Изменённое состояние сознания

Изменённые состояния сознания (ИСС) — качественные изменения в субъективных переживаниях или психологическом функционировании от определенных генерализованных для данного субъекта норм, рефлексируемые самим человеком или отмечаемые наблюдателями (классическое определение Арнольда Людвига). Согласно А. Ревонсуо, главным характерным признаком изменённых состояний сознания являются системные изменения (относительно нормального состояния сознания) связи содержания переживаний с реальным миром, то есть в ИСС присутствуют искажения представления внешней реальности или осознания себя в виде галлюцинаций или иллюзий, причём эти искажения складываются в глобальное изменение репрезентаций.

Кратковременные переживания ИСС являются характерным свойством сознания и психики здоровых людей. Изменённые состояния могут вызываться совершенно различными триггерами и могут иметь, а могут и не иметь отношение к патологии. ИСС представляют собой одну из главных потребностей человека. Им отводится заметное место в различных религиях. Важную роль в исследованиях ИСС в конце XX столетия сыграли научные эксперименты с использованием различных галлюциногенов (включая ЛСД), а также методики холотропного дыхания.

Изучение изменённых состояний сознания является междисциплинарной областью направлений, занимающихся исследованием сознания: общая и социальная психология, психология личности, когнитивная психология, аналитическая психология, трансперсональная психология, клиническая психология, нейропсихология, психиатрия, антропология и др.

История исследований ИСС

ИСС как подкатегория состояний сознания

Изменённые состояния сознания являются частным случаем такого общего социального, культурно-исторического и, в частности, психофизиологического феномена, как состояния сознания; по определению Чарльза Тарта, состояния сознания — это в общем качественные изменения общего паттерна субъективного (психического) функционирования. Другим подвидом состояний сознания являются так называемые «нормальные», или «обычные», состояния сознания (включающие три широких, естественных состояния сознания — бодрствование, сновидение и глубокий сон). Также выделяются состояния — гипноз, транс, активное сознание.

Согласно Уильяму Джеймсу, состояние сознания есть «совокупность мысленных объектов».

Согласно В. Н. Мясищеву, психические состояния, в том числе и ИСС, имеют промежуточное положение в феноменологии психических явлений и расположены между более динамичными психическими процессами и относительно стабильными свойствами личности. Они выступают фоном психической деятельности и отражают особенности личности и характера, а также соматический статус человека.

Систематические исследования ИСС

Систематические научные исследования ИСС начались с работ немецкого психолога Арнольда Людвига, который первым разработал модель ИСС, основанную на модульной структуре состояний сознания. Согласно его определению, которое стало классическим, ИСС представляют собой «любые психические состояния, индуцированные физиологическими, психологическими или фармакологическими событиями или агентами различной природы, которые распознаются самим субъектом или внешними наблюдателями, и представлены существенными отклонениями в субъективных переживаниях или психологическом функционировании от определённых генерализованных для данного субъекта норм в состоянии активного бодрствования». Основываясь на исследованиях Арнольда Людвига, французский антрополог Эрика Бургиньон определяет ИСС, как «состояния, в которых изменяются ощущения, восприятия, эмоции и когнитивная сфера».

В современной психологии разрабатывается целый ряд моделей, описывающих ИСС:

• дискретные (Чарльз Тарт),
• континуальные (непрерывные) (Колин Мартиндэйл),
• дискретно-континуальные (смежные) (Адольф Диттрих).

Согласно Чарльзу Тарту, ИСС — это новая по отношению к базисному состоянию (например, обычному бодрствованию) психическая система, обладающая присущими только ей характеристиками, своей хорошо упорядоченной, целостной, совокупностью психологических функций, которые обеспечивают её стабильность и устойчивость даже при значительных изменениях отдельных подсистем или определённой перемене внешних условий.

В соответствие со взглядами Колина Мартиндэйла, в его теории непрерывных (континуальных) состояний сознания, при переходе к ИСС, по мере постепенной регрессии сознания, происходящей при действии совершенно различных факторов, основные психологические показатели меняются плавно, без скачков, и ИСС непрерывно переходят одно в другое.

В своей теории смежных состояний сознания, Адольф Диттрих, с опорой на работы Вильгельма Вундта, схематично описывавшего психику в виде круга, в центре которого — бодрствующее сознание, на окружности — бессознательное, а внутри круга — переходные структуры сознания, качественно различающиеся на различных радиусах, но сравниваемые друг с другом, за счёт их равноудалённости от центра, описывает обычное, бодрствующее сознание как исходное, наиболее отчётливое состояние, существующее при заданных качественно различающихся начальных условиях. В свою очередь, каждое из различных обычных состояний сознания (ОСС) является центром своего собственного круга по модели Вильгельма Вундта, внутри которого располагаются ИСС, выражающие градации исходного базового состояния. Таким образом, согласно модели А. Диттриха, состояния сознания прерывны, так как ими управляют различные закономерности, но и вместе с тем, в большой степени смежны, что устанавливается их корреляцией между собой.

ИСС активно исследуются в трансперсональной психологии, в рамках которой утверждается, что изучение феноменологии ИСС позволяет переосмыслить проблему сознания и расширить границы традиционного понимания личности. Исследователями в этой области предложен ряд моделей психики, в рамках которых разработаны классификации, систематизирующие и описывающие необычные переживания личности в ИСС. Наиболее известными являются:

• Спектр сознания К. Уилбера
• Модель холодвижения Д. Бома
• Модель личности Р. Уолша и Ф. Воган

В рамках трансперсональной психологии утверждается, что само погружение в ИСС приводит к спонтанным и самопроизвольным достижениям в интеграции личности.

Согласно А. В. Россохину под ИСС следует понимать «состояния, в которых происходят трансформации семантических пространств субъекта, изменения формы категоризации, сопровождающиеся переходом от социально-нормированных культурой форм категоризации к новым способам упорядочения внутреннего опыта и переживаний».

Согласно О. В. Гордеевой, ИСС — это способы организации душевной жизни человека; это функциональный орган деятельности человека, функциональная система, которую человек выстраивает сам (или ему помогает в этом общество) для достижения определенной цели. Структура, содержание, формы, функции ИСС определяются существующими у человека соответствующими представлениями об ИСС — моделями ИСС, которые имеют эксплицитный или имплицитный характер. Психологическими носителями таких моделей выступают установки, эмоциональные отношения, знания, ожидания в отношении данных состояний.

Известный отечественный психолог В. А. Петровский предложил различать ясное и изменённое состояния сознания (а также ясное и изменённое состояния самосознания). Критерием ясного сознания, с его точки зрения, является обратимость саморефлексии, «след в след» сопровождающей действия человека и динамику его психических состояний (человек при этом может вернуться назад, и вновь пройти пройденное). ИСС характеризуется необратимостью саморефлексии, то есть человек не может «вернуться в прошлое», с тем, чтобы пройти путь заново.

Согласно кросс-культурным исследованиям Эрики Бургиньон, «изменённые состояния сознания… используются во всех человеческих обществах. Они известны во множестве различных форм и интегрированы в разнообразные культурные модели, играют разные роли, используются во множестве различных контекстов и снабжены огромной массой значений. […] они представляют характерные типы реакций на определённые изменения в сенсорных, перцептивных, когнитивных, мотивационных и аффективных отношениях между людьми и их опытом — типы реакций, которые в значительной степени являются культурно смоделированными».

Критерии возникновения ИСС

Согласно исследованиям В. В. Кучеренко, В. Ф. Петренко и А. В. Россохина, к критериям возникновения ИСС относятся:

1. Переход от преимущественной опоры на вербально-логические, понятийные структуры, к отражению в форме наглядно-чувственных (довербальных) образов.
2. Изменение эмоциональной окраски отражаемого в сознании внутреннего опыта, сопровождающие переход к новым формам категоризации.
3. Изменения процессов самосознания, рефлексии и внутреннего диалога.
4. Присутствие во внешнем диалоге фрагментов внутреннего диалога.
5. Изменения восприятия времени, последовательности происходящих во внутренней реальности событий, частичное или полное их забвение, обусловленное трудностью, а иногда и невозможностью, перевода внутреннего опыта, полученного в изменённых состояниях на «язык» социально-нормативных форм категоризации (например, сложность воспроизведения последовательности событий сновидения во время рассказа о нём в бодрствующем состоянии сознания).

Согласно исследованиям Арнольда Людвига, к основным характеристикам ИСС относятся следующие 10 доминаторов или черт:

1. Субъективное ощущение нарушения мышления (проявляется в изменении концентрации внимания, нарушении мнемических процессов или сложности в вынесении суждений).
2. Изменение в субъективном ощущении течения времени.
3. Потеря контроля и страх утраты эго-идентичности (диссоциативные нарушения).
4. Изменения в эмоциональной сфере по мере снижения сознательного контроля, проявляются как: 1) регресс к более примитивным эмоциям; 2) биполярные аффективные расстройства; 3) эмоциональная лабильность; 4) трудность в выражении эмоций (шизотимия).
5. Изменение схемы тела (проприорецепция — ощущение положения частей собственного тела относительно друг друга), включающая в себя явления деперсонализации и дереализации.
6. Искажения в восприятии, представляющие собой иллюзии в различных сенсорных модальностях, галлюцинации и псевдогаллюцинации, а также временно обострения остроты восприятия, преимущественно визуального.
7. Изменение системы значений и ценностей.
8. Трудности в вербализации переживаний ИСС (ineffability).
9. Чувство обновления, возникающее в ряде состояний и при выходе из них (психоделические состояния, гипноз, деперсонализация и др.).
10. Снижение порога внушаемости, включающая невозможность критической оценки речевых сообщений и инструкций, воспринимаемых субъектом; тенденция искажать или неверно интерпретировать различные стимулы на основе личностных установок и страхов.

Чарльз Тарт, изучая ИСС, вызванные наркотиками, разработал модель факторов, участвующих в формировании ИСС, некоторых из которых человек может усиливать, а некоторые тормозить:

• наркотические факторы — физиологическое воздействие наркотика, определяющее характер возникающего при употреблении наркотика состояния.
• ненаркотические факторы:

• долговременные:

• культурная среда, формирующая обычные состояния сознания и ожидания относительно действия наркотика;
• структура личности субъекта;
• физиологические особенности человека, создающие определенную предрасположенность к воздействию наркотика;

• непосредственные:

• настроение человека;
• ожидания;
• совпадение или несовпадение этих ожиданий с тем, что человек хотел бы испытать.

• ситуативные:

• социальная обстановка, в которой происходит принятие наркотика;
• физические условия и их влияние;
• формальные наставления относительно ИСС, полученные субъектом, и его интерпретация этих наставлений;
• неявная информация о наркотике, получаемая субъектом от окружающих.

Выделяются три группы гипотез, относительно причин и механизмов индукции ИСС, то есть о природе ИСС:

• ИСС как функциональные нарушения нервной системы / личностные нарушения
• ИСС как система личностных установок, проявляющихся в форме интенсивных экзистенциальных, мистических и религиозных переживаний.
• ИСС как продукт когнитивного процесса, и в частности как одна из форм проявления креативности.

Дополнительно рассматривается гипотеза об ИСС как продукте нарушения динамики «образующих» сознания, в частности при условиях, вызывающих явные противоречия между чувственной тканью и содержанием предметного образа. Леонтьев, Алексей Николаевич приводил пример такого явного нарушения в экспериментах Стрэттона, Джорджа Малкольма, где испытуемые носили инвертоскоп, который искажал чувственную ткань образа, что сопровождалось утратой чувства реальности.

Функции ИСС

Арнольд Людвиг, в отношении отдельного человека, испытывающего ИСС, выделил, по критерию их полезности для человека и общества, в котором он живёт, 2 основных группы функций ИСС:

• адаптивные функции ИСС:

• психотерапевтическая — ИСС помогают поддерживать и улучшать здоровье и самочувствие, могут использоваться для излечения от заболеваний (психических и психосоматических), а также для того, чтобы справляться с болью;
• получение нового опыта и новых знаний — пониманий о себе и своих отношений с миром и другими людьми, как источник вдохновения и усиления эстетического восприятия; приобщение личности к культуре сообществ и общества, в которых он живёт;
• социальные функции — ИСС обеспечивают групповую сплочённость, включаются в ритуалы инициации, помогают разрешать конфликты между требованиями общества и желаниями конкретного человека.

• дезадаптивные функции ИСС — эти состояния используются для ухода от существующей реальности (в таких случаях человек удовлетворяет через эти состояния свои психологические потребности).

Типологии ИСС

Согласно разработкам Л. И. Спивака и Д. Л. Спивака, изменённые состояния сознания можно типологизировать и подразделить следующим образом:

1. искусственно вызываемые: индуцированные психоактивными веществами (например, психоделиками — галлюциногенные грибы, дурман, марихуана, кактусы пейотль и Сан-Педро, можжевёловый дым, алкоголь, химические препараты) или процедурами (например, сенсорной депривацией, холотропным дыханием);
2. психотехнически обусловленные: религиозные обряды, аутогенная тренировка по Шульцу, осознанные сновидения, гипнотический транс, медитативные состояния;
3. спонтанно возникающие в обычных для человека условиях (при значительном напряжении, прослушивании музыки, спортивной игре, оргазме), или в необычных, но естественных обстоятельствах (например, при нормальных родах), или в необычных и экстремальных условиях (например, пиковые переживания в спорте, околосмертный опыт различной этиологии).

Согласно О. В. Гордеевой, ИСС можно подразделить на «высшие» и «низшие», по аналогии с подразделением психических функций у Л. С. Выготского:

• «высшие» — культурно-исторически обусловленные формы ИСС (культура может обуславливать, а порой и жёстко задавать определённый набор ИСС, их структуру, содержание, функции, специфические характеристики, способы вхождения в конкретное ИСС, признаки, по которым человек может идентифицировать данное состояние, способы саморегуляции этого состояния);
• «низшие» — «натуральные» состояния, представляющие собой нецеленаправленные, случайные изменения состояния сознания, наступающие в результате дезорганизации «обычного» состояния сознания и характеризующиеся хаосом, отсутствием структуры психической жизни (в частности, установок, ожиданий и целей деятельности), что может быть связано с полным отсутствием опыта — как культурного, так и индивидуального.

Согласно феноменологической социологии Ж.-П. Валла, можно выделить следующие типы отношений человеческих сообществ к ИСС:

• ИСС как нечто привычное и доступное для всех.
• ИСС как опыт, переживаемый всеми, но лишь один раз в жизни.
• ИСС как достояние специалистов, к которым сообщество обращается за советом и опыт которых использует.
• ИСС выступают не только на индивидуальном, но и на социальном уровне, являясь передаточным звеном в распространении профетических учений (мессианство).
• ИСС как нечто подозрительное и, возможно, злонамеренное.
• ИСС — это плохо, это безумие.

«Высшие», культурно-исторически обусловленные формы ИСС могут способствовать как сохранению социальной системы и социальных структур, так и их изменению.

Методики исследования ИСС

В начале 1980-х годы научным коллективом под руководством Адольфа Диттриха было проведено кросс-культурное исследование изменённых состояний сознания, для чего специально был сконструирован психодиагностический опросник выраженности ИСС, первоначально — на немецком языке, но на английском с названием: Standardized Psychometric Assessment of Altered States of Consciousness (1981), который был переведён на основные европейские языки. Факторизация шкал опросника позволила выделить три самостоятельных фактора, описывающих ИСС: первый связан с изменением зрительного восприятия, второй получил название «страх распада личности», а третий — связан с переживанием растворённости в окружающем мире и единении с природой, и был назван «океаническое чувство».

Литература

• Джеймс У. Многообразие религиозного опыта / Уильям Джеймс.
• Изменённые состояния и культура: хрестоматия / авт.-сост. О. В. Гордеева. — СПб.: Питер, 2009. — 336 с. — ISBN 978-5-388-00318-8.
• Козлов В. В. Психотехнологии изменённых состояний сознания. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Изд-во Института психотерапии, 2001. — 544 с. — ISBN 5-89939-040-9.
• Мордвинцева Л. П. Изменённые состояния сознания: современные исследования: научно-аналитический обзор. — М., 1995.
• Антти Ревонсуо. Изменённые состояния сознания // Психология сознания / Перевод: А. Стативка, З. С. Замчук. — Санкт-Петербург: Питер, 2013. — 336 с. — (Мастера психологии). — ISBN 978-5-459-01116-6.
• Россохин А. В. Рефлексия и внутренний диалог в изменённых состояниях сознания: интерсознание в психоанализе. — М.: Когито-Центр, 2010. — 304 с. — ISBN 978-5-89353-271-5.
• Спивак Д. Л. Изменённые состояния сознания: психология и лингвистика. — СПб.: Издательский дом Ювента; Филологический ф-т СПбГУ, 2000.
• Спивак Д. Л. [altstates.net/spivakbooks/dspivak-altstatessociety Изменённые состояния массового сознания]. — СПб.: Гарт-Курсив, Фонд «Ленинградская галерея», 1996.
• Спивак Д. Л. [altstates.net/spivakbooks/dspivak-linguisticsofasc Лингвистика изменённых состояний сознания]. — Л.: Наука, 1986.
• Тарт Ч. Изменённые состояния сознания. — М.: Эксмо, 2003.
• Dittrich A. Standardized Psychometric Assessment of Altered States of Consciousness (ASCs) in Humans // Pharmacopsychiatry, 1998, vol. 31, Suppl. 2, № 7. — P. 80-84.
• [books.google.ru/books?id=iAknLrmZe2MC&printsec=frontcover Volume 1: History, Culture, and the Humanities] // Altering Consciousness: Multidisciplinary Perspectives / Edited by Etzel Cardeña and Michael Winkelman. — Praeger, 2011. — 401 p. — ISBN 978-0-313-38308-3.
• [books.google.ru/books?id=1T7enU4PEwsC&pg=RA1-PR3&redir_esc=y Volume 2: Biological and Psychological Perspectives] // Altering Consciousness: Multidisciplinary Perspectives / Edited by Etzel Cardeña and Michael Winkelman. — Praeger, 2011. — 399 p. — ISBN 978-0-313-38308-3.

Ссылки

• [altstates.net «States of Consciousness»] — первый международный интернет-ресурс с поддержкой русского языка, посвящённый академическим исследованиям ИСС

Отрывок, характеризующий Изменённое состояние сознания

«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.