzer in der SWR2-Sendereihe Aula, 25. Juli 2004 (Manuskript)
- [web.archive.org/web/20070929125557/db.swr.de/upload/manuskriptdienst/aula/au20051028_3381.rtf Die harmlosen Bestien. Wie aus normalen Menschen Massenmörder werden] (Memento vom 29. September 2007 im Internet Archive), Vortrag von Welzer in der SWR2-Sendereihe Aula, 30. Oktober 2005 (Manuskript)
- Holocaust-Täterforschung: Entwicklung von sozialen Gruppen und gesellschaftlichen Rahmenbedingungen, Vortrag von Welzer auf der Jugendpflegertagung des Landesjugendamtes Rheinland, November 2007 (Filmversion für Windows-Mediaplayer)
- [www.faz.net/aktuell/feuilleton/debatten/wirtschaftskrise-warum-keiner-mehr-durchblickt-1743775.html Wirtschaftskrise: Warum keiner mehr durchblickt], Interview mit Nils Minkmar in der Frankfurter Allgemeinen Zeitung, 7. Dezember 2008
- [www.dradio.de/dlf/sendungen/hintergrundpolitik/1095078/ Wohlstand ohne Wachstum?], Harald Welzers sozialpsychologische Analyse gesellschaftlicher Perspektiven im Programm des Deutschlandfunks, 1. Januar 2010
Напишите отзыв о статье "Вельцер, Харальд"
Примечания
- ↑ [www.bu.edu/european/2013/12/20/event-announcement-climate-wars-what-people-will-be-killed-for-in-the-21st-century-march-17-2014/ «Climate Wars: What People Will Be Killed For in the 21st Century»], Boston University, 20 December 2013
- ↑ José Andrés Rojo: [w2.bcn.cat/bcnmetropolis/arxiu/en/pagee507.html?id=22&ui=557 «Interview with Harald Welzer»] in Barcelona Metropolis, July-September 2011
- ↑ 1 2 3 4 [www.kwi-nrw.de/home/profil-hwelzer.html Prof. Dr. Harald Welzer] // Kulturwissenschaftliches Institut Essen (KWI)
- ↑ [www.kulturwissenschaften.de/home/projekt-49.html PROJEKT Katastrophenerinnerung] // Kulturwissenschaftliches Institut Essen (KWI)
- ↑ [www.kulturwissenschaften.de/home/projekt-50.html PROJEKT Shifting Baselines] // Kulturwissenschaftliches Institut Essen (KWI)
- ↑ [www.brandeis.edu/cges/news/2013-14events.html «Climate Wars: What People Will Be Killed For in the 21st Century — a Luncheon Reading and Conversation with Author Harald Welzer»], Brandeis University
- ↑ [www.norberteliascenter.de/wer-wir-sind/personen/mitarbeiterinnen-mitarbeiter/harald-welzer/ Prof. Dr. Harald Welzer] // Europa-Universität Flensburg (EUF)
- ↑ Homepage von [futurzwei.org/ FUTURZWEI. Stiftung Zukunftsfähigkeit].
- ↑ die tageszeitung: [www.taz.de/1/archiv/print-archiv/printressorts/digi-artikel/?ressort=tz&dig=2008%2F04%2F18%2Fa0094&cHash=35a010b05d «Ein schlechtes Gewissen reicht nicht»]. Interview mit Jan Feddersen und Reiner Metzger, 18. April 2008
- ↑ 1 2 3 Дубик, 2014, с. 146-147.
Литература
- на русском языке
- Дубик М. Г. Завершение дискуссии о преступлениях вермахта в современной немецкой историографии Второй мировой войны // [www.holocf.ru/Editor/assets2/Pobeda%20-%20odna%20na%20vseh.pdf Победа – одна на всех: материалы международной научно-практической конференции, Витебск, 24 апреля 2014 г.] / Вит. гос. ун-т ; редкол.: А. И. Жук и А. А. Коваленя (отв. ред.) и др.. — Витебск: ВГУ имени П. М. Машерова, 2014. — С. 146-148. — 374 с. — 120 экз. — ISBN 978-985-517-436-4.
- на других языках
- [www.zeit.de/2005/44/P-Welzer/komplettansicht Tötungsarbeit], Rezension von Christopher R. Browning, Die Zeit, 27. Oktober 2005
- [hsozkult.geschichte.hu-berlin.de/rezensionen/2006-1-135 Rezension] von Tobias Bütow, H-Soz-u-Kult, 28. Februar 2006
- [www.nzz.ch/nachrichten/kultur/literatur_und_kunst/gefuehlte_probleme_1.708219.html Gefühlte Probleme], Rezension von Uwe Justus Wenzel, Neue Zürcher Zeitung, 12. April 2008
- [www.sueddeutsche.de/wissen/klimakriege-gewalt-als-loesung-1.203242 Gewalt als Lösung], Rezension von Herfried Münkler, Süddeutsche Zeitung, 14. April 2008
- [www.fr-online.de/literatur/ist-das-schon-haeresie-,1472266,3093210.html Ist das schon Häresie?], Rezension von Adam Olschweski, Frankfurter Rundschau, 8. Mai 2008
- [www.taz.de/1/archiv/print-archiv/printressorts/digi-artikel/?ressort=pb&dig=2008%2F05%2F17%2Fa0008&src=GI&cHash=f5fea3a1cf Nichts für Optimisten], Rezension von Jörg Plath, Die Tageszeitung, 17. Mai 2008
- [www.dradio.de/dlf/sendungen/andruck/795019/ Die Dimensionen des Klimawandels], Rezension von Britta Fecke, Deutschlandfunk, 2. Juni 2008
- [blogmatthiasjung.wordpress.com/2012/12/09/der-futurezwei-zukunftsalmanach-2013-rezension Rezension], Rezension von Matthias Jung, 9. Dezember 2012
- [www.faz.net/-gr6-77g2h Alle mal umdenken!], Rezension von Thomas Thiel in der Frankfurter Allgemeine Zeitung, 6. März 2013
- [blogmatthiasjung.wordpress.com/2013/04/04/selbst-denken-eine-anleitung-zum-widerstand-harald-welzer-gedanken-aus-der-sicht-eines-christen-eines-theologen-eines-pfarrers Selbst denken. Eine Anleitung zum Widerstand. Gedanken aus der Sicht eines Christen, eines Theologen, eines Pfarrers], Rezension von Matthias Jung, 4. April 2013
- [pw-portal.de/rezension/38775-autonomie_47165 Rezension] in der Annotierten Bibliografie der Politikwissenschaft, August 2015.
Ссылки
- [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=115742174 Literatur von und über Harald Welzer im Katalog] der Deutschen Nationalbibliothek
- [web.archive.org/web/20131021133644/podcast-ww.wdr.de/medstdp/fsk0/20/209296/209296_2003251.mp3 WDR 5-Tischgespräch vom 31. Juli 2013: Kirsten Pape im Gespräch mit Harald Welzer] (Memento vom 21. Oktober 2013 im Internet Archive) (MP3; 25,5 MB)
- [www.zdf.de/ZDFmediathek/beitrag/video/1977806/Harald-Welzer-bei-Precht#/beitrag/video/1977806/Harald-Welzer-bei-Precht Harald Welzer im Gespräch mit Richard David Precht] (ZDF, 9. September 2013)
- [www.futurzwei.org/ futurzwei.org]
Отрывок, характеризующий Вельцер, Харальд
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
