Дюков, Александр Решидеович
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
| Александр Решидеович Дюков | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Сайт: |
|
Алекса́ндр Решиде́ович Дю́ков (род. 17 октября, 1978 год, Москва) — российский историк[1][2][3][4] и публицист, координатор [igcp.eu/ Группы информации по преступлениям против личности (IGCP)], директор фонда «Историческая память», главный редактор периодического издания «Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований».
Биография
По матери — правнук И. Г. Старинова[5], отец — индиец из Гайаны[6], член Народной прогрессивной партии Гайаны[7]. В 2004 году окончил Историко-архивный институт РГГУ, защитив дипломную работу по теме «Становление и развитие системы управления советским партизанским движением, 1941—1943 годы». В 2004—2007 годах работал в агентстве военно-технической информации АРМС-ТАСС, занимая должности от выпускающего редактора журнала «Военно-техническое сотрудничество» до ответственного редактора. С осени 2008 года — директор Фонда содействия актуальным историческим исследованиям «Историческая память». Одновременно с лета 2010 года — главный редактор научного периодического издания «Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований». Член Российского исторического общества и Ассоциации историков Второй мировой войны.
Деятельность
Александр Дюков публикуется в интернет-изданиях «Столетие», «Русский Обозреватель», «Новые хроники», газетах «Известия», «Комсомольская правда», в информагентстве «REGNUM».
Дюков — автор и редактор-составитель ряда книг исторической тематики, научных и публицистических статей по вопросам отечественной истории XX века. Сфера научных интересов — история советского партизанского движения, нацистской оккупации, деятельность антисоветских вооруженных формирований, репрессивная деятельность советских властей в Прибалтике и на Западной Украине, политизация истории. Работы А. Дюкова переведены на английский, эстонский, венгерский, польский и литовский языки, рецензируются российскими и европейскими научными журналами, цитируются российскими, европейскими и американскими учеными, в том числе — в кандидатских диссертациях.[8][неавторитетный источник?] Один из научных сборников, составленных Дюковым, вышел в британском научном издательстве «Cambridge Scholars Publishing».
В книге «Миф о геноциде: Репрессии Советских властей в Эстонии» Дюков, критикуя позицию эстонских властей, пишет, что репрессии в Эстонии не носили этнического характера, общее число репрессированных завышается эстонскими политиками в 2,5 раза (реальное число — 54,7 тысяч), а число умерших от репрессий — в 6 раз (реальное число — 9,5 тысяч человек)[9]. Книга была негативно встречена эстонскими политиками и историками.
В 2008 году вышла монография «Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение „еврейского вопроса“», посвящённая роли ОУН и Украинской повстанческой армии в уничтожении евреев во время Второй мировой войны[10][11]. В марте 2008 года Дюков выступил с лекцией в московском центре «Холокост»[12].
Участие в организации научных конференций
Александр Дюков — член оргкомитетов ряда научных и научно-практических конференций, организованных в 2008—2011 гг. с участием российских академических институтов, московских и региональных университетов:
- международной научной конференции «Историческая и политическая проблема массового голода в СССР 30-х годов» (17 ноября 2008 года, Москва). Организаторы — Федеральное архивное агентство России, Институт политических исследований, фонд «Историческая память»;
- международной научно-практической конференции «Голод в СССР 30-х годов: исторические и политические оценки» (21 ноября 2008 года, Харьков). Организаторы — Гуманитарный украино-российским совет, Украинский Форум, фонд «Историческая память»;
- конференции «Общеевропейская безопасность и историческое наследие Восточной Европы и стран Балтии» (13 апреля 2009 года, Москва). Организаторы — Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД РФ, фонд «Историческая память»;
- международной научной конференции «Нацистская война на уничтожение на северо-западе СССР: региональный аспект» (10 — 11 декабря 2009 года, Псков). Организаторы — фонд «Историческая память», Псковский государственный педагогический университет;
- международной научно-практической конференции «Уроки Второй мировой войны и Холокоста» (15 — 17 декабря 2009 года, Берлин). Организаторы — Всемирный конгресс русскоязычного еврейства при поддержке Центрального совета евреев Германии;
- международной научно-исторической конференции «Крымская (Ялтинская) конференция 1945 года: 65 лет спустя». Организаторы: журнал «Международная жизнь», администрация города Севастополь при поддержке фонда «Историческая память» и фонда «Русский мир»;
- международной научной конференции «Итоги Второй мировой войны: жертвы, праведники, освободители и палачи» (14 — 15 марта 2010 года, Рига). Организаторы — Всемирный конгресс русскоязычного еврейства, Балтийский форум;
- международной научной конференции «Война на уничтожение: нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы» (26 — 28 апреля 2010 года, Москва). Организаторы — фонд «Историческая память», Научно-просветительский центр «Холокост», Центральный музей Великой Отечественной войны;
- международной конференции «Вторая мировая война и страны Балтии: между нацистской Германией и Антигитлеровской коалицией» (5 мая 2010 года, Рига). Организаторы — Институт стран СНГ, фонд «Историческая память», Балтийский центр исторических и социально-политических исследований;
- международной конференции «Уроки Второй мировой войны и Холокоста: роль средств массовой информации в противодействии искажению истории ХХ века» (20 — 21 июня 2010 года, Киев). Организаторы — Всемирный конгресс русскоязычного еврейства, правозащитная организация «Русскоязычная Украина»;
- международной научной конференции «Разделенная Восточная Европа: трансфер границ и населения, 1938—1947 гг.» (2 — 3 сентября 2010 года, Львов). Организатор — фонд «Историческая память»;
- международной научной конференции «Международные отношения в Европе, 30-е годы ХХ века: историографический и источниковедческий аспекты» (21-22 апреля 2011 года, Санкт-Петербург). Организаторы — фонд «Историческая память», Санкт-Петербургский институт истории РАН.[8][неавторитетный источник?]
О фильме «Советская история»
После просмотра вышедшего в свет в апреле 2008 года латвийского фильма «Советская история», в пропагандистской форме повествующего о сотрудничестве СССР и нацистской Германии, о Холокосте, депортациях и Голодоморе, А. Дюков написал о впечатлениях от просмотра в своём блоге. Кратко изложив претензии к содержанию и стилистике фильма, Дюков завершил рецензию описанием психологического воздействия фильма:В июне 2008 года журналист одной из латвийских газет утверждал, что Дюков приобрел популярность в России, после этого высказывания[13]. В ответ на слова Дюкова глава Министерства иностранных дел Латвии Марис Риекстиньш выразил предположение, что А. Дюков «скорее всего, психически неуравновешенный человек»[14].С технологической точки зрения фильм снят очень хорошо, с использованием компьютерной графики и грамотным монтажом. Очень сильно бьёт по чувствам; латышские политики, которые показывают ТАКОЕ школьникам — просто опьяненные ненавистью к России безумцы. Какие психологические травмы просмотр фильма наносит детям, страшно подумать. Я человек спокойный, но после просмотра 2/3 фильма у меня было одно желание: лично убить режиссёра и сжечь нахер латышское посольство.— [a-dyukov.livejournal.com/385527.html a_dyukov. The Soviet Story: первый просмотр]
А. Дюков выступил в ходе пикета у посольства Латвии в Москве, участники которого повесили и сожгли чучело режиссёра картины Эдвина Шноре[15].
Осенью 2008 года Дюков выпустил книгу «„The Soviet Story“: Механизм лжи»[16], в которой представил детальный анализ найденных им ложных утверждений, фальшивых документов и манипуляций видеорядом[17]. В результате анализа автор делает вывод, что фильм «является примером пропагандистской лжи», а тон картины характерен для времён «холодной войны».
Политолог и коллега Дюкова по фонду «Историческая память» Владимир Симиндей отметил, что в книге проведена большая детальная работа по кадровому фактическому анализу киноматериала, а также указаны на основы методики пропагандистской работы, вскрыты их приемы[18]. Доктор исторических наук Александр Галкин подчеркнул, что «книга сделана хорошо не только с точки зрения исторической верности и правильной позиции автора, но и легко читается»[17]. Позиция Александра Дюкова и его оценка фильма получили широкую поддержку[17][19][20][21].
В августе 2009 года лидер партии «Гражданский союз», депутат Европарламента Гирт Валдис Кристовскис обратился в Полицию безопасности Латвии с просьбой задержать Александра Дюкова. Бывший министр обороны Латвии и один из создателей фильма[22], Гиртс Кристовскис высказал мнение, что «в действиях Дюкова можно усмотреть признаки преступления»[23][24][25]. Просьба Кристовскиса удовлетворена не была[26].
О Катынском расстреле
Александр Дюков считает ответственным за Катынский расстрел НКВД. «Я считаю, что расстрел поляков под Катынью был осуществлен органами НКВД. Для меня остаются загадкой причины принятия этого решения советской властью, однако то, что оно было осуществлено именно НКВД — здесь у меня принципиальных сомнений нет: имеющаяся источниковая база говорит именно об этом.»[27]
Обвинение в плагиате в адрес губернатора Кировской области Н. Ю. Белых
В мае 2011 года возглавляемый Дюковым фонд «Историческая память» выдвинул в адрес губернатора Кировской области Никиты Белых обвинение в плагиате. Согласно результатам проведённых фондом исследований, бо́льшая часть статей, указанных в списке публикаций при защите кандидатской диссертации по теме «Особенности формирования и функционирования лагерной экономики в 1938—1953 гг. (на материалах Вятлага НКВД-МВД СССР)», написанной Никитой Белых под руководством профессора В. А. Бердинских в Вятском государственном университете и защищённой в Удмуртском университете летом 2010 года, была заимствована у других авторов, в частности, у кировского историка-краеведа В. И. Веремьева без указания ссылок. В связи с этим фонд направил обращение с требованиями принять меры в Высшую аттестационную комиссию Министерства образования и науки РФ[28][29].
В тот же день Белых отверг обвинения, заявив, что плагиатом сочли информацию, основанную на одних и тех же источниках. Он также предоставил заявление В. И. Веремьева, в котором тот подтверждает, что некорректные заимствования отсутствуют[30]. Белых также указал, что публикации в журналах не требуют обширного списка литературы, а в монографии ссылки на работы Веремьева есть[31].
Эти тезисы Дюков охарактеризовал как «беспомощные», так как отсутствие претензий со стороны Веремьева не отменяет того, что плагиат в научных работах — «свидетельство неспособности к самостоятельному исследованию и крайней степени научной непорядочности». Он также отметил, что наличие ссылок на использованные работы обязательно и для статей, а не только монографий. Кроме того, Дюков подчеркнул, что в работах Белых и Веремьева совпадают практически дословно целые куски текста, что нельзя объяснить работой с одними и теми же источниками[32]. Впоследствии вольное сетевое общество «Диссернет» признало наличие фактов плагиата в диссертации Белых[33].
Выставка «Угнанное детство» и объявление персоной нон грата в Латвии
С 19 января по 15 февраля 2012 года в Государственном Центральном музее современной истории России (Москва) фонд «Историческая память» во главе с Дюковым проводил выставку «Угнанное детство: судьбы детей, угнанных на территорию Латвии, 1943—1944 гг.», посвящённую судьбам детей, ставшими жертвами карательных операций в граничащих с Латвией районах России и Белоруссии и угнанными в концлагерь Саласпилс близ Риги. По утверждению организаторов выставки «ударной силой» этих операций стали латвийские коллаборационисты.
3 февраля МИД Латвии выступил с осуждением выставки, заявив, что это «злонамеренная фальсификация истории, дезинформирующее и проводимое в открыто пропагандистских целях мероприятие», которая «служит интересам тех сил, цель которых состоит в том, чтобы помешать нормализации российско-латвийских отношений». Сам Дюков, по словам латвийской дипломатии, «в очередной раз отличился тенденциозными открытиями» и, как и его выставка, не имеет отношения к исторической науке. Данные обвинения Дюков назвал голословными и политизированными, заявив, что Министерство иностранных дел — это не та организация, «которая может судить о качестве научной работы кого бы то ни было». Также фонд «Историческая память» утверждал, что выставка стала плодом длительной совместной работы российских, белорусских и латвийских историков по поиску и анализу новых исторических источников и не преследует пропагандистских целей[34]. Дюков отметил, что латвийские дипломаты занимаются оправданием тех, «кто некогда воевал в латышских батальонах и впоследствии в латышском легионе СС, тех, кто совершал карательные операции в русском и белорусском приграничье», что не способствует открытому изучению болезненных тем в российско-латвийской истории[35].
29 февраля Дюков представил свою новую книгу «Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос»[36]. Данная поездка была также использована с целью подготовки проведения выставки «Угнанное детство» в Риге. 2 марта, когда Дюков вернулся в Россию, министр иностранных дел Латвии Эдгарс Ринкевичс объявил его и Владимира Симиндея, руководителя исследовательских программ фонда «Историческая память» персонами нон-грата «на основании заключения компетентных органов о сознательной нежелательной деятельности этих двух лиц, которая вредит Латвийскому государству и его гражданам». С этого момента Дюкову и Симиндею въезд в Латвию стал запрещён. Фонд «Историческая память» назвал это «возмутительным вмешательством в дела исторической науки, примитивным политическим давлением и прямой попыткой воспрепятствовать объективным исследованиям проблемных страниц российско-латвийской истории»[37]. Сам Дюков в интервью «Русской службе новостей» заявил, что такая «неадекватная» реакция вызвана тем, что выставка крайне неудобна для руководства Латвии, поскольку «рассказывает о преступлениях тех, кого оно считает героями». Дюков надеется, что, несмотря ни на что, выставка всё равно состоится в Риге в конце марта, а также рассчитывает на то, что российские дипломаты обратят внимание на этот шаг Латвии[38].
МИД Российской Федерации оценил данный шаг латвийских властей как «недружественный»[39]. Со специальными заявлениями, негативно оценивающими решение МИД Латвии об объявлении А. Дюкова и В. Симиндея персонами нон-грата выступил ряд общественных организаций, в том числе Всемирный русский народный собор[40], международное правозащитное движение «Мир без нацизма»[41], Московское бюро по правам человека[42], Российский союз бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей.
Оценки
 |
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
Положительные
|
…Хотя она (книга «Пакт Молотова-Риббентропа» в вопросах и ответах) и относится к научно-популярному жанру, за выводами А. Р. Дюкова, однако, ощущается не только блестящее знание источников, но и явное следование принципу опоры на их содержание… В противовес старшим коллегам молодой исследователь стремится не злоупотреблять морализаторскими оценками… Выводы, сделанные А. Дюковым, выглядят достаточно корректно[43] | 
|
- к.и.н. Наталья Лактионова, Институт экономики РАН:
|
|
…Молодой российский историк Александр Дюков аргументированно опровергает… многие политико-исторические мифы, эстонскими историками сформулированные за годы обретенной независимости[44] |
|
- к.и.н. Илья Альтман, сопредседатель Центра «Холокост», редактор «Энциклопедии Холокоста на территории СССР»:
|
|
…В работе над книгой принимали участие представители дружественных нам организаций, например, фонда «Историческая память». Александр Дюков написал две очень важных статьи, которые касаются роли УПА, украинских националистов в уничтожении евреев на территории Украины[45] |
|
- По мнению авторов издания Института истории НАН Украины «Украина в российском историческом дискурсе» Георгия Касьянова, Валерия Смолия и Алексея Толочко, Дюков и возглавляемый им фонд «Историческая память» непосредственно связаны с реализацией российской официальной исторической политики, последовательно принимая участие в «войнах памяти» на стороне государства. В частности, книгу Дюкова «Второстепенный враг», посвященную взаимоотношениям ОУН и УПА с еврейским населением, авторы называют «удачной попыткой академического обоснования политико-идеологической инструментализации истории», признавая, что данное издание «формально соответствует канонам академического» и вводит в научный оборот интересные документы и факты, однако иногда прибегает к приёмам, которые серъёзно подрывают академическую чистоту работы и демонстрируют его идеологический настрой, который Дюков особо и не скрывает[46].
Отрицательные
Академические
- Д.и.н., ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН Алексей Миллер:
«Александр Дюков — директор фонда „Историческая память“. Молодой человек, где-то ему 30 с небольшим, окончил, кажется, Историко-архивный, никогда с тех пор по профессии не работал. До недавнего времени. Создал фонд и где-то по три-четыре книжки в год сейчас издает. Откуда фонд финансируется, остается догадываться. Я успел прочитать две книжки. Первая книжка посвящена политике УПА — Украинской повстанческой армии в отношении евреев. Книжка по содержанию более или менее пристойная. Но тут как бы совпадение интенций и исторической правды получается. Потому что ему важно было показать, что УПА плохо обходилась с евреями. Действительно, плохо обходилась. Что в этой книжке бросается в глаза, так это большое количество материалов из архивов ФСБ, которые, как отмечается, впервые вводятся в научный оборот. Как он их получил? Надо спросить у мемориальцев, как они получают документы из ФСБ. Наверное, это обычное и простое дело. А вторая книжка ещё более любопытная. Она называется так — „Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться“. И там, во введении, говорится следующее: „Наши враги, внешние и внутренние (я ещё раз подчеркиваю, что внешние и внутренние — А. Миллер) покушаются на наше самое святое — на народную память о Великой Отечественной войне. Нас пытаются лишить великой Победы“.И вот в такой стилистике вся эта книжка и написана, из чего вы можете примерно заключить, что это за человек»[47][48][49].
- Латвийский историк Улдис Нейбургс характеризует Дюкова как «печально известного пропагандиста», а его работы — как «сознательно пропагандистские и необъективные сочинения, имеющие довольно отдаленную связь с исторической наукой»[50].
Другие
- Ежегодный отчёт Службы охранной полиции Эстонской Республики за 2008 год назвал Дюкова фальсификатором истории:
|
|
… известный российский фальсификатор истории Александр Дюков… Хотя у Александра Дюкова, как у историка, нет ни ученой степени, ни выдающихся профессиональных достижений, он очень легко получает доступ к документам, хранящимся в архиве Федеральной службы безопасности (ФСБ) России. Для обычных историков, в том числе и граждан России, двери этого архива прочно закрыты. Следовательно, А. Дюков точно действует с полного ведома и одобрения ФСБ»[51]. |
|
- Министр иностранных дел Латвии Валдис Кристовскис выступал с призывом арестовать и допросить Дюкова за то, что тот публично озвучил своё желание убить режиссёра фильма «Советская история» и сжечь латышское посольство[52].
- Информационное агентство «BNS» назвало Александра Дюкова кремлевским историком, который обвинил во лжи не только автора ленты «Советская история», но и представивших в ней свои комментарии профессоров Кембриджского университета Нормана Дэйвиса и университета Сорбонны — Франсуазу Томма[13].
- Режиссёр «Советской истории» Эдвинс Шноре заявил, что Дюков назвал фильм лживым задолго до его просмотра[53].
- Бывший заместитель председателя КГБ ЭССР Владимир Поол назвал недостоверными данные, приводимые в книге Дюкова «Deporteerimised Eestis: kuidas see tegelikult toimus» («Депортации из Эстонии: как это происходило на самом деле»)[54].
- Полемизируя со статьей члена общества «Мемориал» историка Никиты Петрова и журналиста «Новой газеты» Олега Хлебникова о национальной политике Сталина[55], Дюков заявил: «Фактически представители общества „Мемориал“ и „Новой газеты“ солидаризируются с измышлениями ведомства доктора Геббельса»[56]. В ответ авторы статьи обвинили Дюкова и возглавляемый им фонд «Историческая память» в замалчивании политических репрессий сталинского периода; также было заявлено о наличии у Дюкова редких для рядового историка возможностей в вопросе доступа в архивы ФСБ[57].
Награды
- Благодарность Президента Российской Федерации (18 января 2010 года) — за активное участие в научно-исследовательской, публицистической и популяризаторской работе по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России[58]
- Премия международного правозащитного движения «Мир без нацизма» (11 сентября 2014 года) — «за активную поисковую и научную работу с целью установления исторической правды, увековечивания памяти павших борцов с нацизмом и воинов антигитлеровской коалиции»[59]
Библиография
Труды
- Книги
- Дюков А. Р. [publ.lib.ru/ARCHIVES/D/DYUKOV_Aleksandr_Reshideovich/_Dyukov_A._R..html Миф о геноциде. Репрессии советских властей в Эстонии (1940—1953)] / Предисл. С. Артёменко. — М.: Алексей Яковлев, 2007. — 138 с. — 700 экз.
- Djukov A. [www.historyfoundation.ru/dl.php?url=/upload/0fa53ee40db2632d4da8a626484e6672.pdf&nn= Deporteerimised Eestis: Kuidas see toimus tegelikult]. — Tallinn: Tarbeinfo, 2009. — 206 с. — 1000 экз.
- Дюков А. Р. [militera.lib.ru/research/dyukov_ar03/index.html Второстепенный враг. ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». Монография] / Послесл. Ю. Шевцова. — М.: Regnum, 2008. — 152 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-91150-028-3. [www.svobodanews.ru/Article/2008/09/22/20080922150501157.html о книге]
- Дюков А. Р. Второстепенный враг: ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса». — 2 изд., испр. и доп. — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — 175 с. — 1000 экз.
- Dyukov A. The minor enemy: OUN, UPA and the solution of the «Jewish question» / Transl. from Russian by Marina Smolya; Conclusion by Yuriy Shevtsov. — Riga; Vilnius; Tallinn: Institute of European Studies, 2010. — 170 с.
- Дюков А. Р. Милость к падшим: Советские репрессии против нацистских пособников в Прибалтике. — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — 175 с. — 1000 экз.
- Djukov A. Holokauszt, kollaboráció, megtorlás a Szovjetunió ukrán és balti területein. — Budapest: Russica Pannonicana, 2011. — 274 с.
- Diukov A. Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос. — М.: «Вече», 2012. — 302 с. — 2000 экз.
- Дюков А. Протекторат «Литва». Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости. — М.: Фонд «Историческая память», 2013. — 264 с. — 500 экз.
- Статьи
- Истребительная политика нацистов на оккупированной советской территории: Направления исследования // Великая Отечественная война 1941—1945 гг.: Опыт изучения и преподавания: Межвузовская научная конференция. М.: РГГУ, 2005. С. 316—325.
- Истребительная политика нацистов на оккупированной советской территории: Историография и направления исследований // Общая трагедия: Блокада. Холокост. М.: Фонд «Историческая память»; Центр и Фонд «Холокост», 2009.
- Истребительная политика нацистов на оккупированной советской территории // Вторая мировая война: История без купюр. М.: Международная жизнь, 2009.
- Советские репрессии в Эстонии: мифы и реальность (июнь 1940 — начало июня 1941 гг.) // Звенья. Серия «Международные отношения». 2008. № 1. С. 73 — 99.
- Советские репрессии против прибалтийских коллаборационистов Гитлера: Новые документы // Русский сборник: Исследования по истории России. Т. V. М.: Модест Колеров, 2008. С. 241—251.
- «Польский вопрос» в планах ОУН(Б): От насильственной ассимиляции к этническим чисткам // Забытый геноцид. «Волынская резня» 1943—1944 годов: Документы и исследования. М.: Алексей Яковлев, 2008. С. 63 — 89.
- Общая трагедия: Блокада, Холокост и истребительная политика нацистов на Востоке // Общая трагедия: Блокада. Холокост. М.: Фонд «Историческая память»; Центр и Фонд «Холокост», 2009.
- Организация украинских националистов // Энциклопедия Холокоста на территории СССР. М.: РОССПЭН; НПЦ «Холокост», 2009.
- Украинская повстанческая армия // Энциклопедия Холокоста на территории СССР. М.: РОССПЭН; НПЦ «Холокост», 2009.
- Центральный штаб партизанского движения // Энциклопедия Холокоста на территории СССР. М.: РОССПЭН; НПЦ «Холокост», 2009.
- Историческая политика или политическая память // Международная жизнь. 2010. № 1. С. 133—148.
- Kariniai-politinai Kremliaus motyvai pasirašant TSRS — Vokietijos nepuolimo sutartį XX amžiaus Ketvirtojo dešimtmečio tarptautinės situacijos kontekste // «Molotovo — Ribentropo paktas» XX amžiaus gepolitinių procesų kontekste: Tarptautinės konferencijos medžiaga. Vilnius, 2009 m. rugsėjis = «Пакт Молотова — Риббентропа» в контексте геополитических процессов ХХ века: материалы международной конференции. Вильнюс, сентябрь 2009 г. Vilnius: Politika, 2010. P. 8 — 13.
- «Докладные Берия» и проблема достоверности статистики советских репрессий // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2010. № 1. С. 61 — 67.
- Депортация 1941 года из республик Прибалтики: Механизм принятия решения // История сталинизма: Репрессированная российская провинция. Материалы международной научной конференции. Смоленск, 9 — 11 октября 2009 г. / Под ред. Е. В. Кодина. М.: РОССПЭН, 2011. С. 203—211.
- Антиеврейская политика ОУН и УПА во Второй Мировой войне: новейшая историография // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». 2011. № 1. С. 11 — 18.
- Принудительный труд «восточных рабочих» в контексте нацистской «войны на уничтожение» // Принудительный труд. Немцы, подневольные рабочие и война / Под ред. Й.-Х. Вагнера, Ф. Книгге, Р.-Г. Люттгенау. Веймар, 2011. С. 202—207.
- Латышский легион СС в свете Нюрнбергского трибунала // Международная жизнь. 2011. № 6. С. 141—148. (Совместно с В. В. Симиндеем).
- «Тактическая коллаборация»? К проблеме ответственности участников коллаборационистских движений за преступления против человечности, совершенные на оккупированных территориях СССР // Свободная мысль. 2011. № 6. С. 127—136.
- «Kwestia żydowska» w planach OUN — UPA // Prawda historyczna a prawda polityczna w badaniach naukowych. Ludobójstwo na Kresach południowo-wschodniej Polski w latach 1939—1946 / Pod redakcją B. Pazia. Wrocław: Wydawnictwo Uniwersytetu Wrocławskiego, 2011. S. 227—236.
- From Ethnic Eviction to Deportation of the «Dangerous Elements»: Lithuanian and Soviet Deportations in Lithuania, 1939—1941 // Divided Eastern Europe: Borders and Population Transfer, 1938—1947. Cambridge: Cambridge Scholars Publishing, 2012. P. 147—157.
- Составитель
- [www.regnum.ru/news/1074639.html Забытый геноцид. «Волынская резня» 1943—1944 годов: Документы и исследования]. — М.: Алексей Яковлев, 2008. — 143 с.
- Общая трагедия: Блокада. Холокост. — М.: Фонд «Историческая память»; Центр и Фонд «Холокост», 2009. — 88 с.
- Повседневность террора: Деятельность националистических формирований в западных регионах СССР. Кн. 1: Западная Украина, февраль — июнь 1945 года. — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — 230 с.
- [historyfoundation.ru/dl.php?file=713 «Уничтожить как можно больше…» Латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1942—1944: Сборник документов.] — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — 360 с. (Совместно с В. В. Симиндеем).
- «Destroy as much as possible…» Latvian collaborationist formations on the territory of Belarus, 1942—1944: Document Compendium / Transl. from Russian by Irina Zhila; Includes article by Alexey Litvin. Helsinki: Johan Beckman Institute, 2010. 381 p.
- Нацистская война на уничтожение на северо-западе СССР: региональный аспект: Материалы международной научной конференции (Псков, 10 — 11 декабря 2009 года) = Nazi extermination policy in the Nord-West of the USSR: regional aspect. International conference papers (Pskov, December 10-11, 2009). М.: Фонд «Историческая память», 2010. 311 с. (Совместно с О. Е. Орленко).
- Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы: Материалы международной научной конференции (Москва, 26 — 28 апреля 2010 года). М.: Фонд «Историческая память», 2010. 504 с. (Соместно с О. Е. Орленко).
- Забытый агрессор: Румынская оккупация Молдавии и Транснистрии. М.: Фонд «Историческая память», 2010. 167 с.
- Divided Eastern Europe: Borders and Population Transfer, 1938—1947. Cambridge: Cambridge Scholars Publishing, 2012. IX, 227 p. (Совместно с О. Е. Орленко).
- Накануне Холокоста: Фронт литовских активистов и советские репрессии в Литве, 1940—1941 гг.: Сборник документов / Рецензент М. И. Мельтюхов. М.: Фонд «Историческая память», 2012. 536 с.
- Djukov A. Holokausto išvakarėse: dokumentų rinkinys, 1940-1941 metai. — Vilnius: Gairės, 2014. — 504 с. — 500 экз.
- [historyfoundation.ru/dl.php?file=744 «Зимнее волшебство». Нацистская карательная операция в белорусско-латвийском пограничье, февраль – март 1943 г.: Документы и материалы.] / Рецензент А.А. Коваленя, С.В. Жумарь. — М.: Фонд «Историческая память», 2013. — 512 с. — 500 экз.
Научно-популярные работы
- Книги
- Дюков А. Р. [militera.lib.ru/research/dukov_ar/index.html За что сражались советские люди] / Сопр. ст. Д. С. Горчаковой. — М.: Эксмо, Яуза, 2007. — 574 с. — 5000 экз.
- Дюков А. Р. «Русский должен умереть!» От чего спасла нас Красная Армия. — 2-е, испр. и доп. — М.: Эксмо, Яуза, 2011. — 478 с. — 4000 экз.
- Дюков А. Р. [common.regnum.ru/documents/The_Soviet_Story.pdf «The Soviet Story»: Механизм лжи]. — М.: REGNUM, 2008. — 88 с. — 500 экз.
- Dyukov A. [www.historyfoundation.ru/dl.php?url=/upload/57555abbf0a1c5636fc1350fd9c9b340.pdf&nn= «The Soviet Story»: Forgery Tissue = «The Soviet Story»: Механизм лжи]. — М.: Фонд «Историческая память», 2008. — 120 p. — 1000 экз.
- Дюков А. Р. [historyfoundation.ru/dl.php?file=712 «Пакт Молотова-Риббентропа» в вопросах и ответах]. — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — 176 с. — 1000 экз.
- Дюков А. Р. [historyfoundation.academia.edu/AlexanderDyukov/Papers/711995/_ Операция «Зимнее волшебство» Нацистская истребительная политика и латвийский коллаборационизм]. — М.: Фонд «Историческая память», 2011. — 24 с.
- Статьи
- Работа по линии «Д»: Довоенная подготовка партизанской войны в СССР // Старинов И. Г. Супердиверсант Сталина: Мины ждут своего часа. М.: Эксмо; Яуза, 2004. С. 330—357.
- Управление партизанскими силами: Ведомственные структуры по организации и управлению партизанским движением (июнь 1941 — лето 1942 гг.) // Старинов И. Г. Заместитель по диверсиям. М.: Эксмо; Яуза, 2005. С. 298—356.
- Милость к падшим: Советские репрессии против нацистских пособников // Великая оболганная война — 2: Нам не за что каяться! М.: Эксмо; Яуза, 2008. С. 98 — 142.
- Эстонский миф о «советской оккупации» // Великая оболганная война — 2: Нам не за что каяться! М.: Эксмо; Яуза, 2008. С. 266—303.
- Партизаны и диверсанты: Предвоенная подготовка партизанской войны в СССР // Неправда Виктора Суворова — 2. М.: Эксмо; Яуза, 2008. С. 305—344; Неправда Виктора Суворова. Два бестселлера в одном томе. М.: Эксмо; Яуза, 2009. С. 531—560.
- «Die Aktion Kaminskiy»: Локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА // Мифы Великой Отечественной. М,: Эксмо; Яуза, 2008. С. 147—193; Мифы Великой Отечественной. М.: Эксмо; Яуза, 2010. С. 122—160.
- Главная тайна армии Андерса: «Мы не можем заставить поляков драться» // Загадочная Отечественная война. М.: Эксмо; Яуза, 2008. С. 162—200.
- «Правительство» Отто Тийфа: что это было? Ещё об одном мифе эстонских политиков и историков // Stoletie.ru, 20.09.2008.
- [www.regnum.ru/news/1527848.html Латышский легион СС: проблемы ответственности и отрицания преступлений: Доклад] (совместно с В. В. Семиндеем)
- Составитель
- Старинов И. Г. Супердиверсант Сталина. Мины ждут своего часа. — М.: «Эксмо», «Яуза», 2004. — 382 c.
- Старинов И. Г. Заместитель по диверсиям. — М.: «Эксмо», «Яуза», 2005. — 383 с.
- Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться! — М.: «Эксмо», «Яуза», 2008. — 430 с.
- Пыхалов И.В, Дюков А. Р. Великая оболганная война. — М.: «Эксмо», «Яуза», 2009. — 765 с.
Информационная аналитика
- Составитель
- Россия на латиноамериканском рынке вооружений. Состояние и перспективы. Информационно-аналитический обзор. — М.: АРМС-ТАСС, 2006. — 80 с (Совместно с В. Ю. Шваревым.), [arms-tass.su/?page=categ&cid=114 аннотация]
Публицистика
- Книги
- Заложники на Дубровке. М.: Эксмо; Яуза, 2009. 288 с.
Напишите отзыв о статье "Дюков, Александр Решидеович"
Примечания
- ↑ «Свободная мысль», 2009, № 8, стр. 142
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/media_item.php?id=365 Историческая память]
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/media_item.php?id=364 Историческая память]
- ↑ [www.regnum.ru/news/979407.html Александр Дюков: Ликбез для эстонских историков]. REGNUM (31 марта 2008). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/65uqvZyXb Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
- ↑ [a-dyukov.livejournal.com/248357.html Записные книжки историка — Некоторые идиоты неизлечимы — 2]
- ↑ [a-dyukov.livejournal.com/230834.html?thread=3779250#t3779250 Записные книжки историка — Отчет о презентации]
- ↑ [a-dyukov.livejournal.com/230834.html?thread=3795890#t379589 Записные книжки историка — Отчет о презентации]
- ↑ 1 2 [a-dyukov.livejournal.com/973256.html Сurriculum Vitae]
- ↑ [www.regnum.ru/news/885509.html Вышла в свет книга «Миф о геноциде: Репрессии Советских властей в Эстонии»] // REGNUM, 15 сентября 2007
- ↑ Емельяненков А. [www.rg.ru/2008/10/30/istoriya.html История не служанка] // Российская газета, № 4783, 30 октября 2008
- ↑ Иноземцев П. [archive.is/20130416224028/www.izvestia.ru/ukraina/article3112890/ Зачем украинские власти пытаются обелить бандеровцев?] // Известия, 11 февраля 2008
- ↑ [www.jewish.ru/news/cis/2008/03/news994260732.php Лекция «Память о Холокосте в странах Балтии и Западной Украине» состоялась в Москве] // jewish.ru, 26 марта 2008
- ↑ 1 2 [www.inosmi.ru/inrussia/20080623/242143.html Неизвестный историк: портрет критика 'Советской истории']
- ↑ [www.mixnews.lv/ru/politics/news/2008-06-10/4631 Глава МИДа: российский историк — психически неуравновешен] mixnews.lv, 10.06.2008
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=xHTSFqXsDG8 Historian Alexander Dyukov exposes lies in «The Soviet Story» film] youtube.com, 20.03.2009
- ↑ [common.regnum.ru/documents/The_Soviet_Story.pdf «The Soviet Story»: Механизм лжи.] — М.: REGNUM, 2008.
- ↑ 1 2 3 [actualhistory.ru/polemics-the-soviet-lies The Soviet Story — механизм лжи//«Актуальная история»]
- ↑ [www.historyfoundation.ru/media_item.php?id=38 Историческая память]
- ↑ [izvestia.ru/news/343556/ Антироссийская пропаганда по-латвийски — Известия]
- ↑ [www.gazeta.ru/politics/2008/05/17_kz_2726821.shtml Молодогвардейцы сожгли Soviet story — Газета. Ru]
- ↑ [zapravdu.ru/content/view/205/1/ Русская история и антирусская пропаганда]
- ↑ [www.sovietstory.com/about-the-film/ The main sponsor of «The Soviet Story» production was the UEN Group in the European Parliament, which supported the film based on a proposal by the members of the European Parliament — Girts Valdis Kristovskis and Inese Vaidere.]
- ↑ [rian.ru/world/20090820/181802350.html Полиция Латвии проверяет заявление о задержании российского историка] // РИА Новости, 20 августа 2009
- ↑ [www.pilsoniska-savieniba.lv/?s=1225407588&fu=read&id=707&open=1&ln=lv «Pilsoniskās savienība» lūdz Drošības policijai aizturēt Krievijas pilsoni Djukovu] // Pilsoniskā savienība
- ↑ [www.telegraf.lv/news/rossiiskii-zhurnalist-opasen-dlya-rezhissera-sovetskoi-istorii Дюков напугал Кристовскиса], Телеграф.lv, 19 августа 2009
- ↑ [www.telegraf.lv/news/dyukov-policiya-bezopasnosti-mnoi-ne-interesovalasy Дюков: Полиция безопасности мной не интересовалась], Телеграф.lv, 20 августа 2009
- ↑ [www.rus-obr.ru/opinions/6284 В Польше делали вид, что Россия отрицает преступление в Катыни]
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/fund_item.php?id=148 Проведенное фондом «Историческая память» исследование выявило факты прямого плагиата в научных работах губернатора Кировской области Н. Ю. Белых] // Официальный сайт фонда «Историческая память»
- ↑ [www.regnum.ru/news/1408216.html Скандал: диссертация кировского губернатора Никиты Белых — плагиат] // ИА REGNUM
- ↑ [archive.is/20120723025623/www.belyh.ru/wp-content/uploads/2011/05/pismo.jpg Письмо В. И. Веремьева]
- ↑ [vz.ru/news/2011/5/25/494208.html Белых ответил на обвинения в плагиате] // Взгляд.ру
- ↑ [www.regnum.ru/news/accidents/1408550.html Обвинённый в плагиате кировский губернатор Белых угрожает критику расправой «в офлайне»] // ИА REGNUM
- ↑ [www.dissernet.org/expertise/belykh.htm Белых Никита Юрьевич] // Диссернет
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/fund_item.php?id=209 Историческая память]
- ↑ [www.vz.ru/politics/2012/2/3/558757.html ВЗГЛЯД / Некомфортное прошлое]
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/fund_item.php?id=215 Историческая память]
- ↑ [historyfoundation.ru/ru/fund_item.php?id=214 Историческая память]
- ↑ [rusnovosti.ru/news/190699/ Объявленный в Латвии персоной нон-грата историк ждет помощи от МИД РФ | Б.СССР | Русская служба новостей]
- ↑ [www.regnum.ru/news/polit/1507219.html После внесения персонами нон грата Дюкова и Симиндея, в МИД РФ был вызван посол Латвии]
- ↑ [baltijalv.lv/news/read/18598 Портал русской общины Латвии — Русский народный Собор обеспокоен реакцией Латвии]
- ↑ [worldwithoutnazism.wordpress.com/2012/03/06/latvia060312/ О героизации ветеранов Ваффен СС в Латвии и недопустимости пересмотра истории Второй мировой войны | Мир без нацизма — World without Nazism]
- ↑ [www.belarus.regnum.ru/news/1505903.html Заявление Московского бюро по правам человека в связи с объявлением двух российских историков персонами нон грата]. REGNUM (4 марта 2012). Проверено 25 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EklZ2VmV Архивировано из первоисточника 28 февраля 2013].
- ↑ Журнал «Свободная мысль», № 8 за 2009 год, стр. 201—206
- ↑ Журнал «Свободная мысль», № 8 за 2009 год, стр. 142
- ↑ [www.svobodanews.ru/content/article/1893914.html Холокост здесь и сейчас], Радио «Свобода»
- ↑ Г. Касьянов, В. Смолій, О. Толочко. [www.history.org.ua/?libid=8858 Україна в російському історичному дискурсі: проблеми дослідження та інтерпретації] / Ін-т історії України НАН України. — Київ: Ін-т історії України НАН України, 2013. — С. 101—102. — 128 с. (укр.)
- ↑ А. Миллер. [www.history.org.ua/?libid=6791 Россия—Украина: как пишется история. Диалоги – лекции – статьи] / Касьянов Г., Миллер А. — Москва: Российский государственный гуманитарный университет, 2011. — С. 28—31, 131—137. — 306 с. — ISBN 978-5-7281-1159-7.
- ↑ [polit.ru/article/2008/05/07/miller/ Алексей Миллер. «Историческая политика» в Восточной Европе: плоды вовлеченного наблюдения. Лекция Алексея Миллера (24.04.2008). — Публичные лекции Полит.ру//Полит.ру, 07.05.2008]
- ↑ [www.polit.ru/lectures/2009/11/05/istpolit.html Историческая политика: update. Лекция Алексея Миллера (22.10.2009). — Публичные лекции Полит.ру//Полит.ру, 05.11.2009]
- ↑ Elita Veidemane. [nra.lv/latvija/91038-vesturnieks-neiburgs-latvija-kars-ir-beidzies.htm Vēsturnieks Neiburgs: "Latvijā karš ir beidzies"] (латыш.). Neatkarīgā Rīta Avīze (2013-3-15). Проверено 18 ноября 2014.
- ↑ [www.kapo.ee/KAPO_aastaraamat_EST_mai09.swf Kaitsepolitseiamet Aastaraamat 2008]
- ↑ [echo.msk.ru/news/613866-echo.html Один из сопредседателей латвийской партии «Гражданский союз» Валдис Кристовкис требует арестовать и допросить российского историка Александра Дюкова, главу фонда «Историческая память»]
- ↑ [www.inosmi.ru/world/20080617/242017.html Автор 'Советской истории': Мне не страшно]
- ↑ [novosti2.err.ee/index.php?Page=Article&Id=159470 Дюков признал свои ошибки в книге о депортациях]
- ↑ [www.novayagazeta.ru/apps/gulag/763.html «Погромить кадры болгар, украинцев выслать навечно»: о национальной политике вождя народов//Новая газета, № 20(41) (спецвыпуск «Правда ГУЛАГа» от 08.11.2010)]
- ↑ [www.historyfoundation.ru/fund_item.php?id=105 «Мемориал» и «Новая газета» дезинформируют общественность// Фонд «Историческая память», 30.11.2010]
- ↑ [www.novayagazeta.ru/apps/gulag/537.html Истерическая память: общество «Мемориал» и «Новую газету» хотят приписать к ведомству Геббельса//Новая газета, № 137 от 6 декабря 2010 г.]
- ↑ [www.lawmix.ru/expertlaw/21374 Распоряжение Президента Российской Федерации от 18 января 2010 года № 31-рп «О награждении Почетной грамотой Президента Российской Федерации и поощрении благодарностью Президента Российской Федерации»]
- ↑ [www.mirtolerantnosti.ru/mir_bez_nacizma/ Объявление о присуждении Международной правозащитной премии «МИР БЕЗ НАЦИЗМА»]
Ссылки
-
— Александр Дюков в «Живом Журнале». - [scepsis.ru/authors/id_537.html Александр Дюков в библиотеке журнала «Скепсис»]
- [publ.lib.ru/ARCHIVES/D/DYUKOV_Aleksandr_Reshideovich/_Dyukov_A._R..html Книги Александра Дюкова в электронной «Публичной библиотеке»]
- [novchronic.ru/sin11.htm Информация об Александре Дюкове на сайте «Новые хроники»]
- [www.avigdor-eskin.com/page.php3?page=6&lang=0&item=370 Книга — приговор преступникам ОУН — УПА]
- [www.inosmi.ru/translation/242143.html «Неизвестный историк: портрет критика 'Советской истории'», Diena, Латвия (перевод inosmi.ru)]
- [www.rus-obr.ru/users/aleksandr-dyukov Публицистика Александра Дюкова] на сайте Русский Обозреватель
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Дюков, Александр Решидеович
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.
В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.
Николай первый встретил ее, так как к графине можно было проходить только через его комнату. При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.
Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», – говорил его взгляд.
– И что шляется? Чего ей нужно? Терпеть не могу этих барынь и все эти любезности! – сказал он вслух при Соне, видимо не в силах удерживать свою досаду, после того как карета княжны отъехала от дома.
– Ах, как можно так говорить, Nicolas! – сказала Соня, едва скрывая свою радость. – Она такая добрая, и maman так любит ее.
Николай ничего не отвечал и хотел бы вовсе не говорить больше о княжне. Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.
Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.
Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню.
– Она очень достойная и прекрасная девушка, – говорила она, – и тебе надо к ней съездить. Все таки ты увидишь кого нибудь; а то тебе скука, я думаю, с нами.
– Да я нисколько не желаю, маменька.
– То хотел видеть, а теперь не желаю. Я тебя, мой милый, право, не понимаю. То тебе скучно, то ты вдруг никого не хочешь видеть.
– Да я не говорил, что мне скучно.
– Как же, ты сам сказал, что ты и видеть ее не желаешь. Она очень достойная девушка и всегда тебе нравилась; а теперь вдруг какие то резоны. Всё от меня скрывают.
– Да нисколько, маменька.
– Если б я тебя просила сделать что нибудь неприятное, а то я тебя прошу съездить отдать визит. Кажется, и учтивость требует… Я тебя просила и теперь больше не вмешиваюсь, когда у тебя тайны от матери.
– Да я поеду, если вы хотите.
– Мне все равно; я для тебя желаю.
Николай вздыхал, кусая усы, и раскладывал карты, стараясь отвлечь внимание матери на другой предмет.
На другой, на третий и на четвертый день повторялся тот же и тот же разговор.
После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым.
«Я ничего и не ожидала другого, – говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. – Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».
Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что то. Это что то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.
В середине зимы она сидела в классной, следя за уроками племянника, когда ей пришли доложить о приезде Ростова. С твердым решением не выдавать своей тайны и не выказать своего смущения она пригласила m lle Bourienne и с ней вместе вышла в гостиную.
При первом взгляде на лицо Николая она увидала, что он приехал только для того, чтобы исполнить долг учтивости, и решилась твердо держаться в том самом тоне, в котором он обратится к ней.
Они заговорили о здоровье графини, об общих знакомых, о последних новостях войны, и когда прошли те требуемые приличием десять минут, после которых гость может встать, Николай поднялся, прощаясь.
Княжна с помощью m lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить о том, до чего ей не было дела, и мысль о том, за что ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не замечая, что он поднялся.
Николай посмотрел на нее и, желая сделать вид, что он не замечает ее рассеянности, сказал несколько слов m lle Bourienne и опять взглянул на княжну. Она сидела так же неподвижно, и на нежном лице ее выражалось страдание. Ему вдруг стало жалко ее и смутно представилось, что, может быть, он был причиной той печали, которая выражалась на ее лице. Ему захотелось помочь ей, сказать ей что нибудь приятное; но он не мог придумать, что бы сказать ей.
– Прощайте, княжна, – сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.
– Ах, виновата, – сказала она, как бы проснувшись. – Вы уже едете, граф; ну, прощайте! А подушку графине?
– Постойте, я сейчас принесу ее, – сказала m lle Bourienne и вышла из комнаты.
Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.
– Да, княжна, – сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, – недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, – а я бы дорого дал, чтобы воротить это время… да не воротишь.
Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.
– Да, да, – сказала она, – но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь…
– Я не принимаю ваших похвал, – перебил он ее поспешно, – напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.
И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.
– Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, – сказала она. – Мы так сблизились с вами… и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, – сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. – Я не знаю почему, – продолжала она, оправившись, – вы прежде были другой и…
– Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, – сказал он тихо. – Иногда тяжело.
«Так вот отчего! Вот отчего! – говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. – Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, – говорила она себе. – Да, он теперь беден, а я богата… Да, только от этого… Да, если б этого не было…» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.
– Почему же, граф, почему? – вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. – Почему, скажите мне? Вы должны сказать. – Он молчал. – Я не знаю, граф, вашего почему, – продолжала она. – Но мне тяжело, мне… Я признаюсь вам в этом. Вы за что то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. – У нее слезы были в глазах и в голосе. – У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря… Извините меня, прощайте. – Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.
– Княжна! постойте, ради бога, – вскрикнул он, стараясь остановить ее. – Княжна!
Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным.
……
Осенью 1814 го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.
В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.
Еще через три года, к 1820 му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.
Начав хозяйничать по необходимости, он скоро так пристрастился к хозяйству, что оно сделалось для него любимым и почти исключительным занятием. Николай был хозяин простой, не любил нововведений, в особенности английских, которые входили тогда в моду, смеялся над теоретическими сочинениями о хозяйстве, не любил заводов, дорогих производств, посевов дорогих хлебов и вообще не занимался отдельно ни одной частью хозяйства. У него перед глазами всегда было только одно именье, а не какая нибудь отдельная часть его. В именье же главным предметом был не азот и не кислород, находящиеся в почве и воздухе, не особенный плуг и назем, а то главное орудие, чрез посредство которого действует и азот, и кислород, и назем, и плуг – то есть работник мужик. Когда Николай взялся за хозяйство и стал вникать в различные его части, мужик особенно привлек к себе его внимание; мужик представлялся ему не только орудием, но и целью и судьею. Он сначала всматривался в мужика, стараясь понять, что ему нужно, что он считает дурным и хорошим, и только притворялся, что распоряжается и приказывает, в сущности же только учился у мужиков и приемам, и речам, и суждениям о том, что хорошо и что дурно. И только тогда, когда понял вкусы и стремления мужика, научился говорить его речью и понимать тайный смысл его речи, когда почувствовал себя сроднившимся с ним, только тогда стал он смело управлять им, то есть исполнять по отношению к мужикам ту самую должность, исполнение которой от него требовалось. И хозяйство Николая приносило самые блестящие результаты.
Принимая в управление имение, Николай сразу, без ошибки, по какому то дару прозрения, назначал бурмистром, старостой, выборным тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если б они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись. Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в дебет и кредит (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами. Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться. Ленивых, развратных и слабых он одинаково преследовал и старался изгонять из общества.
