Вилья-Уркиса (Буэнос-Айрес)

Вилья-Уркиса Villa Urquiza
Железнодорожная станция General Urquiza
Герб
Карта
Информация
Город	Буэнос-Айрес
Координаты	34°34′24″ ю. ш. 58°29′49″ з. д.34.57333° ю. ш. 58.49694° з. д. / -34.57333; -58.49694
Площадь	5.6 км²
Население	85.587 чел. (2010)
Почтовый индекс
Сайт

Вилья-Уркиса (исп. Barrio Villa Urquiza) — один из районов Буэнос-Айреса. Район ограничен улицами Crisólogo Larralde, Galván, Núñez, Vías del F.G.B.M., Tronador, Franklin D. Roosevelt, Estomba, Monroe, Rómulo Naón, La Pampa и Av. de los Constituyentes. Район граничит с районом Сааведра на северо-востоке, Кольян и Бельграно, Вилья-Ортузар и Парке Час на юге и на западе Вилья-Пуэйрредон.

Описание

Традиционно рассматривается как жилой район низкой плотности и преимущественно заселён средним классом, в последние годы в районе Вилья-Уркиса началось масштабное коммерческое строительство, в основном вокруг улиц Avenida Triunvirato и Olazabal. Этот рост оправдан в связи со строительным бумом начавшимся в городе с 2003 года, а также в связи с расширением линии метро B, которая позволила жителям района за нескольких минут добираться до центра столицы.

Линия метро B

Расширение линии B началось в 1999 году, когда мэр Буэнос-Айреса, Фернандо де ла Руа подписал контракт на строительство линии, с целью улучшить дорожное движение на авениде Монро рядом с железнодорожной станцией Villa Urquiza. В то время считалось, что станции Тронадор и Лос-Инкас будут построены в 2001 году и что в течение первого квартала 2003 года вступят ещё две станции: Эчеверрия и Вилья-Уркиса. Тем не менее, национальный финансовый кризис и отложил всю работу на более большой срок, чем ожидалось, но работы не были приостановлены. Таким образом, 9 августа 2003 года Анибал Ибарра открыл новые станции: Тронадор и Лос-Инкас - Парке Час, в окрестностях района Вилья-Уркиса, а конкретно находятся в районах Вилья-Ортузар и Парке Час. Второй этап расширения линии B начался 5 ноября 2004. С помощью этого нового расширения, открыты две новых станции (Эчеверрия и Хуан Мануэль де Росас) и пересадка на Ferrocarril Mitre. Линия метро B, соединяющая центр города с окраинами протянулась на более чем 12 км и менее чем в 2 км от магистрали Авенида Хенераль Пас. Стоимость строительства двух новых станций составила 100 млн песо и планировалось построить на протяжении 36 месяцев к 19 ноября 2007 г. Однако, в связи с избранием нового мэра в Буэнос-Айресе, последовательных сокращений финансирования и технических проблем были задержки в работе, поэтому станции были открыты в 2013 году.

История

Основателем района Вилья-Уркиса был Франсиско Сибер, бывший капитан, участник парагвайской войны или войны в Парагвае. Бывший впоследствии мэром Буэнос-Айреса между 1889 и 1890 годами, купец и президент Ferrocarril Oeste (Западная железнодорожная компания) и владелец компании Каталины, который построил доки Каталины, расположенные в том месте, сегодня это угол улиц Авенида Леандро Н. Алем и Парагвай, в центре города Буэнос-Айрес. Окрестности района сочетают старые дома, рядом с построенными недавно многоэтажками. Земля под строительство была крайне низкой и затопленой, с этой целью привозили землю для возможности заложения фундамента, а кроме того были приобретены некоторые земли, принадлежащие Франциско Кайолю, расположенные в тогдашнем Cuartel Quinto de Belgrano, известном как Ломас Альтас, которые имели около 40 метров над уровнем реки по высоте. Сибер строил дома для некоторых из своих работников (в основном entrerriano происхождения), где уже в 1887 году проживало около 120 семей. Сибер также построил в дом, называемый Chalet Urquiza y luego и после завершения работы район получил первоначальное название Вилла-де-Лас-Каталина. В 1889 году началось строительство Ferrocarril General Bartolomé Mitre — железная дорога (филиал José León Suárez)у, в границах нынешних улиц Монро и Bauness. Кроме того, документально подтверждено, что в 1896 году уже были возведен католический приход «Nuestra Señora del Carmen», расположенный на углу проспекта Avenida Triunvirato и Каллен, это показывает, что в районе велось активное строительство. Работники, которые работали над проектом, были в основном из провинции Энтре-Риос и после завершения своей работы в доках послились в этом районе, жители района в 1901 году обратились к правительству с просьбой назвать район в честь президента Хусто Хосе де Уркисы и район в 1902 году был назван его именем. В этом веке район пережил бум строительства, потому, что линии метро B скоро достигнет авениды Рузвельт и Avenida Triunvirato. В течение последних лет были построены 130 домов в 17 коммунах, ограниченных проспектами avenida Triunvirato, Congreso, Álvarez Thomas и la calle Roosvelt.

Спорт

В спортивном плане наиболее важным клубом в этом районе является Пиночо Клуб, будучи одним из аргентинских клубов по мини-футболу. "Зеленый" выходил 13 раз в Первый дивизион национального чемпионата по мини-футболу AFA (Аргентина), и 2 раза участвовал в национальном турнире. В 2006 и 2007 году он занял третье место в Клубном чемпионате Южной Америки по мини-футболу.

Отрывок, характеризующий Вилья-Уркиса (Буэнос-Айрес)

«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.