Вольский, Михаил Петрович

Михаил Петрович Вольский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Исполняющий обязанности председателя Дальневосточного крайисполкома
август 1937 — 10 сентября 1937
Предшественник:	Евгений Владимирович Лебедев, и.о.
Преемник:	Павел Константинович Легконравов
Председатель Камчатского губернского революционного комитета
1923 — апрель 1926
Преемник:	пост упразднён
Председатель Организационного комитета Далькрайисполкома по Приморской области
22 ноября 1932 — 19 марта 1933
Предшественник:	пост учреждён
Преемник:	пост упразднён
Председатель исполнительного комитета Приморского областного Совета
19 марта 1933 — декабрь 1934
Предшественник:	пост учреждён
Преемник:	Иван Григорьевич Петров
Председатель Владивостокского городского Совета
апрель 1931 — декабрь 1934
Предшественник:	Меркурий Петрович Старков
Преемник:	Владимир Иванович Смолин
Рождение:	1899(1899) Симбирск Симбирская губерния, Российская империя
Смерть:	8 апреля 1938(1938-04-08) Хабаровск
Партия:	Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)
Награды:

Михаил Петрович Вольский (Мышкин) (1899 год, Симбирск Симбирской губернии, Российская империя (другие данные — г.Вольск Саратовской губернии) — 8 апреля 1938 года, Хабаровск) — советский партийный деятель. Член ВКП(б), председатель Камчатского окружного исполкома в 1926 — 1931 годах, председатель Приморского облисполкома в 1932 — 1934 годах.

Биография

Михаил Петрович Вольский (Мышкин) родился в 1899 году в Симбирске Симбирской губернии. В 1917 году активно участвовал в организации отрядов Красной гвардии, затем воевал на Самарском фронте. Был ранен, попал в плен, бежал.

Партизанская война на Дальнем Востоке

Оказавшись на Дальнем Востоке в 1919 году принял участие в партизанском движении. 27 января 1920 года, после падения власти А. В. Колчака, Вольский был назначен командиром 1-го Дальневосточного кавалерийского полка Отдельной Уссурийской стрелковой бригады войск Земской управы Приморской области. После разгрома армии японскими войсками 5 апреля 1920 года с остатками сил отошёл в Сучанскую долину, где начал объединять под своим руководством разрозненные партизанские отряды.

В конце 1921 года Вольский создал и возглавил штаб партизанских отрядов Приморья в деревне Беневской близ бухты Ольга. С 26 мая 1921 года входил в Военный совет партизанских отрядов Приморья (до 25 октября 1922 года). В декабре 1922 года возглавил Камчатский экспедиционный отряд 5-й армии. В июле 1923 года также возглавил сформированный из местных и экспедиционных сил Коммунистический отряд ЧОНа.

На Камчатке

В 1923 — 1926 годах М. П. Вольский был председателем Камчатского губернского революционного комитета. В апреле 1926 года Вольский был избран председателем исполнительного комитета Камчатского окружного Совета.

Приморская область. Глава Владивостока

В апреле 1931 года Вольский был избран председателем Владивостокского городского Совета.

22 ноября 1932 года М. П. Вольский был назначен председателем Организационного бюро Дальневосточного крайисполкома по новообразованной Приморской области. 16 марта 1933 года на 1-й Приморской областной партконференции Вольский был избран членом Приморского обкома и Президиума Приморского обкома ВКП(б). В тот же день вечером Вольский открыл в городском театре Владивостока 1-й съезд Советов Приморской области. 17 марта Вольский выступил на съезде с докладом от Оргкомитета по Приморской области, а утром 19 марта был избран председателем Приморского облисполкома. По должности Вольский также вошёл в новый состав Совета Дальневосточного банка. 9 января 1934 года на 1-м пленуме Далькрайкома после XI Дальневосточной партконференции М. П. Вольский был избран членом Бюро Дальневосточного крайкома ВКП(б), а 25 февраля 1934 года на 4-м пленуме крайисполкома — членом Президиума Дальневосточного крайисполкома.

Работа в Далькрайисполкоме

В декабре 1934 года М. П. Вольский был утверждён уполномоченным Народного комиссариата пищевой промышленности СССР по Дальневосточному краю и оставил посты председателя Приморского облисполкома и председателя Владивостокского горсовета.

1 августа 1936 года М. П. Вольский был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Занимал пост заместителя председателя Дальневосточного крайисполкома. Постановлением бюро Далькрайкома от 23 апреля 1937 года Вольский был направлен с миссией на Камчатку после самоубийства начальника Акционерного Камчатского Общества Иосифа Александровича Адамовича, обвинённого в попустительстве и притуплении бдительности. В августе 1937 года М. П. Вольский был назначен исполняющим обязанности председателя Далькрайисполкома, однако уже 10 сентября был арестован органами НКВД. Вольский был обвинён в том, что входил в состав «запасного нелегального троцкистского центра» во главе с вторым секретарём Далькрайкома В. А. Верным как один из руководителей.

Михаил Петрович Вольский был расстрелян 8 апреля 1938 года в Хабаровске.

В 1939 году следователь Виктор Фёдорович Семёнов, который вёл дело Вольского, был арестован и предан суду. Свидетель А. В. Торопыгин на суде показал, что присутствовал на допросе Вольского, который к этому времени был сломлен физически, и видел, как Семёнов предложил тому дать показания на лиц по определённому списку. Вольский показания дал. В. Ф. Семёнов был приговорён Военным трибуналом войск НКВД СССР Хабаровского округа к 7 годам исправительно-трудовых лагерей.

Литература

• Флеров В. С. Строительство советской власти и борьба с иностранной экспансией на Камчатке (1922—1926 гг.) Томск, 1964
• [www.piragis.ru/knigi-po-istorii-kamchatki/praviteli-kamchatki-1700-2007-kratky-biografichesky-spravochnik.html Пирагис, А. Правители Камчатки, 1700—2007 : краткий биогр. спр. / Александр Пирагис. — Петропавловск-Камчатский : холд. комп. «Новая книга», 2008.]

Ссылки

• [www.knowbysight.info/VVV/06630.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Справка на М. П. Вольского]
• [www.knowbysight.info/MMM/06426.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Справка на М. П. Мышкина]
• [stalin.memo.ru/names/p72.htm Сайт общества «Мемориал»] Сталинские расстрельные списки

Отрывок, характеризующий Вольский, Михаил Петрович

Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.