Гурали
| Численность и ареал | |
|---|---|
| Язык | |
| Религия | |
| Родственные народы | |
Гура́ли (гуралы; самоназвание gόrali — горцы; польск. Górale; словацк. Gorali) — этнокультурные группы поляков (подгаляне, оравцы, спишаки, бабьегорцы, бескидцы, пенинцы, сондетцы, загорцы, вислянцы, яблоньковцы). Живут в горных областях на юге Польши (Подгалье и Бескиды — Малопольское и Силезское воеводства), на северо-западе Словакии (в регионах Кисуце, Липтов, Спиш, Орава, в основном районы Чадца, Тврдошин и Наместово, Липтовски Микулаш Жилинского края, Стара Любовня и Кежмарок Прешовского края) и северо-востоке Чехии (Тешинская Силезия — округа Фридек-Мистек, Опава и Брунталь Моравско-Силезского края). Незначительная диаспора присутствует на украинской и румынской Буковине, а также в Чикаго. Численность оценивается от 0,5 до 2,5 млн человек.
В Малопольском воеводстве и Словакии говорят на говорах малопольского диалекта, в Силезском и Опольском воеводстве и Чехии — на верхнесилезском говоре силезского диалекта польского языка. Распространены также литературный польский, словацкий, чешский языки. Верующие в основном католики, есть протестанты (главным образом евангелисты).
Гуральские земли заселены в XII—XVIII веках выходцами из предгорных и равнинных р-нов юж. Польши, смешавшимися с валахами, кочевавшими с юга вдоль Карпат. Большинство сёл было заложено на основе валашского права в XVI веке.
Гурали не обладают единым самосознанием и не представляют географического и культурного единства, хотя в период немецкой оккупации Польши (1939—1945, Генерал-губернаторство) нацистская администрация пыталась выделить гуралей в отдельный народ и предоставила им некоторые правовые привилегии сравнительно с остальными поляками. Общие черты традиционной культуры обусловлены особенностями горной территории: преобладание отгонного скотоводства, лесодобычи и промыслов по переработке древесины; срубные небелёные, крытые гонтом, соломой или дранкой избы (хижа, хата) с галереей по фасаду; разнообразие молочных продуктов, в частности сыров (брынза, осцыпек), а также каш, блюд из картофеля, ячменной и овсяной муки; одежда и обувь из сукна, меха и кожи (меховые и суконные безрукавки, суконные мужские штаны, чуги, кожаные постолы-керпцы, суконные сапоги и ботинки (папучи).
Среди танцев преобладают круговой коло (колесо), муж. танец вприсядку (гайдук) с топориком-цюпагой (бартка), парный (т. н. гуральский), исполняемый в быстром темпе. Среди музыкальных инструментов важнейшие — смычковые (скрипка, бас) и волынка (козёл). Возрождаются вышедшие из употребления старинные разновидности смычковых — генсле, злобцоки и др. Распространены инструментальные ансамбли («гуральские капеллы»; наиболее типичный состав — 3 скрипки и бас), исполняющие в основном танцевальную музыку; характерна также игра «до слуху» (то есть для слушания) — на свадьбах, во время календарных обрядов и др. В Польше существуют гуральские культурные общества, проводятся фестивали.
В мировой литературе впервые описание гуралей дал польский писатель Генрик Сенкевич в историческом романе «Потоп» (1886), где он отмечает факт спасения гуралями короля Яна Казимира от шведских интервентов в январе 1656 года, после его возвращения из Силезии.
Известные гурали
- Томаш Адамек — польский боксёр-профессионал в первом тяжелом весе.
- Кароль Войтыла (старший) ― отец папы римского Иоанна Павла II.
- Юзеф Тишнер ― польский священник и философ.
Напишите отзыв о статье "Гурали"
Литература
- Стеньшевский Я. Скрипка и игра на скрипке в польской народной традиции // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка. М., 1988. Т.2.
- Encyklopédia l´udovej kultúry Slovenska. Veda, 1995.
Ссылки
- [www.goraleslascy.pl/news.php?id=22 Инфо-портал о силезских гуралях] (польск.)
- [www.zwiazek-podhalan.com/files/fck/Image/gorale_polscy/Gorale_polscy.jpg Карта] (польск.)
- [www.vysoke-tatry.info/vyklad.php?tatry=123 Статья в энциклопедии] (слов.)
- [www.zwiazek-podhalan.pl Инфо-портал о гуралях] (польск.)
- [www.idn.org.pl/medykon/tatry/ Гурали — старые фотографии] (польск.)
Отрывок, характеризующий Гурали
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
