Жили, Жерар

Слово «Жили» имеет и другие значения

Жерар Жили
Общая информация
Родился	Марсель, Франция
Гражданство
Рост	180 см
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	без клуба
Карьера
Клубная карьера*
1971—1973	Марсель
1973—1976	Бастия
1976—1978	Руан
1978—1979	Алес
1979—1980	Руан
1980—1981	Бастия
1981—1983	Марсель
Тренерская карьера
1988—1990	Марсель
1990—1991	Бордо
1992—1994	Монпелье
1994	Марсель
1995—1997	Марсель
1999—2000	Египет
2002—2004	Бастия
2004—2006	Кот-д’Ивуар	ассистент
2006—2008	Кот-д’Ивуар	молодёжная команда
2008	Кот-д’Ивуар
2008—2010	Умм-Салаль
2011—2012	Умм-Салаль
2013	Умм-Салаль
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Жерар Жили (фр. Gérard Gili; 7 августа 1952 года, Марсель, Франция) — французский футболист, вратарь. Известен по выступлениям за «Марсель», «Бастию» и «Руан». После завершения карьеры футболиста тренировал ряд французских клубов, а также сборные Египта и Кот-д’Ивуара.

Клубная карьера

В профессиональном футболе Жили дебютировал в клубе «Марсель», в дальнейшем играл за французские клубы «Бастия», «Руан» и «Алес». Завершил карьеру Жили в 1983 году в клубе в котором и начал её, в «Марселе».

Тренерская карьера

Спустя несколько лет после завершения карьеры футболиста Жили стал тренером клуба «Марсель», в котором начинал и закончил свою карьеру как игрок, с «Марселем» он дважды побеждал в чемпионате Франции и завоевал национальный кубок. После ухода из «Марселя» Жили на протяжении 90-х годов, продолжал работать во Франции, где тренировал различные клубы. С 1999 года Жили стал работать преимущественно на африканском континенте, где сначала руководил сборной Египта, а затем сборной Кот-д’Ивуара. В последние годы работает в Катаре, где неоднократно возглавлял клуб «Умм-Салаль».

Достижения

• Чемпион Франции (2): 1988/89, 1989/90
• Обладатель Кубка Франции (1): 1988/89
• Обладатель Кубка французской лиги (1): 1992

Ссылки

• [www.om-passion.com/effectif_720_gili.html Профиль на om-passion.com]
• [www.weltfussball.de/spieler_profil/gerard-gili/ Профиль на weltfussball.de]

Отрывок, характеризующий Жили, Жерар

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.