Динабургский замок

Замок
Динабургский замок Schloss Dünaburg
макет замка
Страна	Латвия
Основатель	Эрнст фон Раценбург
Дата основания	1275
Статус	разрушен
Состояние	Разрушен Иваном Грозным в 1577 году
Сайт	[dinaburgascietoksnis.lcb.lv/ekskursru.htm Официальный сайт]

Динабургский замок (Динабург, нем. Dünaburg, в грамотах и русских летописях также Невгин) — существовавший в 1275—1577 гг. замок в Латвии. Сохранялся до Северной войны (1700-1721). Стены разобраны в 1811-1829 гг. Построен в 1275 году на правом берегу реки Западная Двина. Расположен в природном парке Даугавас локи. С этого момента начинается история города Даугавпилса.

История

В середине XIII века немецкие меченосцы для удержания в повиновении местного населения латгалов и противостояния русским князьям решили создать опорные пункты. Место для одного из таких пунктов было выбрано на берегу Даугавы (Двины), где находилось городище Невгин (совр. Науене, в 19 км вверх по течению Даугавы от Даугавпилса). Городище Невгин входило в состав Герсикского княжества.

Здесь проходили торговые пути из Пскова и Новгорода на Вильно, а из Полоцка — на Ригу и Балтику.

Только рать, что там была, Гору эту обошла, Как магистр на месте встал, Братьям-рыцарям сказал: «Эта важная гора Много сулит нам добра. Замок мы на ней поставим И себя от бед избавим» Reimchronik

В 1275 году на месте деревянного замка Новене магистр Ливонского ордена Эрнст фон Ратцебург построил замок, бывший первоначально деревянным. Цитадель возвышалась на 24 м и защищалась руслом Даугавы, двумя глубокими оврагами и рвами с подъёмным мостом. Замок был снабжен значительными боевыми и продовольственными запасами. Он стал резиденцией комтура (командора), в руках которого сосредоточивалась власть над всей территорией, которую ныне занимает современная Латгалия. Комтурия замка охватывала Резекненский, Лудзенский, Ликсненский и Илукстский округа. Возле замка образовалось поселение, которое в XIII—XIV веках было значительным местом торговли.

Замок являлся важным опорным пунктом в борьбе Ордена с Литвой и русскими княжествами. Удачное расположение на перекрёстке торговых путей обеспечило быстрый рост купеческого посада. Из-за частых военных столкновений замок не превратился в крупный торговый центр.

Великий князь литовский Тройден около 1277 года осадил замок. Штурм длился непрерывно в течение месяца. Литовцы построили четыре огромные подвижные башни для штурма. Усилия нападавших, в числе которых были и русские, успехом не увенчались: им пришлось уничтожить осадные орудия и отступить за Даугаву.

В ответ на это зимой 1278 года магистр совершил поход вглубь Литвы, но потерпел поражение.

В 1313, 1396, 1403 и 1418 годах русские и литовцы захватывали замок, разрушали его, но магистры с завидной настойчивостью восстанавливали Динабург:

• В 1313 году замок восстановил магистр Ливонского ордена Герхард фон Йорке (Йоке);
• В 1396 году замок разрушили литовцы, а Орден в очередной раз восстановил его;
• В 1403 году великий князь литовский Витовт, вступив в войну с Орденом, ворвался в Латгалию, прошелся по ней с огнём и мечом. Замок вновь был разрушен и восстановлен Крестоносцами;
• В 1418 году Витовт сжёг его снова.

Русское войско Ивана III в 1481 году захватило Динабург и вынудило магистра Вальтера фон Плеттенберга подписать договор с московским княжеством о дани. Однако договор был нарушен.

Рыцарский Орден начал натравливать Польшу и Швецию на войну с Россией, стремившейся наладить экономические связи с Западной Европой и выйти для этого к Балтийскому морю. По этой причине и под предлогом неуплаты Орденом дани за Юрьевскую (Тарту) землю, платившую оброк киевским князьям, в 1558 году Иван IV Грозный начал военные действия против Ливонии.

Он был настойчив в своих попытках против Ливонии — его сознательной целью было дать России выход к Балтийскому морю. Карл Маркс

По преданию, Иван Грозный послал противнику кнут с надписью:

Не могу и не желаю терпеть обиду, учиненную мне и моему народу. Бог посылает во мне вам наказание, дабы привести вас к послушанию!

В 1559 году Динабургский замок был захвачен русско-татарским отрядом, и некоторое время Иван Грозный имел в нём резиденцию. Затем русские войска оставили замок.

После очередной осады в ноябре 1561 года слабеющий Орден рыцарей признал себя вассалом польской короны и передал Динабург Сигизмунду Августу. Через пять лет Сигизмунд Август приказал назначить его главным городом Инфляндского (Латгальского) воеводства, выбросить старый герб замка (щит, разделенный чертой на две части, в верхней — образ богоматери с младенцем в руках, в нижней — рыцарь на коленях, обнимающий замковую стену) и присвоить новый: на красном поле белый гриф держит в правой лапе обнажённый меч, а на груди этой полуптицы-полульва — инициалы короля.

Вскоре в Динабурге разместилось административное управление всей Латгалии, резиденция католического епископа. Значение города возросло.

В 1577 году Иван Грозный после двух недель осады вновь захватил Динабург. Русские отряды использовали огромные пушки, бросавшие ядра весом в 20 пудов (320 кг), изготовленные учениками Андрея Чохова, отлившего царь-пушку.

Иван Грозный приказал разрушить Динабург до основания и приступить к сооружению новой крепости, поскольку старая крепость мешала войскам при походах на Ригу. Приказ царя о разрушении Динабурга был исполнен, да так, что до сих пор не удалось обнаружить его первородный фундамент.

Постепенно замок терял своё военное значение и стал разрушаться. В 1577 году после осады, поселение перенесено на 19 км вниз по течению Двины и в устье речки Шуница по велению Царя заложен шанец (военное укрепление). Рядом с шанцем позднее построен город Стефаном Баторием. В 1582 году Стефан Баторий решил больше не восстанавливать замок, а построить новую крепость 19 километров ниже по течению Даугавы (на месте современного Даугавпилса). В 1671 году хотели отремонтировать замок, но во время Северной войны (1700—1721) замок был полностью разрушен. Известно, что местные крестьяне разбирали камни и кирпич и продавали подрядчику, доставлявшему материал на постройку крепости; остатки же стен, несмотря на царское повеление (от 31 декабря 1826 года) охранять все остатки древности, были проданы Витебской Палатой Государственных имуществ за 300 рублей. Основные стены замка были разобраны в 1811—1829 годах.

Архитектура

Первоначально замок, устроенный по образцу оборонительных сооружений того времени, был возведен из полевых камней и имел глухие стены с бойницами. Вход в замок вёл с востока, через подъёмный мост. Ворота были типичными для орденских замков, с их боковыми постройками образовывали восточное крыло. Предполагается, что это крыло было самой древней частью замка. Замок был нерегулярным в плане, с учётом рельефа местности. В то время замок считался большим: 120 шагов в длину и 40 в ширину. Вокруг него был расположен форбург, огороженный защитной стеной, толщина которой превышала два с половиной метра.

Во время раскопок 1888 года под руководством В. Неймана были найдены мелкие орденские монеты — шиллинги, с обозначением места чеканки — Ревеля конца XV — начала XVI века, каменные ядра, глиняные сосуды, осколки стекла и изразцов. Перед западной стороной замка находился передний двор или шанец, который был создан в пору появления огнестрельного оружия. Шанец лежал на 17 м ниже мостовой основного замка и служил в качестве передового рубежа защиты цитадели. Передний двор окружала стена толщиной в 2,5 м. После 1979 года в связи со строительством Даугавпилсской ГЭС на месте развалин стали проводиться раскопки. Если бы ГЭС была построена, то замковая гора превратилась бы в остров, который возвышается примерно на 7-8 метров над водой. В 1982 году на замковой горе (Старый замок) проводились археологические раскопки под руководством Академии Наук ЛССР, материалы печатались в городской газете Красное знамя. В настоящее время можно осмотреть раскопанную западную часть.

Тропа Динабурга

После того, как место замка стало туристическим местом, к развалинам была проложена туристическая пешеходная тропа длиной несколько сот метров. Начинается возле стоянки, затем спускается на 20 метров вниз, где сливаются 2 ручья. Над этим местом расположен деревянный мост. Далее тропа идёт вдоль склона и поднимается на замковую гору. Спуск с замковой горы к Даугаве оборудован деревянной лестницей. На этом месте раньше находился передний двор замка. Внизу идёт продолжение тропы на «площадь рыцарей», где оборудовано место для костра. Тропа заканчивается подъёмом к стоянке, пересекая место, где располагалось древнее средневековое кладбище, уничтоженное в конце 1980-х, в связи со строительством Даугавпилсской ГЭС.

Настоящее время

В 1990 году замковая гора вошла под охрану природного парка «Даугавас локи». К горе проведены экскурсионные тропы, построены деревянные пешеходные мосты, сделаны лестницы.

В 1996 году на месте бывшего замка был установлен макет замка. Автор и исполнитель макета — Манжос Игорь Петрович

В 1999 году были откопаны некоторые фрагменты стен замка.

В 2003 году были сооружены заграждения стен замка и макета.

В июле-августе 2008 года были проведены раскопки переднего двора.

В 2009 году проведена реставрация макета.

Годы проведения раскопок

• 1888 — руководил В. Нейман
• 1890

информация неполная

• 1982
• 1986-1989
• 1999
• 2000
• 2008 — руководила А. Вилцане

Интересные факты

• Старожилы говорят, что до 1941 года можно было спуститься в подземелье замка. Но во время войны эту местность сильно бомбили и на сегодняшний день вход в остатки подземелий (если они ещё сохранились) не найден.
• Во время раскопок 2008 года был найден наконечник стрелы, кости, украшения, шлак от ковки металлов, керамика.
• Замковая гора находится в предполагаемой зоне затопления Даугавпилсской ГЭС.

Литература

• Якуб З. И. Даугавпилс в прошлом. Публикации краеведа.— Даугавпилс: A.K.A., 1998. 304 С. ISBN 9984-582-08-6

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XV/1460-1480/RK_1475_1605/text19.htm Разрядная книга, 1475—1605 гг., Том II. Часть III. М. АН СССР. (Институт истории). Наука. 1982]
• [dwaiu.narod.ru/kazak/dinaburg.html История Динабургской крепости]
• [dinaburgascietoksnis.lcb.lv/ekskursru.htm Экскурс в историю города Даугавпилса]
• [www.latgaleslaiks.lv/ru/2000/7/21/299 Археологические раскопки 2000 года]
• [www.gorod.lv/novosti/75578/arheologicheskie_raskopki_na_gorodische_dinaburgskogo_zamka Археологические раскопки Динабургского замка (2008)] (недоступная ссылка с 25-05-2013 (3989 дней))
• [www.latgaleslaiks.lv/ru/2008/8/5/39187 Земля хранит в себе тайны]

Отрывок, характеризующий Динабургский замок

– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.