Железная бригада

4-я стрелковая бригада 4 сбр неофициальное наименование — Железная бригада
Годы существования	1870 год — 1915 год
Страна	Российская империя
Подчинение	командиру бригады
Входит в	8-й армейский корпус, 8-й армии
Тип	стрелковая бригада
Включает в себя	управление и части
Численность	соединение
Дислокация	Одесса, 1914 год
Участие в	Освободительной войне 1877—78 годов, Великой войне
Командиры
Известные командиры	А. И. Деникин

4-я стрелковая бригада — стрелковое формирование (соединение, стрелковая бригада) армейской пехоты Вооружённых сил Российской империи.

Получила неофициальное наименование — Желе́зная брига́да, после русско-турецкой войны 1877—78 годов, части которой (13, 14, 15 и 16-й стрелковый батальоны (15, 16, 17 и 18-й стрелковые батальоны, затем полки)) принимали видное участие в наиболее трудных мероприятиях этой войны, требовавших полного напряжения физических и моральных сил (переправа 21 июня (3 июля) через Дунай у Зимницы, Забалканский поход Передового отряда генерала Гурко, выручка Шипки и пр.), выказали в тяжёлой борьбе с превосходящими силами турок и с суровой природой высокие боевые качества.

Повторное наименование «железной» бригада получила во время Первой мировой войны при начальствующим генерал-майоре А. И. Деникине за стойкость и безупречное выполнение задач командования.

История

В 1870 году руководством Военного ведомства России было принято решение из действующих стрелковых батальонов пехотных дивизий Русской армии сформировать 8-мь соединений и присвоить им наименования:

• Гвардейская стрелковая бригада;
• 1-я стрелковая бригада;
• 2-я стрелковая бригада;
• 3-я стрелковая бригада;
• 4-я стрелковая бригада;
• 5-я стрелковая бригада;
• Кавказская стрелковая бригада;
• Туркестанская стрелковая бригада. В дальнейшем сформировывались и другие стрелковые бригады.

В период Японской войны 1-я — 5-я и Восточно-Сибирские стрелковые бригады были развёрнуты в дивизии, а по её окончании по видимому расформированы. В период Первой мировой войны для решения оперативных задач вновь были сформированы новые стрелковые бригады в том числе и 4-я стрелковая бригада.

Первая мировая война

1914

Во время Первой мировой войны 4-я «Железная» бригада входила в состав 8-й армии генерала А. А. Брусилова (Юго-Западный фронт). 3 сентября 1914 года в разгар Галицийской битвы начальником бригады был назначен генерал Деникин.

Вступив в командование бригадой 6 сентября, Деникин сразу же добился с ней заметных успехов. Бригада приняла участие в бою у Гродека, и по результатам этого боя Деникин был награждён Георгиевским оружием.

Через месяц с небольшим, когда 8-я армия завязла в позиционной войне, Деникин, заметив слабость обороны противника, 24 октября 1914 года, без артиллерийской подготовки перевёл свою бригаду в наступление на противника и взял село Горный Лужек, где, находился штаб группы эрцгерцога Иосифа, откуда тот спешно эвакуировался. В результате взятия села открылось направление для наступления на шоссе Самбор-Турка. «За смелый манёвр» Деникин был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.

В ноябре 1914 года «Железная бригада» в ходе выполнения боевых задач в Карпатах захватила город и станцию Мезоляборч, при составе самой бригады 4 000 штыков, «взяв 3 730 пленных, много оружия и военного снаряжения, большой подвижной состав с ценным грузом на железнодорожной станции, 9 орудий», потеряв при этом 164 убитых и 1 332 с учётом раненых и вышедших из строя. Поскольку сама операция в Карпатах независимо от успеха 4-й бригады оказалась неудачной, Деникин за эти действия получил только поздравительные телеграммы от Николая II и Брусилова.

1915 год

В феврале 1915 года Железная бригада, направленная на помощь сводному отряду генерала Каледина, овладела рядом командных высот, центром позиции противника и деревней Лутовиско, захватив свыше 2 000 пленных и отбросив австрийцев за реку Сан. За этот бой Деникин был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени.

В начале 1915 года Деникину была предложена должность начальника дивизии, но он отказался расставаться со своей бригадой «железных стрелков». В итоге, командование решило эту проблему другим способом, развернув в апреле 1915 года 4-ю стрелковую бригаду Деникина в дивизию, с наименованием 4-я стрелковая дивизия и почётное приставка «Железная» перешло к ней.

В ходе боев 17—23 сентября 1915 года, в условиях общего отступления русской армии, дивизия по приказу Деникина неожиданно перешла в наступление, в результате чего ей оказался взят город Луцк, а также захвачено в плен 158 офицеров и 9 773 солдата.

В октябре, в ходе Чарторыйской операции, дивизия Деникина, выполнив задачу командования, форсировала [[Стырь (река) ]] взяла Чарторыйск, заняв на противоположном берегу реки плацдарм на 18 км в ширину и 20 км в глубину, отвлёкши на себя значительные силы противника. 22 октября был получен приказ отступить на исходные позиции.

1916

В мае дивизия в составе 8-й армии принимала участие в Брусиловском (Луцком) прорыве 1916 года. Прорвала 6 линий неприятельских позиций, а 23 мая повторно взяла город Луцк.

Состав

1914 год

• управление (штаб);
• 13-й стрелковый Генерал-Фельдмаршала Великого Князя Николая Николаевича полк, Одесса, Полковой праздник 12.08, Старшинство полка 14.08.1843:
• 14-й стрелковый Генерал-Фельдмаршала Гурко полк, Одесса, Полковой праздник 06.12, Старшинство полка 06.12.1856;
• 15-й стрелковый Его Высочества Короля Черногорского Николая I полк, Одесса, Полковой праздник 04.11, Старшинство полка 06.12.1856;
• 16-й стрелковый Императора Александра III полк, Одесса, Полковой праздник 18.07, Старшинство полка 18.07.1845.

Известные военнослужащие бригады

• Деникин, Антон Иванович, командир
• Марков, Сергей Леонидович, начальник штаба
• Бетлинг, Виктор Эдуардович

Литература

• П. Н. Краснов, «Памяти Императорской русской армии»
• Валентин Рунов, «Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах.»

Источники

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
• [grwar.ru/library/Zvegintsov/RA_06.html Русская армия в Великой войне: Русская армия в 1914 году, Армейская пехота.]

Отрывок, характеризующий Железная бригада

– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.