История Новокузнецка

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

История Новокузнецка - прошлое крупного сибирского города, включающее в себя период существования Кузнецка, Кузнецкого острога и Абинского поселения.

Ранняя история

На территории Новокузнецка были поселения Абагур 1, Абагуровское, Антоновское, База , Блинновское, Водопадное, Глуховское, Ильинка, Камчатка 1 2 3 , Красная горка, Кузнецк, Малиновское, Мамонтовка , Надтопольное, Одигитриевское, Преобораженское, Старокузнецкое, Тихонова, Усть-Абинское, Христорождественское, Черная речка местонахождения Достоевский, городища Топольники

XVII-XVIII вв.

Абинский городок

Томские служилые люди приходили в Кузнецкую землю каждый сезон (осень-весна) с 1607 г. для обмена товаров на пушнину и сбора ясака. В источниках имеются упоминания о существовании ранних опорных пунктов (по крайней мере, трёх, включая туземный Абинский городок, захваченный в 1615 г.). В настоящий момент нет никаких прямых сведений о размещении этих опорных пунктов. Имеются косвенные данные, что один из опорных пунктов находился на удалении от Абинской волости, другой “посеред” Абинской волости. Местоположение Абинского городка допускает варианты:

• (а) устье реки Кондомы, где фиксируется положение Абинского улуса/юрта, по крайней мере, со второй половины XVII в.
• (б) устье Абы, которое сегодня находится ниже по течению Томи от устья Кондомы. Судя по топографии, в XVII в. устье Абы находилось далее к югу от современного на 3-5 км. По словам Г. Миллера, абинские татары – его информаторы сообщают о местонахождении прежнего поселения абинцев в устье Абы, откуда они переселились на устье Кондомы в неустановленное время в пределах памяти одного-двух поколений.

Следовательно, Абинский городок и один из ранних русских опорных пунктов могли находиться либо на устье Кондомы либо на устье реки Абы, откуда по сведению Г. Ф. Миллера происходит название “Абинский городок” или “Аба-тура”. Это туземное название упоминается в XVIII в. дважды Г. Миллером и И. Фальком; в неизвестное время оно распространилось среди коренного населения на Кузнецк. Но русский Кузнецк и туземный Абинский городок, упоминаемый в источниках, - разные объекты.

До прихода русских абинские татары и их соседи платили ненормированный алман киргизам, т.е. находились от них в кыштымской зависимости. В 1607-1611 гг. некоторые “ближние” волости, например, Абинская согласились платить ясак и оказывать другие услуги без применения насилия к ним со стороны русских властей. Но князек абинцев Базаяк опасался остаться беззащитным перед лицом кыргызов в условиях дефицита ресурсов у томичей в тот период, вызванный в т.ч. отделенностью Кузнецкой земли от Томска. В наказание за "измену" осенью 1615 г. на кузнецких татар был направлен отряд во главе со стрелецким сотником Иваном Пущиным, который разгромил несколько улусов, в т. ч. Абинский. Вскоре томичи сами оказались в осаде в Абинском городке в разгар крещенских морозов 1616 г., но им удалось вырвались из окружения и уйти в Томск. В 1616-1617 гг. ситуация в Кузнецкой земле оставалась неопределенной – татары колебались в своем выборе, опасаясь вновь клясться в верности новому московскому государю; соответственно, ясак перестал поступать в царскую казну. Ожидания московских властей оправдались после сооружения Кузнецкого острога – абинские и иные татары “ближних волостей” вновь дали шерть (клятву верности) и согласились платить ясак. В XVII в. абинские татары получают льготы – они освобождаются от уплаты ясака, а некоторые участвуют в операциях кузнецкого гарнизона в качестве юртовских татар за отдельную плату. Позже 20 человек абинцев постоянно зачислили на ставку в состав кузнецкого гарнизона в качестве служилых татар. Некоторые абинские татары добровольно крестятся и вступают в брачные отношения с русскими людьми. Вскоре кузнечане проникли в “дальние” ясачные волости - на Кондому, Обь, Бию, Катунь и в предгорья Саян. За 10 лет (1618-1628 гг.) формирование ясачных волостей Кузнецкого уезда завершилось. Часть аборигенов, проживающих под стенами острога, немедленно получили военную защиту, что позволило сразу изменить кыштымский статус абинцев и постепенно в XVII в. баинских, тюльберских, етиберских и др. татар. Последнее крупное возмущение татарского населения на верхней Кондоме, на Оби и Бии связано с политикой телеутов, которые провоцируют ясачных людей отказаться от выплаты ясака в Кузнецкий острог. События 1628-1630 гг. частично совпали с известным Тарским бунтом. Князек телеутов Абак поддерживал связь с кучумовичами и даже планировал проведение совместных с ними военных операций в т. ч. против Кузнецкого острога. В дальнейшем русские власти и гарнизон Кузнецкого острога ведут борьбу с кыргызами, телеутами и ойратами (джунгарами) за сохранение сложившегося статуса коренного населения Южной Сибири, которое частично освободилось от кыштымской зависимости, а частично превратилось в двоеданцев. В первой трети XVIII в. эта борьба увенчалась успехом.

Основание Кузнецкого острога

Первый постоянный Кузнецкий острог был основан в апреле 1618 г. Точное местоположение этого русского стационарного поселения не установлено. Известно , что он находился “на усть Кондобы реки”, что может означать (а) непосредственно на устье реки или (б) напротив устья реки. В Ремезовской летописи имеется важное уточнение - острог поставлен на устье реки Брязы (ныне Казачья Грязь), расположенном почти перпендикулярно напротив устья Кондомы. Следовательно, он находился где-то на берегу протоки Иванцевской-Казачьей между современным устьем Брязы и её вероятным историческим устьем к северу в 2 км. на южном краю более высокой, чем берег протоки второй террасы, именуемой старожилами “Нагорьем”. В 1623-1624 гг. местоположение острога могло сдвинуться к северу вглубь террасы ближе к устью протоки Иванцевской. Известно, что в эти годы размеры острога увеличились в 4 раза. Одновременно внутри нежилого острога появились военно-административные, хозяйственные сооружения и деревянная Спасская церковь (позже Спасопреображенский собор), освященная в период соответствующего религиозного праздника в августе 1623 г. Воеводы Кузнецкого острога изначально назначались из Москвы. Первыми официальными воеводами, судя по документам Разрядного приказа, стали Т. Боборыкин и О. Аничков, назначенные в 1617 г. (до сооружения острога). В 1618-1619 гг. в остроге состояли «приказчики» А. Харламов и Б. Карташев соответственно. Воевода Т. Боборыкин прибыл к месту службы весной 1620 г. во главе отряда 50 человек томских годовальщиков. За короткий срок (менее 2-х лет) он дополнительно укрепил острог, отстоял административную независимость нового Кузнецкого уезда от посягательств томских властей, завел первую пашню. С 1629 г. Кузнецкий острог номинально входит в состав Томского разряда, хотя фактически кузнецкие воеводы продолжали напрямую подчиняться Тобольску, а по “большим делам” Москве. Официально Кузнецкий острог стал городом в 1689 г. Внешний вид Кузнецкого острога можно представить на основании чертежа С. Ремезова. Оригинал этого чертежа датируется не позднее 1675 г. На нем изображена деревянная двучленная крепость с 8-ю башнями – (а) внутренний “острог” или “замок” по терминологии конца XVII-начала XVIII вв.; (б). внешний “город”. Замок и город окружены зигзагообразной оборонительной стеной типа “острог”.

Кузнецкий острог строили томские, тюменские и верхотурские служилые люди во главе с татарским головой О. Кокоревым, казачьим головой Молчаном Лавровым, сынами боярскими Баженом Карташевым и Eвстафием Харламовым. Кроме сооружения крепости, они имели приказ о “приведении под высокую государеву руку” окрестных туземцев. Речь идет об изживании последствий “шатости” 1614-1616 гг., когда кузнецкие ясачные волости отказались от выплаты ясака и примкнули к военной коалиции во главе с енисейскими кыргызами и ойратами, которые атаковали Томск.

В 1682 г. в одном из крупнейших оборонительных сражений под Кузнецким острогом кузнечане разбили многочисленную союзную армию кочевников во главе с тувинским тайшой Матуром и киргизским князцом Иренеком на переправе через Томь возле устья Кондомы. В 1689 г. конструкция стен внешнего города сменилась на заплотную. Площадь города, скорее всего, выросла за счет застройки болотистого Подгорья. В 1700 г. Кузнецк впервые был окружен киргизами и ойратами, которые штурмовали все ворота города. Кузнечане совершили три контратаки. Не дождавшись подхода дополнительных сил, кочевники отошли. Пограничный малонаселенный и бедный Кузнецкий уезд понес катастрофические людские и материальные потери. Царь Петр лично распорядился прислать сюда вооружение, в т.ч. дефицитные после поражения под Нарвой артиллерийские орудия среднего калибра. По его инициативе были организованы военные наступательные походы томичей, кузнечан и красноярцев на кыргызов в 1701-1704 гг. В 1707 г. кузнечане участвуют в сооружении Абаканского острога. В 1709 г. они соорудили первый Бикатунский острог, который годом позже был уничтожен джунгарами. В 1709-1710 гг. Кузнецк снова подвергается атакам многочисленной джунгарской армии, которой не удалось переправится через Томь у села Ильинского. В 1714 -1715 гг. возникла реальная опасность уничтожения Кузнецка от рук многотысячного войска джунгарского тайши Церен-Дондука. Однако тот увел свои войска на Иртыш, где на Ямышевском озере в период зимней осады 1715-1716 гг. происходит уничтожение трёхтысячного экспедиционного корпуса подполковника И. Бухольца, посланного Петром I в Туркестан на поиски золота. В 1717 г. на горе над Кузнецком появляется первая за Уралом дерево-земляная “цитадель” бастионного типа, где с 1734 г. размещается регулярный гарнизон – 8-я рота Якутского гарнизонного пехотного полка. В 1768-1771 гг. в городе Кузнецке находится штаб-квартира Олонецкого армейского драгунского полка на базе, которого формируется в 13-я легкая полевая команда. В 1773 г. команда уходит из Кузнецка, чтобы принять участие в разгроме пугачевских повстанцев. В дальнейшем в Кузнецке квартируют мелкие гарнизонные части. В Казачьей слободе на Форштате в первой половине XIX в. проживали казаки одного из линейных полков, вскоре расформированного. С тех пор в Кузнецке никаких военных сил, кроме запасной военной команды, не размещалось.

Джунгары отвели от границ русских уездов, в т.ч. Кузнецкого, енисейских кыргызов (1703-1704 гг.) и телеутов (1718-1719 гг.), хотя и не отказались от своих претензий до конца существования Джунгарского ханства в 1755-1757 гг. Кузнецкие служилые люди построили Бердский, Бийский и Белоярский остроги на Оби в 1716-1718 гг. С 1734 г. сотня кузнецких казаков охраняет Колывано-Воскресенский завод и рудники. В 1738 г. между опорными пунктами на Оби появляются регулярные конные разъезды, что свидетельствует о появлении элементов линейной пограничной охраны. В 1745-1747 гг. возникает Колыванская линия, меняет свойства Кузнецкая линия. Город Кузнецк остается в глубоком тылу. После 1750 г. его деревянные укрепления больше не ремонтируются. Во второй половине столетия они физически приходят в негодность не могут выполнять оборонительные функции, о которых давно забыло командование Сибирского корпуса. В конце XVIII в. командующий Сибирской 24-й дивизией генерал-лейтенант Г.Г. Штрандман назначил Кузнецк центральным опорным пунктом проектируемой новой линии, предназначенной для охраны границы от китайцев, но сооружении линии не состоялось. Тем не менее, в начале XIX в. на месте прежней дерево-земляной “цитадели” бастионного на горе над городом появляется Кузнецкая крепость с двумя полубастионами и въездной кирпичной “Подзорной” башней. Начертание крепости напоминает капонирную фортификационную схему, ставшую популярной в то время. Стратегически решение военных властей о сооружении такой мощной крепости (единственной в своем роде за Уралом) не учитывает условия внешней среды, куда относятся: природные условия, военный потенциал Китая, острота военно-политических разногласий, уровень угрозы и риска военного нападения соседей. После её ввода в строй в 20-х гг. XIX в. она просуществовала на балансе Военного Министерства всего два десятилетия и в 1846 г. была списана с баланса, временно передана на баланс горному ведомству, которое вскоре тоже отказалось её содержать. Тогда же (если не ранее) началось разрушение крепости местными жителями, которые брали здесь дикий камень и кирпич для своих нужд. В дальнейшем до революции одна из солдатских казарм внутри крепости использовалась как тюрьма, а Подзорную башню переделали в церковь св. Ильи Пророка. В 1919 г. здание тюрьмы сгорело и с тех пор на территории крепости царило запустение. Несколько раз в период Советской власти крепость пытались бессистемно восстановить. В 1991 г. был создан ИАМ “Кузнецкая крепость”. В 1992-1993 гг. произведены археологические раскопки здания бывшей казармы и тюрьмы. В 1998 г. произведено сооружение новоделов – двух бастионов, заметно превышающих по высоте прежние сооружения и здания казармы/тюрьмы, где разместилась экспозиция музея. Текст на памятных досках, размещенных на воротах восстановленной Подзорной башни и на стене возведенного заново обер-офицерского дома свидетельствует - инициатива реконструкции принадлежит губернатору Кемеровской области А. Тулееву и бывшему мэру города Новокузнецка С. Мартину.

Население Кузнецка

Несколько лет после основания острога его население составляли исключительно томские служилые люди - годовальщики в количестве 50 человек. Вскоре начинается формирование собственного гарнизона и гражданского населения. В 1628 г. здесь насчитывается 100 человек кузнецких служилых людей. Поэтому регулярные командировки из Томска “на год с переменою” прекратились. В середине 1620-х гг. государство селит здесь первые полтора десятка пашенных крестьян, которые возделывают “государеву десятинную пашню”, за счет чего появилась возможность частичного самообеспечения гарнизона продовольствием. В дальнейшем численность гражданского населения растет очень медленно. В 1725 г. Кузнецк единственный город Сибири, где штатная численность городовых казаков увеличена в несколько раз по сравнению с началом века. Правда, в 1737 г. треть казаков были зачислены в состав Новоучрежденного драгунского гарнизонного полка и пехотного батальона, а в 1746-1748 гг. все казаки командированы на пограничные линии – в основном на Колыванскую и Кузнецкую линии на основании “согласной” сметы сибирских гражданских, военных и горных властей. В самом Кузнецке по смете в распоряжении местного воеводы осталось 88 человек. Вывод городовых казаков из Кузнецка – одно из видимых условий демографической катастрофы и экономической стагнации в Кузнецке во второй половине XVIII-XIX вв. Другими ограничениями на пути социально-экономического развития Кузнецка после исчезновения военной опасности стали: географическое положения на правом берегу реки Томи, отрезанного от постоянной связи с остальной частью Сибири и от транзитных путей сообщения, отсутствие рыночного спроса на капитал, товары и услуги в достаточном объеме для извлечения прибыли и инвестиций в сохранение и расширение объема производства, преобладание натуральных хозяйств, почти не независимых от внешнего рынка, отсутствие инвестиционного капитала, менталитет населения, незаинтересованного в расширении производственных возможностей.

XIX век

С достижением полуторотысячной численности Кузнецк перешел из разряда малых городов в средние, благодаря чему в 1834 году получил свой первый утверждённый императором градостроительный план. В нем сложилась небольшая группа гильдейского купечества — второй и третьей гильдий, которая оказывала влияние не только на торгово-предпринимательскую, но и на общественно-культурную жизнь.

Благодаря купеческим капиталам в городе в конце XVIII века стали появляться первые каменные здания. Так стараниями, прежде всего, купца И. Д. Муратова в 1780 году построена Одигитриевская церковь, позже вошедшая практически в мировую историю тем, что в ней венчался первым браком Ф. М. Достоевский. Чуть позже возле церкви вырос каменный дом самого купца, долгие годы бывшего старостой и самым активным прихожанином этой церкви. Усилиями другого купца — И. С. Конюхова, занимавшего к тому же различные общественные должности, — город получил первую писаную историю «Памятную историческую записку», составленную по случаю 250-летнего юбилея города в 1867 году. Общественным деятелем и меценатом был купец второй гильдии С. Е. Попов, владевший в Горной Шории золотыми приисками. Он бесплатно исполнял должность городского головы, жертвовал на городскую больницу, Успенскую кладбищенскую церковь, уездное и два приходских училища.

Как и во всех уездных городах в Кузнецке учреждаются народные училища. К концу XIX века их было 4, что совсем не мало для города с населением в три тысячи человек. Преподаватели училищ составили немногочисленный круг городской интеллигенции. Двое из его выпускников — братья Булгаковы, Вениамин и Валентин, дети смотрителя уездного училища Ф. Булгакова — оставили заметный след в истории. Валентин Булгаков был последним секретарем Л. Н. Толстого, а Вениамин написал воспоминания о родном городе, тем самым сохранив для потомков образ дореволюционного Кузнецка.

XX век

Дореволюционный период

В начале XX века Кузнецк по-прежнему оставался захолустным уездным городом. Строительство Транссиба мало затронуло удаленный от него Кузнецк и Кузнецкий уезд. Удаленность Кузнецка от основных путей сообщения и отсутствие крупной промышленности фабрично-заводского типа привело к тому, что большая часть горожан все еще было связана с сельским хозяйством. Сельское хозяйство носило полунатуральный характер. Мелкая промышленность и ремесленно-промысловая деятельность превалировала над торговлей и казенной службой. Насчитывалось примерно 30 ремесленно-промысловых производств, основанных на переработке местного сырья и обслуживавших непосредственные потребности населения: деревообработка, металлообработка, строительное дело, кожевенно-овчинное, гончарно-кирпичное. канатно-веревочное. мыловаренное, портняжное. К 1917 г. в городе имелось 36 заведений с 60 рабочими. Также горожане были заняты в отхожих промыслах (извоз, приисковые работы, рыболовство, хмелевание, лесной промысел). Наиболее крупными предприятиями были ликероводочный завод, мыловаренная мастерская, пивоваренный завод, паровая мельница.

Более заметную роль в жизни города играла торговля. Базарная площадь со стационарными магазинами и многочисленными лавками являлась деловым центром города, а с 1891 г. на ней организуются ежегодные ярмарки. Самую многочисленную группу горожан, занятых так или иначе в торговле, составляли оптовики и лица, торгующие изделиями своего труда. Местное купечество составляло всего 2,5 % общей численности населения. Население Кузнецка несло многочисленные земские повинности — дорожную (содержание в исправности мостов и дорог), подводную (содержание лошадей на почтовых станциях для перевозки служащих, войск), квартирную (содержание «земских квартир»), этапную (содержание помещений для этапируемых заключенных и ссыльных).

Город Кузнецк в начале XX в. представлял из себя большую деревню, с кривыми и грязными улицами, по которым бродил домашний скот. Во всем городе из примерно 560 домов было 13 каменных строений, в том числе 4 церкви. Население города составляло 4082 человека, из них мещане — самая многочисленная часть горожан (3291), 135 купцов, 139 крестьян, 95 инородцев, 42 дворянина. Две трети населения г. Кузнецка были неграмотны. В городе было 5 начальных школ: 3-хклассное уездное училище, 2-хклассные мужское и женское приходские училища, соборная церковно-приходская школа и воскресная школа. В этих учебных занятиях насчитывалось до 400 учащихся. Культурная жизнь сосредотачивалась вокруг немногочисленной интеллигенции. В 1906г в городе был построен Народный Дом, занимавшийся культурно-просветительской деятельностью. При нем находилась публичная библиотека, работали кружки изобразительного искусства, драматический, хор, выступал духовой оркестр местной воинской команды. Городской больницы в городе не было. В 1901 г. был создан врачебный округ и открыта сельская лечебница в деревянном доме, рассчитанная на 6 коек. Эта больница обслуживала г. Кузнецк и еще 7 волостей уезда. В 1903 году произошло сильное землетрясение

Революционные события 1905—1907 гг. обошли Кузнецк стороной. Отголоском этих событий можно считать пребывание в г. Кузнецке летом 1906 г. приехавшего из г. Омска к родителям В. В. Куйбышева, незадолго до этого исключенного из Петербургской медицинской академии за революционную деятельность. Но ни в какой революционной агитации студент здесь не был замечен. Еще одно революционное имя связано с городом. После 20-летней каторги вышел на поселение и в 1909 г. прибыл в г. Кузнецк В. П. Обнорский, один из организаторов революционной организации «Северный союз русских рабочих». Его имя носит одна из улиц Новокузнецка.

Начало Первой мировой войны в городе отмечено наряду с ура-патриотическими настроениями выступлением 6000 запасных чинов со всего уезда, получивших отказ от местных властей выдать положенное им пособие. Были избиты чиновники, полицейские, разгромлены винный склад и магазины.

Советский период

Февральские события 1917 г. изменили и жизнь кузнечан: проходили многочисленные митинги и собрания, прошли выборы в Земскую управу и уездное Народное собрание, вышла первая кузнецкая газета.

В марте 1918 г. собравшийся в Народном Доме Кузнецка уездный съезд Советов объявил о роспуске земств и переходе власти к уездному Совету. Советская власть в городе продержалась всего около трех месяцев и пала в июле этого же года под ударами белочехов и местной контрреволюции. многие из руководства Совдепа погибли. В Старокузнецком районе г. Новокузнецка в «Сквере борцов революции» есть памятник и братская могила депутатов первого Кузнецкого уездного Совета (Совдепа).

Свержение Советской власти сопровождалось восстановлением Городской Думы, Земской Управы, разрешением свободы торговли и т. п. Большая часть населения с одобрением отнеслась к восстановлению старых порядков в надежде на лучшую жизнь. Однако колчаковский режим не принес ожидаемых результатов, росло недовольство постоянными реквизициями, мобилизацией в белогвардейские части, карательными мерами колчаковцев.

Все это привело к возникновению партизанского движения в кузнецком крае, как и по всей Сибири.

2 декабря 1919 г. в результате восстания солдат Кузнецкого гарнизона город был освобожден от колчаковщины. Был образован ревком под председательством Афанасия Иванова. Опасаясь, что у ревкома не хватит сил для удержания города от наступления карательных отрядов белых, ревком обратился за помощью к партизанам. 12 декабря в город вошел объединенный 2-хтысячный отряд алтайских партизан Г. Ф. Рогова и И. П. Новоселова. Он разоружил вооруженные отряды ревкома и в течение трех дней «чистил» город. Смертные приговоры были вынесены всем, кто служил в органах власти в 1918—1919 гг., колчаковским офицерам, попутно были зарублены милиционеры, торговцы, кулаки, перебито местное духовенство, Роговцы насиловали и убивали женщин. Одновременно отряд проводил основательную «реквизицию» и «экспроприацию». Роговцы подожгли тюрьму, Спасо-Преображенский собор и Одигитриевскую церковь.

Оценка Рогова и роговщины неоднозначна. Одни историки называют действия партизанского отряда Рогова как проявление махновщины в сибирском варианте, другие — как анархо-кулацкое выступление, третьи — как отряд красных партизан, осуществлявших «красный террор», 4-е-как сознательных защитников Советской власти. Как бы ни характеризовать роговщину, следует отметить, что роговский партизанский отряд воевал против колчаковщины, но воевал такими средствами, которые компрометировали саму идею партизанской борьбы за власть Советов.

В 1924 г. на территории современной Кемеровской области в составе Томской губернии было создано 18 районов, в том числе Кузнецкий. Вместо Кузнецкого и Щегловского уездов был создан объединенный Кузнецкий округ с центром в Щегловске.

В годы НЭПа в Кузнецке развивалась и росла местная кустарная промышленность, в структуре которой мало что изменилось по сравнению с дореволюционной. Но черты НЭПа проявились в создании производственных артелей, наряду с частной развивается кооперативная., пивзавод был сдан в аренду. В культурной сфере идет работа по ликвидации неграмотности, открыт первый городской краеведческий музей, создаются любительские художественные коллективы, например, самодеятельный симфонический оркестр.

В 1926 году томские геологи под руководством профессора М. А. Усова начали обследование сырьевой и угольной базы металлургического завода в Кузбассе, строительство которого было задумано еще в 1916 г. руководством Копикуза. Для проектирования и строительства завода был приглашен выдающийся металлург М. К. Курако. В 1919 г. Курако прибыл в Кузбасс, подготовил проект создания металлургического завода, но в 1920 г. умер от тифа в Кузнецке.

Правительственная комиссия летом 1926 г. приняла решение о строительстве завода на Горбуновской площадке около г. Кузнецка. В 1929 г. здесь под руководством академика И. П. Бардина было начато строительство КМК.

Образованы поселки Нижняя Колония, Верхняя колония, Садгород, Соцгород, Островская площадка.

10 мая 1931 поселки были объединены в Ново-Кузнецк.

В 1932 году Ново-Кузнецк был переименован в Сталинск.

В 1939 году была проведена перепись населения

• Садгород 90103
• Старо-Кузнецкий район 27395
• Привокзальный 30280
• Куйбышевский 21615

В 1941 созданы Молотовский, Орджоникидзевский, Старокузнецкий, Привокзальный районы.

1960-е −1980-е годы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

18 предприятий Новокузнецка были награждены Орденами и медалями

Предприятия, награждённые Орденом Ленина

• Кузнецкий металлургический комбинат
• Западно-Сибирский металлургический комбинат
• Шахта «Зыряновская»
• Трест «Кузбасстрансстрой»
• Трест «Кузнецкметаллургстрой»
• Трест «Сибметаллургмонтаж»
• Новокузнецкая городская комсомольская организация

Предприятия, награждённые Орденом Трудового Красного знамени

• Кузнецкий металлургический комбинат
• Новокузнецкий алюминиевый завод
• Шахта «Нагорная»
• Производственное объединение «Южкузбассуголь»
• Трест «Кузнецкпромстрой»
• Трест «Востокгидроспецстрой»
• Трест «Запсибэлектромонтаж»
• Новокузнецкий государственный институт усовершенствования врачей
• Новокузнецкая городская клиническая больница
• Сибирский государственный индустриальный университет

Предприятия, награждённые Орденом Октябрьской революции

• Кузнецкий металлургический комбинат
• Трест «Кузнецкпромстрой»

Предприятия, награждённые Орденом «Знак почёта»

• Газета «Кузнецкий рабочий»
• Дворец Культуры Кузнецкого металлургического комбината

Предприятия, награждённые Орденом Кутузова I степени

• Кузнецкий металлургический комбинат

Послевоенный период (1945—1990)

После окончания Отечественной войны 1941-45 гг. промышленность Сталинска переходит на производство мирной продукции, где важную роль сыграл Кузнецкий Металлургический комбинат. Несмотря на то, что во время войны комбинат работал с удвоенной мощностью, чем значительно сократился срок службы многих его агрегатов, он по-прежнему оставался одним из первых в стране. Каждая восьмая тонна металла производилась на КМК, производительность труда увеличивается на 63 %.

В 1945 году принимается программа коммунального и жилищного строительства в Сталинске. По этой программе предполагалось строительство жилых каменных домов общей площадью 60 тыс.кв.м., 4 детских садов, ясель, школ, больниц, двух бань, прачечной, новой линии водопровода и канализации. Несмотря на то, что в реальности была построена только пятая часть всего массива, современный вид получили проспекты Металлургов, Курако, улицы Кутузова и Суворова, микрорайоны старого Кузнецка, было построено жилье в шахтерских поселках Абашево и Байдаевка.

В 1950 году был утверждён новый Генеральный план развития города. Он предусматривал застройку части Центрального района — площадку Городской больницы № 1, Дом Быта, гостинцы «Новокузнецкая», комплекса зданий СибГИУ, жилого массива проспектов Бардина-Октябрьского, начинается строительство защитной дамбы на левом берегу р. Томи. В это время строятся здание Драматического Театра, создается театральная площадь, продолжается строительство пр. Металлургов (Молотова) после перекрестка Металлургов-Покрышкина, благоустраивается площадь у р. Абы (к-р «Октябрь», строится самый большой в Кузбассе 6-ти этажный 280-квартирный дом), идет застройка Кузнецкого и Куйбышевского районов. В 1960 г. поселки абашевских и байдаевских шахт выделились в отдельный район города — Орджоникидзевский.

В 1961 году городу возвращают имя Новокузнецк.

С конца 1950-х годов на Антоновской площадке начинается строительство Западно-Сибирского Металлургического Завода (с 1983 — Комбината — ЗСМК). Первоначально его строительство было запроектировано еще на 1934 г., но реальное возведение завода началось в мае 1957 г. Из Антоновкой площадки вырос новый район Новокузнецка — Заводской. 27 июня 1964 г. был получен первый чугун, 9 ноября 1968 г. — первая конверторная сталь, а 27 июня 1970 г. Государственная комиссия подписала акт о приемке непрерывно-заготовочного стана. Продукция ЗСМК экспортировалась во многие страны мира, на важнейшие стройки страны. Так, стомиллионная тонна кузнецкого стального проката (13 октября 1957 г.) была отправлена на строительство Байкало-Амурской Магистрали.

Одновременно с КМК и ЗапСибом городе работали также алюминиевый и ферросплавный заводы, эвакуированные в город в годы отечественной войны. С 1963 г. начинает производство химико-фармацевтической продукции завод с современным названием «Органика». Производимые им лекарственные средства обеспечивали потребность почти всех республик Советского Союза и экспортировались за рубеж.

В 1970 году был утвержден герб Новокузнецка (автор — архитектор А.Выпов). На белом поле щита, олицетворяющем сибирскую природу, помещено стилизованное изображение разреза доменной печи красного цвета и черный квадрат, символизирующий две отрасли промышленного города: металлургическую и угольную. От черного квадрата отходят лучи, отображающие энергию солнца, заключенного в угле. В верхней части щита помещается условное изображение стен Кузнецкой Крепости, как дань уважения к историческому прошлому края, символ преемственности.

1 февраля 1971 года Новокузнецк награждается орденом Трудового Красного Знамени, а КМК - орденом Октябрьской революции. Так были признаны заслуги города и горожан в Отечественную войну. В 1971 г. ЗСМК за трудовые заслуги получил орден Ленина.

В 1979 году утверждается 4 Генеральный план развития города. По нему приоритет получает улица Кирова, активно развивается Ильинский район. В 1960-х — 1980-х гг. возводятся здания ледовый стадион КМК, бассейны, Цирк, Бульвар Героев, новая часть улицы Кирова, новые школы и детские сады. В 1976 г. начинается реструктуризация хоккейного стадиона, по окончании которой в 1984 г. город получил крупнейший в Западной Сибири ледовый дворец спорта вместимостью 8040 мест.

Именно в период, в 1970-х — 1979-х город приобретает современный облик. В 1986 году установлен городской праздник «День города» — 3 июля (отмечается обычно в первые июльские выходные).

С 1986 году в стране начинается Перестройка, включавшая в себя не только переход на новое мышление, но также экономические и социальные реформы. Неудача экономической реформы 1987 г. приводит к началу шахтерской забастовки в Кемеровской области. Несмотря на то, что Новокузнецк — больше город металлургов, чем шахт, тем не менее, в 1989 году Новокузнецк стал одним из центров забастовки шахтёров.

Современная история

После развала СССР в 1991 году, город стал приходить в упадок, вызванный, помимо общего спада экономики России, некомпетентным и коррумпированным управлением местными промышленными предприятиями. Основные промышленные предприятия города находились под арбитражным и конкурсным управлением.

Кризис 1998 года и связанное с ним снижение курса рубля вновь сделали добычу угля и чёрную металлургию доходными.

В связи с этим, в 1998—2000 гг. промышленные предприятия города сделались предметом борьбы между финансово-промышленными группами МИКом (контролировал НКАЗ и КМК в 1997—1999 гг.), Евразхолдинг (ЗСМК с 1998, КМК с 1999), Альфа-групп (ЗСМК в 1997—1999 гг.) и Русал (НКАЗ с 1999), завершившейся переход предприятий КМК и ЗСМК к Евразхолдингу, при проддержке Администрации.

Экономический рост 2000-х годов привёл к активному жилищному и деловому строительству в городе.

В 2011 году НКМК был присоединён к ЗСМК. Были ликвидированы большинство цехов НКМК.

В настоящее время в городе 6 районов:

• Кузнецкий — старейший (с 1618)
• Центральный — застройка центра с 1929 (имелись сёла с 19 века)
• Куйбышевский — Привокзальный район с 1914, Куйбышево с 1931, Точилино — район частной застройки с 1941 (имелись сёла с 18 века)
• Орджоникидзевский — район шахт с 1941
• Заводской — район ЗСМК с 1933 (имелись сёла с 19 века)
• Новоильинский — массовое жилищное строительство с 1978

Главы города

• Евгений Блинов (1990—1995),
• Геннадий Мирошников (1995 — 17 апреля 1997 года),
• Сергей Мартин (18 апреля 1997 года — 6 апреля 2010 года),
• Валерий Смолего (10 октября 2010 года — 28 мая 2013 года),
• Павел Матвиенко — исполняющий обязанности Главы города (29 мая 2013 года — 4 июня 2013 года),
• Сергей Кузнецов — исполняющий обязанности Главы города (4 июня 2013 года — 5 августа 2013 года),
• Евгений Манузин — исполняющий обязанности Главы города (6 августа 2013 года — 8 сентября 2013 года),
• Сергей Кузнецов — с 9 сентября 2013 года.

Литература

• [ostrog.ucoz.ru/publikacii_2/4_74.htm Добжанский В. И., Ширин Ю. В. Кузнецкий острог в 1618 и 1620 гг. [Текст]] / В. И. Добжанский, Ю. В. Ширин // Аборигены и русские старожилы Притомья. — Кемерово, 2002.
• Кауфман А. О. Некоторые аспекты формирования Кузнецкого гарнизона в XVII — начале XVIII вв. [Текст] / А. О. Кауфман // Кузнецкая старина. — Новокузнецк, 2005, вып 7.
• Конюхов, И. С. Кузнецкая летопись [Текст] / под ред. Ю. В. Ширина. — Новокузнецк: Кузнецкая крепость, 1995. — 184 с.
• Лизогуб П. П., Некоторые вопросы начальной истории г. Кузнецка. [Текст] /П. П. Лизогуб // Новое в развитии исторического краеведения и регионального музееведения. — Новокузнецк, 2003.
• Г. Ф. Миллер. Описание Кузнецкого уезда Тобольской провинции в Сибири [Текст] / Г. Ф. Миллер // Кузнецкая старина . — Новокузнецк, 2005, вып 7.
• Шадрина А. С. История Кузнецка XVII — начала XX вв. [Текст] / А. С. Шадрина. — Новокузнецк: Кузнецкая крепость, 1998. — 36 с.

Отрывок, характеризующий История Новокузнецка

Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.