Герролд, Дэвид

Дэвид Герролд
David Gerrold
Дэвид Герролд на DragonCon 2010
Имя при рождении:	Джерролд Дэвид Фридман (Jerrold David Friedman)
Дата рождения:	24 января 1944(1944-01-24) (80 лет)
Место рождения:	Чикаго (Иллинойс, США)
Гражданство:	США
Род деятельности:	прозаик, сценарист
Жанр:	научная фантастика, фэнтези
Язык произведений:	англ.
Премии:	Хьюго, Небьюла, Локус
[www.gerrold.com/ Официальный сайт Дэвида Герролда]
[www.lib.ru/INOFANT/GERROLD/ Произведения на сайте Lib.ru]

Дэвид Герролд (англ. David Gerrold; 24 января 1944 года, Чикаго, США) — американский писатель, пишущий в жанрах научной фантастики и фэнтези. Широко известен как сценарист популярных телевизионных сериалов «Star Trek», «Animated», «Сумеречная зона», «Land of the Lost», «Вавилон-5», «Скользящие», «Бегство Логана» и «Tales From The Darkside».

Биография

Джерролд Дэвид Фридман родился 24 января 1944 года в Чикаго (штат Иллинойс). Учился в университете Южной Калифорнии и университете штата Калифорния в Нортридже по направлениям журналистика, кинематограф и театральное искусство. После учёбы Герролд работал помощником управляющего в отделе игрушек универмага, в книжном магазине «для взрослых», продюсером на телевидении, вёл колонки рецензий в научно-фантастических журналах «Звёздный лог» и «Галилео», колонку в компьютерном журнале «Профайлс».

В сентябре 1966 года Герролд написал сценарий для эпизода тв-сериала «Звёздный путь» под названием «Завтра было вчера» (англ. Tomorrow Was Yesterday), одна из сюжетных линий которого впоследствии была переработана в полноценную серию и экранизирована под названием «Проблема с трибблами» (англ. The Trouble With Tribbles), став, согласно мнению «Paramount Pictures», самой популярной серией за всю историю существования этого телешоу.

С 1976 года в течение нескольких лет ассистенткой Герролда работала Диана Дуэйн, в дальнейшем сама ставшая известной писательницей.

С 1982 по 1999 год Герролд вёл курс для сценаристов в университете Малибу.

Награды

• 1965 — приз ассоциации «Educational Film Library» за 10-минутную короткометражку «A Positive Look At Negative Numbers» (для «Sigma Educational Films»).
• 1979 — Премия «Skylark».
• 1994 — Премия «Небьюла» в номинации Короткая повесть (Novellette) за Мой сын — марсианин (англ. The Martian Child, 1994 год).
• 1995 — Премия «Локус» (англ. Nebula Award) в номинации Короткая повесть (Novellette) за Мой сын — марсианин (англ. The Martian Child, 1994 год).
• 1995 год — Премия Премия «Хьюго» в номминации Короткая повесть (Novellette) за Мой сын — марсианин (англ. The Martian Child, 1994 год).
• 1995 год — Премия «HOMer» за рассказ «Мой сын — марсианин» (1994).

Библиография

Первым изданным романом Дэвида стала книга «Летающие колдуны» (англ. The Flying Sorcerers, 1971), написанная в соавторстве с Ларри Нивеном. В 1972 году последовал научно-фантастический роман «Когда ХАРЛИ исполнился год», номинировавшийся на премии «Хьюго», «Небьюлла» и «Локус». В нём практически впервые был описан принцип действия червеподобных программ. В 1988 году роман был переработан и переиздан под названием «Когда ХАРЛИ исполнился год (Версия 2.0)».

Затем вышли два примечательных романа: «Дублированный» (англ. The Man Who Folded Himself, 1973 год) и «Одиссея „Лунной Звезды“» (англ. Moonstar Odyssey, 1977 год), в которых Герролд, внешне следуя классическим образцам, канонизированным авторами «Золотого (кэмпбелловского) Века», нарушает незыблемое табу ранней science fiction: на секс. В первом романе, главный герой, размноженный, вступает с «собою» в любовные отношения, действие же второго романа происходит на планете, населённой не разделёнными по полу андрогинами. Роман «Дублированный» номинировался на премии «Хьюго», «Небьюлла», «Локус» и «Jupiter».

В 1970 году Герролд познакомился со знаменитым фантастом Робертом Хайнлайном, что оказало влияние на развитие его творчества. В лучших традициях хайнлайновского «Звёздного десанта» была написана серия о войне американских национальных гвардейцев с инопланетным чудовищем: «Дело для настоящих мужчин» (англ. A Matter for Men, 1983 год), «День проклятия» (англ. A Day for Damnation, 1984), «Ярость мщения» (англ. A Rage for Revenge, 1989) и «Время бойни» (англ. A Season for Slaughter, 1992). Все романы входят в цикл «Война против Хторра» (англ. War Against the Chtorr). Три романа из цикла («A Method For Madness», «A Time For Treason» и «A Case For Courage») ещё не окончены. Фрагменты намеченного романа «A Time For Treason» были опубликованы в рассказе «It Needs Salt» (2007).

В рамках проекта «Звёздный путь» Герролд писал как для оригинального сериала («Проблема с трибблами» / The Trouble With Tribbles, 1966 год; «The Galactic Whirlpool», 1980 год), так и для продолжений («Встреча на Дальнем рубеже» / Encounter at Farpoint, 1987 год). О своей работе вместе с Джином Родденбери и другими создателями сериала Герролд вспоминает в книгах «Мир „Звездного пути“» (англ. The World of Star Trek, 1973) и «На борту „Энтерпрайза“» (англ. Boarding the Enterprise: Transporters, Tribbles, and the Vulcan Death Grip in Gene Rodenberry’s Star Trek, 2006; в соавторстве с Робертом Сойером).

В 1985 году Герролд в соавторстве с Барри Лонгиером написал одноимённый роман-новеллизацию сценария популярного фильма «Враг мой».

У Дэвида Герролда есть несколько циклов. Дилогия «Trackers», куда входят романы «Under the Eye of God» (1993 год; выдержки из романа публиковались отдельным рассказом «Looking Forward» в том же году) и «A Covenant of Justice» (1994).

Ещё один цикл произведений о космосе «Звездный Волк» (Star Wolf), в который входят романы:

• «Yesterday’s Children» (Starhunt, 1972 год);
• «Странствия Звездного Волка» (Voyage of the Star Wolf, 1990 год);
• «The Middle of Nowhere» (1995 год);
• «Blood and Fire» (2004 год).

Рассказ «Мой сын — марсианин» (англ. The Martian Child, 1994), получивший сразу несколько литературных премий, послужил основой для одноименного романа, вышедшего в 2002 году. Выдержки из романа в 2007 году составили повесть «Pickled Mongoose». В том же году на основе сюжета Герролда был снят одноимённый фильм-драма «Martian Child» (в российском прокате «Дитя с Марса»), в котором снялись Джон Кьюсак, Аманда Пит, Джоан Кьюсак и другие.

Для проекта «Вавилон-5» в 1995 году были написаны несколько комиксов («Дуэт до-диез для человека и нарна», «Кода си-бемоль для человека и нарна»).

Дэвид Герролд участвовал в межавторском цикле Шерлок Холмс. Свободные продолжения с рассказом «Сотворение кумира» (англ. The Fan Who Molded Himself, 1995), вошедшим в сборник «Шерлок Холмс на орбите» (англ. Sherlock Holmes in Orbit, 1995 год; редакторы-составители: Мартин Г. Гринберг, Майк Резник).

В период с 2000 по 2002 год у Герролда вышла трилогия «Звёздные наездники» (The Dingilliad Trilogy / Starsiders):

• «Jumping Off the Planet» (2000) — в основе лежит одноимённая повесть 1994 года;
• «Bouncing Off the Moon» (2001);
• «Leaping to the Stars» (2002).

В 2005 году романом «Child of Earth» Дэвид начал новый цикл, трилогию «The Sea of Grass», предназначенную как взрослым, так и детям. В 2007 году была издана повесть «Jellyfish», написанная в соавторстве с Майком Резником. Помимо прозы, у Герролда есть два сборника стихов, «The Satanic Limericks», изданные также в 2007 году.

Ссылки

• [www.gerrold.com/ Официальный сайт Дэвида Герролда].
• [www.fantlab.ru/autor566 Дэвид Герролд] на fantlab.ru.
• [www.lib.ru/INOFANT/GERROLD/ Дэвид Герролд] в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Герролд, Дэвид

Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.