Каллистрат (католикос-патриарх всея Грузии)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Каллистрат и фамилией Цинцадзе.

Католикос-Патриарх Каллистрат კათოლიკოს-პატრიარქი კალისტრატე<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
76-й Святейший и Блаженнейший Католикос-Патриарх всея Грузии, Архиепископ Мцхетский и Тбилисский
21 июня 1932 — 3 февраля 1952
Предшественник:	Христофор III
Преемник:	Мелхиседек III
Митрополит Манглисский
31 октября 1925 — 21 июня 1932
Имя при рождении:	Каллистрат Михайлович Цинцадзе
Оригинал имени при рождении:	კალისტრატე მიხეილის ძე ცინცაძე
Рождение:	12 апреля 1866(1866-04-12) село Тобаниери, Ванский район, Имеретия, Российская империя
Смерть:	3 февраля 1952(1952-02-03) (85 лет) Тбилиси, Грузинская ССР, СССР

Католикос-Патриарх Каллистра́т (груз. კათოლიკოს-პატრიარქი კალისტრატე, в миру Каллистра́т Миха́йлович Цинца́дзе, груз. კალისტრატე მიხეილის ძე ცინცაძე; 12 апреля 1866, село Тобаниери, Имеретия — 3 февраля 1952, Тбилиси) — епископ Грузинской православной церкви, Католикос-Патриарх всея Грузии, Архиепископ Мцхетский и Тбилисский. Автор трудов по истории Грузинской православной церкви.

Католикос Каллистрат был видным историком и источниковедом Грузинской Церкви, исследователем наследия Шота Руставели и грузинской христианской литературы. Ему принадлежит ряд важных научных статей и монографий. Доктор богословия.

Биография

Родился 12 апреля 1866 года в семье священника в маленьком селе Тобаниери в Имеретии (ныне Ванский район).

Учился в Кутаисском духовном училище, а затем — в Тифлисской духовной семинарии, которую закончил в 1888 году. Выделялся в том и в другом учебном заведении своими способностями и прилежанием, окончив духовное училище и духовную семинарию первым по списку.

Его, как одарённого студента, Давид Сараджишвили за свой счёт отправил в Киевскую духовную академию, которую он окончил в 1892 году со званием кандидата богословия.

В Киеве он познакомился со своей будущей женой немкой Отилией Томас, лютеранкой по вероисповеданию. Вскоре она приняла православие с именем Нино.

В 1892 году Каллисрат Цинцадзе был рукоположен в сан священника к Дидубийской церкви Тифлиса (ныне Тбилиси). В 1903 году переведен был в Тифлисскую Квашветскую церковь. В 1909 году возведен был в сан протоиерея.

Проходя в течение тридцати двух лет служение в различных храмах Тифлиса занимал следующие должности: был законоучителем Дворянской гимназии, мужской гимназии имени Левандовского, 1-й мужской гимназии и был членом правления Тифлисской духовной семинарии. При этом пастырская деятельность сочеталась в его жизни с общественной.

Будучи священником, отец Каллистрат вместе с тем в разное время исполнял обязанности члена Городской думы, секретаря и члена учёных обществ. Был сторонником восстановления автокефалии Грузинской Церкви.

После открытия Тбилисского университета в 1918 году ему предложили звание профессора и возможность чтения лекций, но взамен потребовали остричь бороду и снять омофор, на что протоиерей Каллистрат ответил отказом: «Моей пастве не изменю!» Тем не менее это не помешало ему пожертвовать свою огромную библиотеку только что основанному университету.

В 1923 году Каллистрата Цинцадзе вместе с Католикосом-Патриархом Амвросием и другими священниками арестовали и посадили в Метехскую тюрьму. Вышел на свободу в 1925 году.

Овдовев, 31 октября 1925 года без пострижения в монашество был хиротонисан во епископа и одновременно возведён в сан митрополита Манглисского.

21 июня 1932 года на VI Соборе Грузинской Церкви был избран католикосом-патриархом всея Грузии, архиепископом Мцхетским и Тбилисским. 24 июня состоялась его интронизация в соборе Светицховели.

Вступив в управление Церковью, он стремился приостановить процесс закрытия, разрушения и разграбления храмов и монастырей, старался сохранить лояльные отношения с советской властью и добивался облегчения налогового гнёта на Церковь. Он не раз обращал внимание советских властей на нарушения закона «О свободе совести». Благодаря совместным действиям Католикоса-Патриарха и грузинской интеллигенции от разрушения были спасены тбилисские храмы Метехи и Квашвети, а также церкви Гелатского монастыря. Особой заботой Католикоса-Патриарха было добиться признания самопровозлашённой автокефалии Грузинской Церкви поместными Православными Церквами.

Во время Великой отечественной войны советское правительство смягчило свою религиозную политику и католикос-патриарху удалось добиться улучшения положения Церкви. По личному ходатайству католикоса-патриарха за время войны из лагерей были выпущены епископ Ефрем (Сидамонидзе), протоиерей Иоанн Лозовский, протодиакон Амвросий Ахобадзе; были открыты 23 церкви.

Уже 7 ноября 1942 года газета Известия опубликовала юбилейное приветствие Сталину за подписью Католикос-Патриарха Каллистрата (телеграмма местоблюстителя Московского патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) появилась тремя днями позже, 10 ноября). Избрание митрополита Сергия патриархом дало повод католикосу прислать поздравительную телеграмму 14 сентября 1943 года с выражением надежды на упорядочение отношений между Церквами. Восстановление общения последовало 31 октября того же года, ознаменовавшись сослужением католикоса-патриарха с архиепископом Ставропольским Антоний (Романовский) в кафедральном Сионском соборе Тбилиси. 10 ноября 1943 года Священный Синод, заслушав доклад архиепископа Ставропольского Антония, определил: «молитвенное и евхаристическое общение между обеими автокефальными Церквами-Сестрами, Русской и Грузинской, к нашей общей радости, восстановленным». Этим же решением в подчинение Грузинской православной церкви передавались русские приходы на всей территории Грузинской ССР с предоставлением им права «сохранять в своей богослужебной и приходской практике те порядки и обычаи, которые они наследовали от Русской Церкви», кроме того Синод определил «просить Святейшего Патриарха-Католикоса принимать к своему разрешению церковные дела и православных русских приходов, находящихся в Армении, которые хотя и проживают вне пределов Грузинской ССР, но по дальности расстояния и другим подобным внешним причинам затрудняются обратиться к подлежащей русской церковной власти».

В годы войны Грузинская Церковь собирала пожертвования на нужды фронта, за что католикос-патриарх неоднократно получал благодарственные телеграммы от И. В. Сталина. 2 февраля 1943 года в газете «Известия» было опубликовано адресованное Сталину сообщение Католикоса-Патриарха Каллистрата о том, что «верующие Грузинского Католикосата вносят в отделение Государственного Банка 85.000 рублей на нужды Красной Армии» и краткий ответ Сталина. 8 марта 1944 года в «Известиях» была опубликована «просьба» Католикоса-Патриаха Каллистрата «принять на праздничные подарки героям защитникам Родины незначительное приношение в 150.000 рублей» с кратким ответом Сталина.

28 марта 1945 года возглавил Церковный Собор Грузинской Православной Церкви который принял новое «Положение об управлении Грузинской Православной Церковью».

Участник проходившего с 31 января по 2 февраля 1945 год Поместного Собора Русской Православной Церкви.

Участник проходивших в июле 1948 года торжеств, посвящённых 500-летию автокефалии Русской Православной Церкви и совещания глав поместных Православных Церквей в Москве. Как старейший по возрасту из всех присутствовавших, восседал неизменно по правую руку Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, в чёрной рясе и черном куколе с бриллиантовым крестом.

5 августа 1950 года годы участвовал в трёхсторонней встречу в Тбилиси с патриархом Московским и всея Руси Алексием I и католикосом всех армян Геворгом VI,

23 июля 1951 года был участником собрания предстоятелей пяти автокефальных Православных Церквей в Троице-Сергиевой Лавре.

Скончался 3 февраля 1952 года в Тбилиси. На его погребении в Тбилисском Сионском соборе присутствовала делегация Русской Православной Церкви. Погребён в Сионском соборе.

Сочинения

• Автокефалия Грузинской Церкви (Исторический очерк IV—XI вв.). Тифлис, 1905
• Историческая справка по вопросу об автокефальности Грузинской Церкви: Ответ Г. В. Самуилову. Тифлис, 1906.
• Телеграмма святейшего Каллистрата, католикоса-патриарха всея Грузии // «Журнал Московской Патриархии», № 1, 1950

Ссылки

• [library.church.ge/index.php?option=com_content&view=article&id=388 სრულიად საქართველოს კათოლიკოს-პატრიარქი უწმიდესი და უნეტარესი კალისტრატე (1932—1952 წლები)]

Отрывок, характеризующий Каллистрат (католикос-патриарх всея Грузии)

В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.