Пыхалов, Игорь Васильевич
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
(перенаправлено с «И. В. Пыхалов»)
| Игорь Пыхалов | |
| Имя при рождении: |
Игорь Васильевич Пыхалов |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Место рождения: | |
| Сайт: |
[stalinism.narod.ru/ sm.narod.ru] |
И́горь Васи́льевич Пыха́лов (род. 30 октября 1965, Ленинград, СССР) — российский публицист, автор книг, посвящённых сталинской эпохе и деятельности НКВД СССР, создатель интернет-проекта «За Сталина!», автор книг «Великая оболганная война», «Берия и чистка в НКВД», «За что Сталин выселял народы».[1][2]
Содержание
Биография
Родился 30 октября 1965 года в Ленинграде. В 1988 году закончил Ленинградский институт авиационного приборостроения и поступил на работу в тот же институт программистом.
Стал кандидатом в члены КПСС и в марте 1988 года вступил в её ряды. Весной 1989 года вошёл в формирующийся Ленинградский Народный Фронт (ЛНФ). В начале 1990 года вступил в Ленинградский городской партклуб (объединение демократических коммунистов). 24—25 февраля 1990 года участвовал в работе I конференции Демократической платформы Ленинграда в качестве делегата. На выборах 4 марта 1990 года баллотировался в депутаты Ленсовета. В мае 1990 года вышел из КПСС.
В августе-сентябре 2014 года И. В. Пыхалов добровольцем воевал в Луганской республике. С 15 августа — гранатомётчик 2-го взвода 4-й роты батальона «Заря», несколько раз выезжал на передовую[3][4]
Творчество
Основные темы работ: НКВД и МГБ СССР, репрессии 1930—1940-х годов, Голодомор, депортации народов и другие события истории.
В своей книге «Великая оболганная война» отмечает, что «развенчивает мифы, окружающие сталинские репрессии», а также даёт оценку событиям, отражённым в фильмах «Последний бой майора Пугачёва», «Штрафбат» и «Сволочи».[1][2]
В. В. Есипов отмечал:[5]Факты, установленные В. Земсковым и другими российскими историками, ныне вошли в научный оборот, они признаны и за рубежом. На них сослался и И. Пыхалов, автор ещё одного характерного отклика на фильм «Последний бой майора Пугачёва». Он называет фильм «ушатом помоев к юбилею Победы», а рассказ Шаламова — «фольклором». При этом И. Пыхалов, не скрывающий своих симпатий к Сталину, апеллирует к телепередаче магаданского писателя и журналиста А. Бирюкова, показанной по местному телевидению в 1995 г. и посвящённой одному из побегов, который мог послужить материалом для шаламовского рассказа. Поскольку среди участников этого побега были бывшие полицаи, И. Пыхалов назвал свою реплику хлёстко — «Последний бой полицая»… Эта явная попытка дискредитации творчества Шаламова — ещё одно печальное недоразумение, связанное с аберрациями восприятия художественного текста. А тема о реальных колымских побегах требует особого разговора.
Пыхалова обвиняли в фальсификации исторических фактов и разжигании межнациональной розни Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республики Нурди Нухажиева[6], философ В. Х. Акаев[7] и начальник Архивного управления правительства Чеченской Республики М. Н. Музаев[7].
Статья, опубликованная на интернет-сайте ingushetiya.ru 08.11.2007[8][9] под названием «Историк Игорь Пыхалов утверждает, что знает правду о депортации чеченцев и ингушей», что указывает на то что она не написана самим Пыхаловым и имеет только оценочное суждение о труде Пыхалова, решением Магасского районного суда Республики Ингушетия от 19.11.2009 включена в Федеральный список экстремистских материалов.[9][10]
Избиение
11 ноября 2010 года у подъезда его дома на Пыхалова напали двое неизвестных молодых людей, сломали ему нос и нанесли ушибы. Пыхалов обратился с заявлением в 52-й отдел милиции Красногвардейского РУВД Санкт-Петербурга, а затем был доставлен в Мариинскую больницу.[11] Сам Пыхалов выразил уверенность, что нападение было совершено выходцами с Северного Кавказа и связано с его книгами и статьями, посвящёнными теме депортации чеченцев и ингушей во время Великой Отечественной войны, в частности из-за книги «За что Сталин выселял народы», поскольку нападавшие не разговаривали с ним и не пытались завладеть его вещами.[1][9][11][12]. Нападению предшествовал телефонный звонок отцу Пыхалова, у которого узнали, что сына нет дома. Ответственность за это нападение взял на себя Блок «ФАКТ»[13].
Фонд «Историческая память» выступил с официальным обращением, в котором осудил нападение, указав на то, что «избиение не должно становиться аргументом в спорах о трагических страницах отечественной истории» и пожелал Пыхалову «скорейшего выздоровления», а также выразил надежду, что «напавшие на него лица будут найдены и понесут заслуженное наказание».[1][12][14]
Работы
Книги
- Пыхалов И. В. [www.patriotica.ru/enemy/pyh_usa.zip Спецслужбы США]. — Нева, Олма-Пресс, 2002. — 480 с. — (Спецслужбы мира). — 7000 экз. — ISBN 5-7654-1504-0.
- Пыхалов И. В. [militera.lib.ru/research/pyhalov_i/index.html Великая Оболганная война]. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 480 с. — (Война и мы). — 7000 экз. — ISBN 5-699-10913-7.
- Пыхалов И. В. Великая оболганная война. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 512 с. — (Русская правда). — 4000 экз. — ISBN 5-699-17121-5.
- Пыхалов И. В. , Пыльцын А., Васильченко А. В. Штрафбаты по обе стороны фронта. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 320 с. — (Военно-исторический сборник). — 7000 экз. — ISBN 978-5-699-24446-1.
- Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации — преступный произвол или справедливое возмездие? — М.: Яуза-Пресс, 2008. — 480 с. — (Сталинский ренессанс). — 5000 экз. — ISBN 978-5-9955-0017-9.
- Пыхалов И. В., Дюков А. Р. Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться! — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 432 с. — (Война и мы). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-25622-8.
- Пыхалов И. В. Великая Оболганная война. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 480 с. — (Война и мы). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-10913-5.
- Мельтюхов М. И., Осокин А., Пыхалов И. В. Трагедия 1941. Причины катастрофы. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 416 с. — (Военно-исторический сборник). — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-27260-0.
- Пыхалов И. В., Дюков А. Р. Великая оболганная война. — М.: Яуза, Эксмо, 2009. — 768 с. — (Военно-исторический бестселлер). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-38561-4.
- Пыхалов И. В., Денисов И. СССР без Сталина. Путь к катастрофе. — М.: Яуза-Пресс, 2009. — 480 с. — (СССР). — 5000 экз. — ISBN 978-5-9955-0092-6.
- Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы? — М.: Яуза-Пресс, 2010. — 480 с. — (Сталинист). — 3000 экз. — ISBN 978-5-9955-0149-7.
- Пыхалов И. В. ЦРУ и другие спецслужбы США. — М.: Эксмо, 2010. — 384 с. — (Энциклопедия спецслужб). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-45021-3.
- Пыхалов И. В., Дайнес В., Абатуров В. Вся правда о штрафбатах. — М.: Яуза, Эксмо, 2010. — 592 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-40155-0.
- Пыхалов И. В. Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине. — М.: Яуза-Пресс, 2010. — 478 с. — (Сталинист). — 4000 экз. — ISBN 978-5-9955-0157-2.
- Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы? — М.: Яуза-Пресс, 2011. — 480 с. — (Запрещённая история. От вас это скрывают!). — 3000 экз. — ISBN 978-5-9955-0251-7.
- Пыхалов И. В. Великая оболганная война. — М.: Яуза, Эксмо, 2011. — 416 с. — (Великая оболганная война). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-48169-9.
- Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы. — М.: Яуза-Пресс, 2011. — 480 с. — (Сталина на вас нет!). — 3000 экз. — ISBN 978-5-995-50347-7.
- Пыхалов И. В. Самые подлые мифы о Сталине. Клеветникам Вождя. — М.: Яуза-Пресс, 2012. — 224 с. — (Сталина на вас нет!). — 3000 экз. — ISBN 978-5-995-50373-6.
- Пыхалов И. В. Клевета на Сталина. Факты против лжи о Вожде. — М.: Яуза-Пресс, 2012. — 224 с. — (Сталина на вас нет!). — 3100 экз. — ISBN 978-5-995-50362-0.
- Пыхалов И. В., Денисов И. СССР без Сталина. Крах СверхДержавы. — М.: Эксмо, Яуза, 2012. — 480 с. — (Как убили СССР. Преступление века). — 2300 экз. — ISBN 978-5-995-50409-2.
- Пыхалов И. В. Великая оболганная война. — М.: Яуза, Эксмо, 2012. — 576 с. — („Звёзды“ военной истории). — 3100 экз. — ISBN 978-5-699-55243-6.
- Пыхалов И. В. Вся клевета на Сталина. Факты против лжи о Вожде. — М.: Яуза-Пресс, 2012. — 224 с. — (Запрёщенная история. От вас это скрывают!). — 2500 экз. — ISBN 978-5-995-50445-0.
- Пыхалов И. В., Лопуховский Л. „Умылись кровью“? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне. — М.: Эксмо, 2012. — 512 с. — (Великая Отечественная: Неизвестная война). — 2000 экз. — ISBN 978-5-699-58297-6.
- Пыхалов И. В. 1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так! — М.: Яуза-Пресс, 2012. — 256 с. — (Всё было не так! Как перевирают историю). — 2500 экз. — ISBN 978-5-9955-0495-5.
- Пыхалов И. В. Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева. — МП «Астерион», 2012. — 240 с. — 400 экз. — ISBN 978-5-94856-946-8.
- Пыхалов И. В. Самые подлые мифы о Сталине. — М.: Эксмо, 2012. — 224 с. — (Запрещённая история. От вас это скрывают!). — 2500 экз. — ISBN 978-5-9955-0485-6.
- Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы. Сталинские депортации — преступный произвол или справедливое возмездие? — М.: Яуза-Пресс, 2013. — 480 с. — (Всё было не так! Как перевирают историю). — 2500 экз. — ISBN 978-5-9955-0500-6.
- Пыхалов И. В. Реванш Сталина. Вернуть русские земли! — М.: Алгоритм, 2013. — 480 с. — (Трагедии советской истории). — 3000 экз. — ISBN 978-5-4438-0261-9.
- Пыхалов И. В. Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы. — М.: Яуза-Пресс, 2013. — 576 с. — (Вожди без лжи. Проклятие власти). — 3500 экз. — ISBN 978-5-9955-0531-0.
- Пыхалов И. В. Сталин без лжи. Вождь знал, как спасти Россию! — М.: Яуза-Пресс, 2013. — 576 с. — (Спасай Россию!). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9955-0702-4.
Статьи
- Пыхалов И. [patriotica.ru/history/pyhalov_repres.html Каковы масштабы «сталинских репрессий»?]
- Пыхалов И. [patriotica.ru/history/pyhalov_beria.html Берия и чистка в НКВД]
- Пыхалов И. [www.specnaz.ru/article/?776 Правда и ложь о советских военнопленных] // Спецназ России, 2005, №9 (перепечатана в газете «Русский вестник» № 15, 2007)
- Пыхалов И. [stalinism.narod.ru/docs/repress/narod.htm За что Сталин выселял народы] (о депортациях чеченцев и ингушей, прибалтов и крымских татар)
- Пыхалов И. Степные каратели Европы: [www.specnaz.ru/article/?996 часть 1]; [www.specnaz.ru/article/?1029 часть 2]
- Пыхалов И. [vif2ne.ru/nvk/forum/archive/1440/1440251.htm Местечковые страсти в чеченских горах]
- Пыхалов И. [wiki.istmat.info/док:пыхалов_история_одной_фальшивки История одной фальшивки] (копия: [stalinism.narod.ru/docs/pozdravlenia/eremin.htm История одной фальшивки]) (недоступная ссылка — история, копия)
- Пыхалов И. [stalinism.narod.ru/docs/pozdravlenia/barja.htm Царицынские призраки]
- Пыхалов И. [www.contrtv.ru/svanidze/90/ Демографический этюд] (о «методах» эмигрантского демографа И. А. Курганова)
- Пыхалов И. Государство из царской пробирки: [www.specnaz.ru/article/?639 часть 1]; [www.specnaz.ru/article/?654 часть 2]
- Пыхалов И. [patriotica.ru/enemy/pyhalov_liber.html Либерализм как психическое расстройство]
Напишите отзыв о статье "Пыхалов, Игорь Васильевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [expert.ru/2010/11/13/pykhalov/ За Сталина] // Эксперт, 13.11.2010
- ↑ 1 2 [www.interfax.ru/russia/164700 Неизвестные избили в Петербурге историка-публициста Игоря Пыхалова] // Интерфакс, 13.11.2010
- ↑ [www.nakanune.ru/news/2014/9/1/22367034/ "Сейчас я гранатометчик". Писатель Игорь Пыхалов уже месяц воюет в ЛНР]. Накануне.Ру (1.09.2014). Проверено 20 сентября 2014.
- ↑ Егор Зубцов. [ok-inform.ru/obshchestvo/21499-kak-piterskij-istorik-igor-pykhalov-posylal-natsgvardejtsam-esemeski-ot-dyadi-vovy.html Как питерский историк Игорь Пыхалов посылал нацгвардейцам «эсэмэски от дяди Вовы»]. OK-inform.ru (20.09.2014). Проверено 20 сентября 2014.
- ↑ Есипов.
- ↑ [www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=11&PubID=6210 Чеченский омбудсмен выступил по поводу клеветнических публикаций в прессе в адрес чеченского народа] // Грозный-информ, 05.04.2008
- ↑ 1 2 Акаев В. Х. [kk.convdocs.org/docs/index-136226.html Сталинско-бериевская депортация чеченцев: факты, идеологемы, интерпретации] // Национальная политика Советского государства : репрессии против народов и проблемы их возрождения : материалы междунар. науч. конф. (23-24 окт. 2003 г.). Элиста, 2003
- ↑ [xeno.sova-center.ru/89CCE27/89CD1C9/E1B1C73?pub_copy=on В Ингушетии прокуратура хочет закрыть доступ к ряду сайтов] // Информационно-аналитический центр Сова, 24.12.2009/27.02.2010
- ↑ 1 2 3 [www.kavkaz-uzel.ru/articles/176952/ В Санкт-Петербурге избит историк, писавший об обоснованности депортации народов Кавказа] // Кавказский узел, 13.11.2010
- ↑ [www.minjust.ru/nko/fedspisok Федеральный список экстремистских материалов. Пкт. 473]
- ↑ 1 2 [www.vesti.ru/doc.html?id=406437 В Петербурге напали на историка Пыхалова]
- ↑ 1 2 [www.lenta.ru/news/2010/11/13/historian/ В Санкт-Петербурге избит историк-сталинист.] // Лента.ру, 13.11.2010
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=SjLYz60-TWQ Сообщение группы «Блок Факт» об "инциденте с И. Пыхаловым], YouTube, 16.12.2010
- ↑ [www.historyfoundation.ru/ru/fund_item.php?id=97 Фонд «Историческая память» осуждает избиение публициста Игоря Пыхалова. участки на Рублево-Успенском шоссе] // Фонд «Историческая память», 12.11.2010
Литература
- Гасанов В. [www.regnum.ru/news/polit/1345969.html Эксперт: Покушение на Олега Кашина — избиение Игоря Пыхалова: кто «равнее» перед законом?] // Regnum. — 13.11.2010.
- Есипов В. В. [shalamov.ru/research/25/ Кто он, майор Пугачёв? (После фильма. Еще раз о художественных особенностях прозы Шаламова.)]. (глава из книги Есипов В. В. Варлам Шаламов и его современники. — Вологда: издательство Книжное наследие, 2007. — С. 233-261. — 270 с. дополненная автором для публикации на интернете-портале Shalamov.ru)
Ссылки
-
— Игорь Пыхалов в «Живом Журнале»
Отрывок, характеризующий Пыхалов, Игорь Васильевич
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
