Восточнополесские говоры

Восточнополесские (левобережно-полесские) говоры — говоры северного наречия украинского языка, распространённые в северных районах Киевской, Черниговской и Сумской областей, в юго-западной части Брянской области России (Стародубщина), в отдельных районах Курской, Белгородской, Воронежской областей России; граничат на юге с среднеподнепровскими говорами по линии Киев — Прилуки — Конотоп и далее по реке Сейм до границы с русскими диалектами; территория восточнополесских говоров сужается вследствие расширения на севере юго-восточного наречия; западная граница среднеднепровского диалектного ареала проходит в основном по реке Днепр и отделяет его от среднеполесского ареала; на севере граничит с белорусскими, а на северо-востоке — с русскими диалектами. Говоры западных районов Курской и Орловской областей, а также юго-востока Брянской области генетически близки к восточнополесским, однако утратили ряд его архаичных черт. Восточнополесские говоры сохраняют много архаичных языковых форм. Диалектологи усматривают его генетические корни в диалектах полян и северян.

Внутренняя дифференциация

Восточнополесские говоры не представляют собой единого диалектного образования — по ряду диалектных явлений они членятся на отдельные группы говоров: южная группа говоров прилегает к переходным говорам, которые граничат с говорами юго-восточного наречия и возникли вследствие междиалектной интерференции. Северная группа охватывает говоры на север от линии Днепр — устье реки Снов через Чернигов и далее крайние северные говоры по течению Десны. Особенности этой группы наречий говора объясняются взаимодействием с белорусскими наречиями. Особняком стоят крайне восточные восточнополесские говоры, специфика которых обусловлена не только географическим положением, но и миграционными процессами, происходившими на этой территории.

Фонетические особенности

1. различение ударного и безударного вокализма — в безударной позиции количество гласных в разных говорах колеблется от 4 до 6, а в ударной. доходит до 8 фонем. восточнополесский диалект сохраняет дифтонги на месте этимологических «о», «е» и «ě» (вуол, пиеч, диед);
2. для значительной части восточнополесского диалекта характерно аканье (галавá, пабиегла, вадá);
3. в большинстве говоров дифференциация фонем «е» и «ы» не зависит от ударения;
4. наличие реликтов этимологического «и» в северо-западной части восточнополесского диалекта;
5. потеря «j» на стыке приставки и корня (вышла);
6. реликты древней мягкости губных согласных и «ч» в части восточнополесский диалекта (нуч', п’иеч);
7. ослабление фонемы «ф» и замена её «х» или «хв» (худбóл, хвáра);
8. сохранение звонкости конечных согласных (зуб, кровь);
9. наличие аферезы (доднóйи);
10. встречаются сильнопалатализованные д', т' с тенденцией к задненёбному произнесению.

Грамматические особенности

1. окончание «у» в дательном падеже существительных мужского и среднего родов единственного числа (д'áдьку, селý);
2. параллелизм именных форм в творительном падеже (рукóю — рукóй, мнóю — мнóй);
3. местоимение 3-й лица единственного числа в косвенных падежах выступает без начального «н» (до йийи, с йем);
4. наличие усечённых форм прилагательных и причастий мужского рода (син’и, дóбры, старый, годóваны) и членных нестяжённых форм женского и среднего родов (дóўгайа, жóўтейе, хотя под ударением на корне — жóўта, бóса);
5. суффикс инфинитива -т' при глагольной основе на гласный (гаманиет', бит');
6. составная форма будущего времени (буду робит’, буду слухат’);
7. распространение синтаксической структур помежи + родительный падеж в значении «рядом» (пóмеж шкóлы живé) к (ик) + дательный падеж 'к' (к брáту, ик сталý); л’а (л’е) + родительный падеж 'у' (л’а хáты, л’е риечкы) заза + творительный падеж (заза мнóйу); наў + родительный падеж множественного числа (наў карт, наў мýркы);
8. употребление союзов да, дак в соединительной и противительной функциях. Черты восточнополесского диалекта имеются в произведениях Г. Барвинок, П. Кулиша, С. Васильченко, П. Тычина, А. Довженко.

История изучения

Восточнополесские говоры исследовали В. Ганцов, А. Курило, Ю. Виноградский, Ф. Жилко, П. Лысенко, С. Николаенко, П. Попов и др.

Источники

• Железняк М. Г. [litopys.org.ua/ukrmova/um155.htm Східнополіський говір] // Українська мова. Енциклопедія. — К.: Українська енциклопедія, 2000.  (укр.)

Ссылки

• [zakutok.info/virshi/tam-des-daleka.html Там где далека …] — образец современного стихотворения на восточнополесском диалекте

Отрывок, характеризующий Восточнополесские говоры

Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.