Государственный музей истории Тимуридов

Государственный музей истории Тимуридов
Дата основания	1996
Основатель	Ислам Каримов
Местонахождение	Ташкент, Узбекистан
Посетителей в год	1 650 000

К:Музеи, основанные в 1996 году

Государственный музей истории Тимуридов — музей в центре Ташкента, посвящённый истории Средней Азии в период правления Амира Тимура и представителей основанной им династии. Музей входит в «Список государственных уникальных научных объектов» Республики Узбекистан. В музее находится более 5 тысяч экспонатов, относящихся к эпохе правления Тимура и династии Тимуридов.

История

Государственный музей истории Тимуридов был открыт в 1996 году по инициативе президента Ислама Каримова, в честь празднования 660 летия со дня рождения Тимура. В 2006 году, в честь десятилетия музея, была открыта экспозиция «10 лет Государственному музею истории Тимуридов». В 2007—2011 годах был выполнен проект фундаментальных исследований «Изучение в Узбекистане и за рубежом письменных памятников эпохи Тимуридов», в рамках которого были собраны материалы и сведения, касающиеся рукописей эпохи Амира Тимура и Тимуридов, хранящихся в других странах.

Архитектура

Здание музея являет собой круглое сооружение с классическим восточным куполом. Музей состоит из трех этажей, второй и третий из которых полностью посвящены истории Тимуридов. Интерьер музея богато украшен мрамором, колоннами, росписью, восточной миниатюрой, сусальным золотом (которого использовано более 20 кг), а само здание — балдахином. Стены залов представляют собой фрески, изображающие жизнь Амира Тимура и картины из истории страны с древнейших времён до современности. Украшением музея служит и хрустальная люстра из 106 тысяч подвесок, высотой в 8,5 метров.

Экспозиции

Центральными экспонатами музея является копия Корана Усмана, оригинал которого хранится в медресе Муйи Муборак, входящей в Ансамбль Хазрати Имам, а также панно, посвященное жизни Амира Тимура. Панно выполнено в стиле миниатюры и изображает различные сцены из жизни полководца Амира Тимура. На панно изображена жизнь Амира Тимура от рождения до кончины, оно поделено на три части.

• Первая часть символизирует рождение Амира Тимура, и на нём имеются следующие символы: падающая звезда — символ «рожденного под счастливой звездой» (титул Тимура — «Сахибкирон» означает «рождённый под счастливой звездой»), птица Хумо — символ счастья и свободы, и сокол — символ высоких устремлений Амира Тимура с младых лет.
• Вторая часть панно посвящена созидательной деятельности Амира Тимура. В ней изображены такие постройки Амира Тимура, как Дворец Ак-Сарай (город Шахрисабз), мечеть Биби Ханум (город Самарканд).
• В третьей части панно изображена усыпальница Амира Тимура — самаркандский мавзолей Гур-Эмир.

Все три части панно соединяет речка, символизирующая ритм и течение жизни Амира Тимура.

Экспонаты музея объединены по тематикам: «Культура и история письменности в Узбекистане», «Город-крепость Шохрухия», «Наше наследие за рубежом», «Амир Тимур-Клавихо-Самарканд», «Эпизоды из жизни Амира Тимура», «Амир Тимур и Тимуриды — глазами художников», «Эпоха Амира Тимура и Тимуридов с точки зрения ученых и писателей».

Согласно данным Национального Агентства Узбекистана в октябре 2014 года фонд музея насчитывал более 5000 экспонатов. В их числе — рукописи, касающихся Амира Тимура и эпохи Тимуридов, серебряные и медные монеты, на которых отображен герб Амира Тимура, а также отчеканены имена представителей династии Тимуридов, керамические и медные изделия, предметы, представляющие этнографический интерес, вооружение, одежда военачальников и рядовых воинов, ювелирные изделия, музыкальные инструменты, астрономические инструменты Улугбека и многие другие культурные ценности, восходящие к эпохе Тимуридов. Различные предметы эпохи Тимуридов, нанесенные на них узоры и цвета спустя более 600 лет, сохранили свой первозданный вид. Экспонаты музея имеют историческую ценность и свидетельствуют о том, что Амир Тимур являлся не только государственным деятелем, но и покровителем науки, искусства и культуры, ремесленничества, духовности и просвещения.

Ежегодно фонд музея пополняют археологические находки. К примеру, после проведения раскопок на руинах крепости Шахрухия в мае—июне 2014 года фонд увеличился более чем на 50 единиц. Помимо этого в музей возвращают вывезенные за границу артефакты. Многие прибывающие в Узбекистан представители официальных делегаций наряду с другими достопримечательностями г. Ташкента посещают и Государственный музей истории Тимуридов. Среди них — главы государств, руководители правительств, делегации парламентов, представители международных организаций, деловых кругов, деятели науки и культуры.

Отдельную комнату в Музее занимают подарки от гостей музея. Музейные экспонаты демонстрировались на международных выставках во Франции, США, Германии, Австрии. Ежегодно музей истории Тимуридов посещают тысячи туристов.

Деятельность музея

В Музее проводятся духовно-просветительские мероприятия с использованием экспонатов Музея. Так в период с 2006—2011 год были проведены такие мероприятия, как: «Великие мастера пера», «Правовое наследие периода Тимуридов», «Потомки Амира Тимура», «Жемчужины истории», «Величественный образ». Проводились и тематические экскурсии: «Амир Тимур и Европа», «Боевое искусство Амира Тимура», «Медицина в эпоху Амира Тимура», «Уложение Тимура», «Мавераннахр в эпоху Улугбека», «Тимуридские принцессы» и другие.

В период 2006—2011 гг. было создано 17 выставок, в том числе «Амир Тимур — Клавихо — Самарканд», «История культуры письменности», «Страницы из жизни Амира Тимура», «Зарубежное наследие», «Самарканду — 2750», «Находки Шахрухии», «Ташкент — столица исламской культуры», «Ташкент — звезда Востока», «Автографы», «Из сокровищницы редкостных рукописей», «Ренессанс эпохи Тимуридов», «Дипломатические отношения в государстве Тимуридов» и другие.

Музей выступает и в качестве научного центра в Республике Узбекистан. Организованная при нём научная группа занимается подготовкой к изданию различных книг. Усилиями членов этой группы были опубликованы книги «Амир Тимур в мировой истории», «Хива — город тысячи куполов», «Бухара — жемчужина Востока», «Свет из прошлого», «Жалолиддин Мангуберди», «Шахрисабз — наследие тысячелетий».

Ссылки

• [pahlawan.uz/ru/uzbekistan/dostoprimechatelnosti-uzbekistana/tashkent/gosudarstvenniy-muzey-temuridov Государственный музей Темуридов]
• [www.openarium.ru/%D0%A3%D0%B7%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD/%D0%A2%D0%B0%D1%88%D0%BA%D0%B5%D0%BD%D1%82/%D0%9C%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B8// Музеи Ташкента]
• [www.lookuz.com/ru/place/gosudarstvennyy-muzey-istorii-temuridov Государственный музей истории Темуридов]
• [uza.uz/ru/society/zerkalo-nashey-slavnoy-i-bogatoy-istorii Зеркало нашей славной и богатой истории]
• [academy.uz/ru/objects/akn.php?ELEMENT_ID=26 Уникальные объекты и коллекции. Государственный музей истории Темуридов АН РУз]
• [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1066683060 Чем занимается ГосМузей истории тимуридов в Узбекистане (рассказ директора)]
• [mg.uz/publish/doc/text38190_muzey_istorii_temuridov Музей истории Темуридов]
• [www.kultura.uz/view_3_r_935.html «Музеи в современном мире». Государственный музей истории Темуридов]
• [www.uzbekistonovozi.uz/ru/articles/index.php?ELEMENT_ID=9333 Нозим ХАБИБУЛЛАЕВ: «Знание эпохи Темуридов — залог успехов будущих поколений»]

Отрывок, характеризующий Государственный музей истории Тимуридов

– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.