За гранью возможного (телесериал, 1963)

Эта статья — о телесериале 1963 года. О телесериале 1995 года см. За гранью возможного (телесериал, 1995).

За гранью возможного
The Outer Limits
Заглавные титры
Жанр	научная фантастика
Создатель	Лесли Стивенс
Композитор	Доминик Фронтир (1 сезон) Гарри Лубин (2 сезон)
Страна
Количество сезонов	2
Количество серий	49 (список эпизодов)
Производство
Продюсер	Джозеф Стефано
Оператор	Конрад Холл
Хронометраж	51 мин.
Трансляция
Телеканал	ABC
На экранах	с 16 сентября 1963 по 16 января 1965

«За гранью возможного» (англ. The Outer Limits) — американский телесериал-антология, который транслировался на канале ABC с 16 сентября 1963 по 16 января 1965 года. В 1995 году был выпущен одноименный телесериал-перезагрузка, который просуществовал семь сезонов.

Концепция

Построение сюжетов обоих сериалов напоминает «Сумеречную зону» и «Байки из склепа» — и классический, и цветной телесериалы «За гранью возможного» являются сериалами-антологиями, в которых отсутствуют главные персонажи и сквозная история, которая прослеживалась бы на протяжении всего сериала. В классическом телесериале только в серии «Волк 359» (8 серия 2 сезона) присутствуют монстр из предыдущей серии, «Невидимый враг» (показанный, как камео) и пейзаж из серии «Солдат» (1 серия 2 сезона), которых герои видят на сотворённой ими миниатюрной планете. В новом цветном телесериале есть несколько сквозных сюжетных линий, которые продолжаются в сериях, отстоящих далеко друг от друга, часто в разных сезонах (например, сюжетная линия, связанная с компанией Innobotics Corporation, захватывает пять серий, находящихся в 1, 2 и 4 сезонах).

Сюжеты серий связаны с инопланетным разумом, монстрами, пришельцами из иного времени или иного измерения, призраками, проблемами отношений человека и роботов, экспериментами над человеческой психикой, в области генетических исследований, клонирования и христианской религии. В классическом телесериале в сюжетах господствовал так называемый «принцип медведя», когда центральная роль в развитии сюжета принадлежит страшному монстру (особенно в первом сезоне), а также научно-фантастические сюжеты. В сюжетах цветных серий также присутствуют чудовища и мутанты, но они вовлечены в особое драматургическое развитие и особенно важным оказывается эффект, которые они оказывают на человечество. В цветном телесериале также присутствуют экранизации рассказов Стивена Кинга («Откровения Бекки Полсон»), Ларри Нивена («Непостоянная Луна»), Эндо Биндера («Я, Робот»; этот сюжет был также экранизирован и в классическом телесериале) и других известных писателей.

Обзор

Съёмки

Классический чёрно-белый телесериал «За гранью возможного» снимался с 1963 по 1965 годы на американской телевизионной студии ABC; было снято 2 сезона телесериала — 49 серий (первый сезон — 32 серии, второй — 17).

В эфир серии телесериала выходили на канале ABC с частотой раз в неделю: первый сезон показывался по понедельникам, с 16 сентября 1963 года по 4 мая 1964 года; второй сезон — по субботам, с 19 сентября 1964 года по 16 января 1965 года.

Телесериал был снят под влиянием «Сумеречной зоны» (чёрно-белого телесериала 1959 — 1964 годов) и «Театра научной фантастики», но позже приобрел самостоятельные черты. В первоначально снятой серии (пилоте) телесериал назвали «Пожалуйста, будьте наготове», но компанию ABC подобное название не устроило. Со второй попытки режиссёр телесериала Лесли Стивенс назвал его «За гранью возможного». Пилотная серия впервые была показана под названием «Существо из галактики».

Самый значительный вклад в создание классического телесериала «За гранью возможного» внесли режиссёр Лесли Стивенс и Джозеф Стефано (сценарист фильма Альфреда Хичкока «Психо»), творцы и художественные руководители первого сезона телесериала. Джозеф Стефано сделал основную часть работ по написанию сценариев частей телесериала, больше чем любой другой писатель, сотрудничавший с его создателями. Будущий лауреат премии «Оскар» сценарист Роберт Таун («Китайский квартал») написал сценарий серии «Хамелеон», который изначально был запланирован как заключительная серия первого сезона. Во втором сезоне наиболее известными являются фильмы, сценарий которых был написан известным писателем-фантастом Харланом Эллисоном — «Демон со стеклянной рукой» и «Солдат». Сценарий «Демона» получил премию Гильдии американских писателей (одну из двух премий, которые получил классический телесериал), а «Солдат» был в течение нескольких лет единственной серией классического телесериала, который можно было приобрести на лазерном диске. Кроме того, обе вышеназванных серии фигурировали в скандале, связанном с выходом фильма «Терминатор», сюжетные ходы которого были заимствованы из данных эпизодов.

В фильмах первого сезона классического телесериала объединены жанры научной фантастики и фильмов ужасов, во втором сезоне сюжеты основаны больше на собственно научно-фантастических сюжетах, в которых заметно снижена роль принципа «страшного монстра», господствовавшего в первом сезоне. Буквально в каждой серии первого сезона главным мотивом сюжета было появление монстра или инопланетянина. Автор сценариев и продюсер первого сезона Джозеф Стефано считал, что данный элемент был необходим, чтобы обеспечить чувство страха и беспокойства. По крайней мере, монстр и события вокруг него должны были стать центральной линией развития сюжета. Этот вариант развития сюжетной линии фильма стал известным под названием «медведь». Этот принцип перестал быть главным во втором сезоне классического телесериала, когда Стефано прекратил над ним работать.

В первом сезоне присутствуют три серии без «принципа медведя» — это фильмы «Формы неведомых вещей», «Управляемый эксперимент» и «Пограничная полоса». Они были изначально сняты как пилотные серии для других, запланированных, но по каким-то причинам не снятых сериалов, и только затем переделаны в серии «За гранью возможного». Другой серией без «принципа медведя» был фильм «Сто дней дракона», который был снят прежде, чем господствующее построение сюжета было определено.

Во втором сезоне также есть серии с «принципом медведя» — «Хранитель фиолетовых сумерек», «Копия человека», и «Зонд» (финальный эпизод телесериала). Монстры встречаются также в заключительных кадрах некоторых серий второго сезона — в фильмах «Противовес», «Невидимый враг», и «Холодные руки и горячее сердце».

Музыку к первому сезону телесериала написал композитор Доминик Фронтир; музыка ко второму сезону была написана Гарри Лубиным.

Вступительный раздел

Каждая серия начиналась со вступительного раздела, в котором показывалась часть последующего сюжета (как предварительный просмотр), после чего зрителям демонстрировалась оригинальная заставка телесериала, которая сопровождалась повествованием так называемого Контрольного Голоса (англ. The Control Voice), звучащего на фоне показываемых кривых осциллографа.

Ваш телевизор исправен. Не пытайтесь настроить картинку. Мы контролируем трансляцию. Если мы захотим звучать громче, то поднимем уровень громкости. Если захотим звучать тише, то настроим звук на шепот. Мы управляем горизонтальной и вертикальной развёрткой. Мы можем перевернуть изображение и заставить его дрожать. Мы можем изменить фокус до реального размытия пятна, или сделать резким, до кристальной чистоты. В течение следующего часа сидите тихо и мы будем контролировать всё, что вы увидите и услышите. Мы повторяем, что с вашим телевизором все в порядке. Вы собираетесь принять участие в грандиозном приключении. Вам предстоит испытать трепет и познать тайну, которая, родившись в глубинах нашего разума, стремится за грань возможного. (Opening narration — The Control Voice — 1963s)

Оригинальный текст (англ.)  

There is nothing wrong with your television set. Do not attempt to adjust the picture. We are controlling transmission. If we wish to make it louder, we will bring up the volume. If we wish to make it softer, we will tune it to a whisper. We will control the horizontal. We will control the vertical. We can roll the image, make it flutter. We can change the focus to a soft blur or sharpen it to crystal clarity. For the next hour, sit quietly and we will control all that you see and hear. We repeat: there is nothing wrong with your television set. You are about to participate in a great adventure. You are about to experience the awe and mystery which reaches from the inner mind to... The Outer Limits. — Opening narration – The Control Voice – 1960s

В более поздних сериях это вступление было сокращено, а некоторые эпизоды начинались с короткой экранной заставки без сопровождения Контрольного Голоса.

Сравнение с телесериалом «Сумеречная зона»

Как и в «Сумеречной зоне», в телесериале «За гранью возможного» есть вступительное слово (англ. Opening Narration) и заключительное повествование (англ. Closing Narration), присутствующее почти в каждой серии, которое читает Контрольный Голос (англ. The Control Voice) в исполнении Вика Перрена. Оба телесериала обладали нехарактерной для научно-фантастических сериалов философской направленностью, но всё же отличались по стилю. Истории «Сумеречной зоны» часто походили на притчи, в которых показывались различные свойства человеческой натуры (как в эпизоде путешествия во времени Бастера Китона в фильме «Когда-то давно»), либо ирония над ними, либо экстраординарные способы решения сложившейся ситуации (такие, например, как в серии под названием «Прибытие»). Серии же телесериала «За гранью возможного» обычно нагнетали «беспокойство», в них часто присутствует противоборство человеческого духа и темных сил, явившихся изнутри или извне. Это заметно, например, в фильме, где повествуется о похищении землян инопланетными захватчиками — «Проверка на выживаемость» или в части, в которой инопланетные «кукловоды» захватывают Землю — «Невидимки». Также «За гранью возможного» был известен своей характерной «безысходной» атмосферой, присутствующей во многих сериях, особенно в тех, которые снимали режиссёры Байрон Хаскин и Герд Освальд, или же снятые известным оператором Конрадом Холлом), тогда как в «Сумеречной зоне» не придаётся такого значения особой атмосферности сюжетов. Тем не менее, в обоих телесериалах есть и исключения.

Между некоторыми сериями этих двух телесериалов существуют и точки соприкосновения. Как отметили авторы «За гранью возможного», несколько серий классического телесериала часто интерпретировались его поклонниками, как серии «Сумеречной зоны». Это относится, в особенности, к фильмам «Забавы и игры» и «Предупреждение».

Операторская работа

В классическом телесериале «За гранью возможного» иногда можно встретить приёмы (способы освещения, особая техника киносъемки и наложения грима), связанные с эстетикой нуар или стилем немецкого экспрессионизма (en:German Expressionism), например в фильме «Кодекс землянина». Во многих сериях операторская работа направлена на создание гнетущей атмосферы. Особенно это относится к фильмам, которые снимал оператор Конрад Холл, лауреат трёх премий «Оскар». Однако следует отметить, что Холл работал только над фильмами, снимаемыми в течение первых двух третей первого сезона. Множество серий было снято другими операторами. Над телесериалом, в частности, работали также Джон М. Николас и Кеннет Пич.

Спецэффекты

Монстры и фантастические существа, которые были показаны в первом сезоне телесериала, были разработаны специально созданной группой, работающей над спецэффектами, которая была организована под названием «Неограниченный Проект». Среди членов этой группы были Ва Чанг, Джин Уоррен и Джим Дэнфорт. Грим в фильмах делался специалистами Фредом Б. Филлипсом и Джоном Чемберсом.

Качество спецэффектов в сериале демонстрирует тот факт, что монстр в серии «Архитекторы страха», чудовищно изменившийся герой фильма Аллен Лейтон, был признан некоторыми телеканалами настолько пугающим телезрителей, что глаза существа закрывались «черным пятном» во время показа фильма.

Герои и их модели

Некоторые фантастические существа, которые были показаны в классическом телесериале «За гранью возможного», в 1990-х и 2000-х годах продавались в виде моделей или игрушечных фигурок. Они выпускались как в виде конструкторов (для сборки и окраски их покупателем) фирмой «Dimensional Designs», так и в готовом виде — фирмой «Sideshow Toys». К примеру, первая фирма выпустила сборную модель Мегазоида из фильма «Копия человека». Обе вышеназванных организации произвели также и фигуру Гриффитса как сверхчеловека с гигантской головой и острыми ушами из фильма «Шестой Палец».

Реакция

Рейтинги и отзывы

Телесериал «За гранью возможного» имел достаточно низкие показатели в Рейтингах Нильсена (en:Salon.com) во время первого показа на телевидении (что отразилось в прекращении съёмок телесериала после первого и второго сезонов), особенно в сравнении с более популярным телесериалом «Сумеречная зона». Тем не менее, телесериал понравился части зрительской аудитории. Несколько десятилетий спустя знаменитый мастер ужасов писатель Стивен Кинг назвал классический телесериал «За гранью возможного» «лучшим сериалом подобного типа, когда-либо показанным по телевидению».

В 2002 в обзоре классического телесериала «За гранью возможного» онлайн-журнала Salon Марк Холкомб пишет, что «Сумеречная зона» и «Звездный путь» были более популярными отчасти потому, что их сюжеты были более благополучными, чем в «За гранью возможного», и выбор телезрителями именно этих сериалов объясняется свойственной их сюжетам «отдалённостью от рационального, характерной для большинства американских развлечений». О сравнении трёх телесериалов Марк Холкомб пишет, в частности, следующее:

Их (это относится к персонажам «Сумеречной зоны» и «Звездного пути») человеческие характеры — это склонные ошибаться импульсивные существа, владеющие уникальным мастерством вводить в заблуждение; но все их эмоции, отношения и глубинные убеждения, которые они демонстрируют, фактически остаются на своих местах в финале каждой серии. Это, возможно, способствовало некоторой релаксации зрителей; скорее всего, подобный принцип имел тенденцию заставить зрительскую аудиторию забыть о повседневных хлопотах. «За гранью возможного» просто не могли удовлетворить такую потребность. У Стивенса и Стефано в замысле своего телесериала было нечто намного менее примиренческое; они установили особую атмосферу во Вселенной, показанной в сериале — атмосферу, которой управляют запутанные и затруднительные обстоятельства, удовольствия в этом выдуманном мире лишь кратковременные, смысл и мораль постоянно меняются и люди вынуждены отчаянно бороться — иногда даже героически — чтобы не сгинуть в небытии. Эта особая эксцентричная обстановка сделала телесериал «За гранью возможного» наиболее смелой из современных работ в данном жанре.

Классический телесериал «За гранью возможного» официально не переводился на русский язык, не издавался на DVD и российскому телезрителю практически неизвестен. Тем не менее, силами энтузиаста Андрея Лагуты, занимающегося озвучиванием кинофильмов, в русском переводе были озвучены две серии классического телесериала «За гранью возможного», в частности, его пилотная серия «Существо из галактики» (перевод Ильи Муромцева).

Награды

Премия	Год	Награждённый	Номинация	Фильм
Премия Гильдии сценаристов США	1965	Харлан Эллисон	Лучший сценарий	«Демон со стеклянной рукой» (5 серия 2 сезона)
Премия фильмов фэнтези Джорджа Мелиса	1972	Харлан Эллисон	Выдающееся достижение в кинематографе в рамках научно-фантастического телефильма	«Демон со стеклянной рукой» (5 серия 2 сезона)

Влияние на телесериал «Звёздный путь»

Некоторые из монстров, показанных в классическом телесериале «За гранью возможного», были вновь использованы на съемках телесериала «Зёздный путь», снятого позднее в шестидесятые годы режиссёром Джином Родденберри. Верхняя часть головы монстра из серии «Забавы и игры» была использована в «Звёздном пути», чтобы придать талосианам облик кошмарных существ. Зверь из серии «Зонд» позже был использован в качестве Орта в серии «Дьявол в темноте», он даже управлялся тем же самым актером, что участвовал и в телесериале «За гранью возможного» (Янош Прохазка). Огромные уши героя, сыгранного Дэвидом МакКаллумом в «Шестом пальце», были использованы как часть грима актёров и на съёмках «Звёздном пути». «Ионный шторм», показанный в «Мутанте» (он создавался лучом проектора, который светил через контейнер, наполненный блестящей жидкой взвесью), стал спецэффектом для съёмок транспортатора в «Звёздном пути». Чёрная маска из «Копии человека» была использована доктором Лейтоном в серии «Совесть короля». Мегазоид из «Копии человека» был кратко показан в непосредственной близости от капитана Кристофера Пайка в первой, пилотной серии «Звёздного пути» под названием «Клетка».

Среди актеров, которые после «За гранью возможного» появились и в «ЗвЁздном пути», был Леонард Нимой, который появился в двух эпизодах классического телесериала («Производство и распад незнакомых частиц» и «Я, Робот»), а также Уильям Шатнер, который в классическом телесериале «За гранью возможного» снимался (в серии «Холодные руки и горячее сердце») в роли астронавта, работающего над фантастическим «Проектом „Вулкан“».

Были и другие актеры, которые появлялись в телесериале «За гранью возможного», а впоследствии снимались в «Звёздном пути». Это Джеймс Духан в серии «Развитие человека» и Грэйс Ли Уитни в серии «Управляемый эксперимент».

Режиссёр телесериала «Звездный путь» Джин Родденберри часто присутствовал в студиях на съёмках телесериала «За гранью возможного». Для своего сериала он часто нанимал участников съемочной группы «За гранью возможного» (в частности, над обоими сериалами работали Роберт Джастмен и Ва Чанг).

Выход на DVD

Компания MGM Home Entertainment (англ.) выпустила оба сезона «За гранью возможного» на DVD в странах Северной Америки в 2002 и 2003 годах. В 2007 она повторно выпустила телесериал в трёх отдельных изданиях. В октябре 2008 года MGM Home Entertainment выпустила комплект из семи дисков, содержащих все 49 серий телесериала. Переиздание второго сезона вышло на трёх дисках, тогда как в отдельных случаях издания DVD с классическим телесериалом могут включать только два диска.

Название DVD	Серии	Дата выхода
Сезон 1	32	3 сентября 2002
Сезон 2	17	2 сентября 2003
Полное издание сериала	49	21 октября 2008

Телесериал был также издан в странах Европы, Ближнего Востока, Египте и Японии в двух комплектах DVD в 2005 году. DVD включают исправленную версию классического вступления, которое можно слышать при просмотре меню диска: оно сокращено в сравнении с тем, что излагается в сериале и в нём начало изложено следующим образом:

С вашим DVD-плеером всё в порядке. Не пытайтесь настроить картинку. Мы управляем вашим DVD-плеером. Мы управляем горизонтальной и вертикальной развёрткой. Мы теперь управляем и цифровыми системами…

Ссылки

• «За гранью возможного» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Телевидение

Отрывок, характеризующий За гранью возможного (телесериал, 1963)

Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.