Гуннар Торвальдссон

Заголовок этой статьи — исландское личное имя. У исландцев, за редкими исключениями, нет фамилий; часть имени, заканчивающаяся на «‑сон» или «‑доуттир», является не фамилией, а отчеством. По отчеству обращаться к исландцам не принято; человека, описанного в статье, правильно называть Гуннар Хейдар или Гуннар.

Гуннар Торвальдссон
Общая информация
Полное имя	Гуннар Хейдар Торвальдссон
Родился	1 апреля 1982(1982-04-01) (42 года) Вестманнаэйяр, Исландия
Гражданство	Исландия Исландия
Рост	182 см
Вес	76 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Вестманнаэйяр
Номер	34
Карьера
Клубная карьера*
1999—2004	Вестманнаэйяр	72 (37)
2004—2006	Хальмстад	38 (16)
2006—2008	Ганновер 96	7 (0)
2007—2008	→  Волеренга	16 (4)
2008—2010	Эсбьерг	24 (2)
2010	→  Рединг	4 (0)
2010	→  Фредрикстад	7 (3)
2011—2013	Норрчёпинг	70 (34)
2013—2014	Коньяспор	12 (1)
2014—2015	Хеккен	23 (3)
2015—н. в.	Вестманнаэйяр	20 (5)
Национальная сборная**
2005—2013	Исландия	24 (5)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 3 октября 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Гуннар Хейдар Торвальдссон (исл. Gunnar Heiðar Þorvaldsson; 1 апреля 1982, Вестманнаэйяр) — исландский футболист, нападающий клуба «Вестманнаэйяр». Выступал в сборной Исландии.

Карьера

Клубная

В августе 2004 года перешёл из клуба «Вестманнаэйяр» в «Хальмстад». Дебютировал в составе этой команды 14 сентября 2004 года в матче чемпионата Швеции против «Мальмё». Первый гол за «Хальмстад» забил 2 декабря 2004 года в ворота «Оденсе» в игре Королевской лиги. Сначала получил номер 11, в 2005 году сменил его на 10. В сезоне-2005 стал лучшим бомбардиром Аллсвенскан с шестнадцатью забитыми мячами, в Кубке УЕФА забил 2 гола португальскому «Спортингу».

21 марта 2006 года подписал контракт сроком до 2009 года с германским клубом «Ганновер 96». Не смог пробиться в основной состав «Ганновера», в августе 2007 года был отдан в аренду норвежскому клубу «Волеренга», провёл в аренде 10 месяцев.

В июне 2008 года перешёл в «Эсбьерг». В Дании также не смог стать основным игроком. 16 декабря 2009 года «Эсбьерг» отдал Торвальдссона в аренду английскому клубу «Рединг», сроком до 3 июня 2010 года. В июле 2010 года был на просмотре в английском клубе «Чарльтон Атлетик», который отказался подписывать контракт с Торвальдссоном. 29 августа 2010 года «Эсбьерг» отдал Торвальдссона в аренду норвежскому клубу «Фредрикстад», сроком до конца 2010 года. «Фредрикстад» выступал в Первом дивизионе Норвегии и по итогам сезона 2010 года пробился в высший дивизион, но не стал заключать постоянный контракт с Торвальдссоном.

В марте 2011 года Торвальдссон приехал на просмотр в «Норрчёпинг». Главным тренером «Норрчёпинга» был Ян Андерссон (швед.), под руководством которого Торвальдссон играл в «Хальмстаде». 17 марта 2011 года Торвальдссон подписал контракт сроком на 3 года с «Норрчёпингом». Первый официальный матч за «Норрчёпинг» провёл 3 апреля 2011 года, это был матч первого тура чемпионата Швеции против ГАИС.

В сборной

Дебютировал в национальной сборной 30 марта 2005 года в товарищеском матче с командой Италии. В отборочном турнире чемпионата мира 2006 провёл 4 матча, забил гол в ворота сборной Мальты. Забил гол в отборочном матче Евро-2008 против Северной Ирландии. В отборочном турнире чемпионата мира 2010 не играл. 12 октября 2010 года сыграл за сборную впервые после двухлетнего перерыва, выйдя на замену в отборочном матче Евро-2012 против Португалии.

Достижения

• Лучший бомбардир Чемпионата Исландии 2004 (12 мячей)
• Лучший бомбардир Аллсвенскан 2005 (16 мячей)
• Второй призёр Чемпионата Исландии 1999, 2001, 2004
• Второй призёр Аллсвенскан 2004

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/gunnar-heidar-thorvaldsson/1779 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.transfermarkt.com/-/profil/spieler/32941 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/player/8276.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.ksi.is/mot/motalisti/felagsmadur/?pLeikmadurNr=10916&pListi=4 Профиль на официальном сайте Исландского футбольного союза]  (исланд.)
• [ru.uefa.com/teamsandplayers/players/player=50680/profile/index.html Профиль на официальном сайте УЕФА]

Отрывок, характеризующий Гуннар Торвальдссон

– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.