Веснин, Александр Александрович

Александр Александрович Веснин
Основные сведения
Место рождения	Юрьевец, Костромская губерния, Российская империя (ныне Ивановская область)
Работы и достижения
Учёба:	Институт гражданских инженеров

Александр Александрович Веснин (16 [28] мая 1883, Юрьевец — 7 ноября 1959, Москва) — русский и советский архитектор, театральный художник и преподаватель. Почётный член Академии строительства и архитектуры СССР (1956), профессор. Один из братьев Весниных,

Биография

Младший сын в семье Александра Александровича Веснина и Елизаветы Алексеевны (урождённой Ермолаевой). Отец Весниных родом из Старой Ладоги, мать — из уездного города Макарьев. Они познакомились и поженились в Нижнем Новгороде. В приданое невеста получила небольшую усадьбу в Юрьевце-Поволжском, жених — винокуренно-дрожжевой завод от старшей сестры в подарок. Александр Александрович много читал, тратил много денег на подписку журналов и газет, писал стихи. Елизавета Алексеевна была прекрасной пианисткой, знала языки, любила читать. Благодаря родителям чтение и музыка стали семейной традицией в доме Весниных. В семье почиталась работа, трудолюбие, честь, верность долгу, любовь друг к другу. Обилие белокаменных храмов в Юрьевце, поездки с родителями в Нижний Новгород, который с детства был для них музеем архитектуры под открытым небом, и прекрасное природное окружение будили в детских душах любовь к рисованию.

Учился в Московской практической академии коммерческих наук.

1901—1912 — учился в Институте гражданских инженеров в Петербурге.

В 1904 году Александр и Виктор Веснины, когда они были уже на IV курсе, прерывают на ряд лет учебу в институте, работают помощниками у архитекторов, участвуют в архитектурных конкурсах и занимаются в частных художественных студиях (К. Ф. Юона, И. О. Дудина, В. Е. Татлина и др.)

Творчество

Работы в театре

с 1919 по 1925 годы

Оформлял спектакли:

• Московский Камерный театр — «Федра» (постановка А. Я. Таирова, 1922); «Человек, который был Четвергом» по Г. К. Честертону в инсценировке С. Д. Кржижановского (1923) и «Благовещенье» П. Клоделя (1920).

Для новаторской пьесы, вспоминал впоследствии режиссёр Анатолий Эфрос, Александр Веснин сконструировал уникальную установку с лифтами, движущимися тротуарами, вращающимся и опускающимся полом. Вся труппа «жила» в подъемной машине и на лестницах небоскребов. На сцене же был странный город из стальных ребер и клеток. Между ними вверх и вниз скользили подъемники, вилась паутина лестниц. Неугомонно поднимались, шмыгали, пропадали люди в клетчатых костюмах, плащах, кепи, цилиндрах. Все короткие эпизоды, из которых был составлен спектакль, сменялись с кинематографической быстротой. Одних подобная «свистопляска на сцене», не похожая ни на что на свете, потрясала и удивляла, а других отталкивала, но никого не оставляла равнодушным. Сам же А. Веснин, по воспоминаниям современников, радовался, словно ребенок — удалось!

• Малый театр — (Ревизор (постановка И. С. Платона, премьера состоялась 24 сентября 1919). «Женитьба Фигаро» (постановка И. С. Платона, премьера состоялась 18 апреля 1920), «Пути к славе» (Эжен Скриб, Пер. И. С. Платона. Постановка Н. О. Волконского, премьера состоялась 14 января 1922 года)
• Московский театр для детей — 1921 год — первым спектаклем нового театра стала «Жемчужина Адальмины» Ивана Новикова по сказке З. Топелиуса, художником которой стал Веснин, его же были и костюмы. Он стал и автором первой эмблемы театра.

Архитектурные работы

Студентом разработал проект поселка-сада Никольское под Москвой (1908).

С 1923 года вместе с братьями стал одним из лидеров советской архитектуры конструктивизма.

С 1933 года Александр Александрович и Виктор Александрович возглавляли одну из созданных тогда проектных мастерских Моссовета (переданную вскоре в систему Наркомтяжпрома, а затем в Наркомат нефтяной промышленности).

Участвовал в осуществлении:

• фасада Главного почтамта на Мясницкой улице (1911, проект Л. И. Новикова и О. Р. Мунца),
• в перестройке Банка и Торгового дома на улице Кузнецкий Мост (1913, проект В. И. Ерамишанцева),
• Доходного дома на Кузнецком Мосту в 1914—1916 годах.
• вместе с В. А. Весниным участвовал в строительстве доходного дома на Мясницкой улице, 15 (1912, проект Б. М. Великовского и А. Н. Милюкова),
• в перестройке особняка на Большой Мещанской улице, 20 (1913, проект П. П. Висневского)
• в строительстве особняка в М. Знаменском переулке, 11 (1913, проект А. Г. Измирова)
• скаковых конюшен на Скаковой улице, 3 (1914, проект А. Г. Измирова)
• Универмаг на Красной Пресне в Москве (1927).
• доходного дома Петербургского Страхового общества на улице Сретенка, 26 (1915, проект А. Г. Измирова).
• здание «Ленинградской правды» (1924),
• дом общества «АРКОС» (1924)
• комплекс Днепрогэса (1927—1932). Хотя формально автором проекта считался Виктор Веснин, но деятельное участие в его разработке принимали Леонид и Александр. Они считали Днепрогэс одной из лучших своих работ.
• Дом общества политкаторжан (1931—34) (ныне Театр киноактёра)
• Дворец культуры ЗИЛа (1930—1934)
• рабочие клубы в Баку

Преподавательская деятельность

В 1920-е преподавал во ВХУТЕМАСе.

Александр Веснин и Любовь Попова совместно вели мастерскую на младших курсах живописного факультета ВХУТЕМАСа, на базе которой и формировалась пропедевтическая дисциплина Цвет. Они оба были членами Рабочей группы обжективистов ИНХУКа, в которой главное внимание на теоретических дискуссиях обращалось на проработку таких вопросов, как определение и анализ цвета, конкретизация цвета, анализ элементов цвета, вещественность, пространственность.

Л. Попова и А. Веснин в 1920 году вместе делали макет для театрализованного парада войск, посвященного конгрессу III Интернационала в Москве. Этот парад должен был режиссировать Мейерхольд. Частью макета, о котором можно судить по сохранившемуся рисунку, был город будущего, составленный из геометрических фигур — пирамид и колес, напоминающих детали машин — конструкция из декорации к спектаклю «Человек, который был Четвергом».

Вместе с М. Я. Гинзбургом являлся ответственным редактором журнала «Современная архитектура» (1926—1930), редактором журнала «Советский художник».

Умер 7 ноября 1959 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с братьями. Памятник на могиле Весниных выполнен по проекту А. А. Веснина.

См. также

• Братья Веснины
• Конструктивизм в архитектуре Москвы

Ссылки

• Селим Хан-Магомедов. [www.alyoshin.ru/Files/publika/khan_archi/khan_archi_1_074.html Архитектура советского авангарда. Лидер архитектурного конструктивизма А. Веснин на этапе перехода от архитектурной неоклассики к кубистическим экспериментам в живописи, в праздничном оформлении и в театре]
• [maly.ru/ Сайт Малого театра]
• [istoriya-teatra.ru/theatre/item/f00/s02/e0002053/index.shtml История театра]
• [www.mperspektiva.ru/article/a-517.html Галина Кириллова. Зодчие с «весенней» фамилией // Московская перспектива, 2 июня 2009]
• [famous.totalarch.com/vesnins Братья Веснины]
• [yuryevets.ivanovo.ru/ru/m2-3.html Юрьевец. Дом-музей архитекторов Весниных.]
• [prometa.ru/colleague/15/2/1/3 Сидорина Елена Викторовна. СКВОЗЬ ВЕСЬ XX ВЕК. Художественно-проектные концепции русского авангарда]

Литература

• Фонды чертежей, рисунков и документов Весниных в ГНИМА (7711 ед. хр., 1906—1948.) и РГАЛИ.
• Веснины. Каталог-путеводитель по фондам музея // Гос. научно-исследовательский музей архитектуры. — М., 1981.
• Хан-Магомедов C. O., Ильин М. А. Веснины. — М., 1983
• Чиняков А. Братья Веснины. — М., 1970.
• Камерный театр и его художники. — М., 1934.
• Гиляровская Н. Декоративное искусство за 12 лет. — М., 1929.
• Марголин С. Художник театра за 15 лет, М., 1933.
• Ливицкая З. Г. Имение «Ласпи». Неосуществленный проект или утопия города-сада // Мир усадебной культуры. I Крымские Международные чтения (22-24 мая 2000 г. Алупка): Материалы // Под ред. В. П. Казарина. — Симферополь: Крымский Архив, 2001 г.
• Полякова Л. Зодчие братья Веснины. — Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд., 1989.
• Полякова Л. Юрьевец. — Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд., 1984.

Отрывок, характеризующий Веснин, Александр Александрович

– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.