Каракилисское сражение
| Каракилисское сражение | |||
| Основной конфликт: Кавказский фронт | |||
 Наступление турецких войск в 1918 году | |||
| Дата |
25 — 28 мая 1918 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа армян | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Каракилисское сражение (арм. Ղարաքիլիսայի ճակատամարտ) произошло 25—28 мая 1918 года, между турецкими и армянскими войсками, у Каракилиса[2].
Наступление турецких войск
После победы Октябрьской революции русская армия оставила Западную Армению, и Кавказский фронт, против внушительной турецкой армии. Армянскими войсками командовал генерал Назарбеков.
Нарушив перемирие, турецкая армия в начале 1918 года вторглась в Западную Армению, захватив несколько городов (Эрзурум, Сарыкамыш, Карс, 15 мая — Александрополь). Армянские войска отступали под натиском превосходящих сил противника, вместе c ним уходили тысячи беженцев, безопасность которых обеспечивал отряд Андраника. Из Александрополя часть турецких войск двинулась к Эривани (см.: Сардарапатское сражение), другая часть — на Караклис. После двух дней боев у Джалалоглы (ныне Степанаван), отряд Андраника 20 мая сосредоточился в селе Дсех, а затем подошёл к Дилижану.
Силы сторон
Армянские войска у Ванадзора насчитывали 6 тыс. солдат, 70 орудий и 20 пулеметов[1], у турок было 10 тыс. солдат, 70 орудий и 40 пулеметов. Армянским войскам на помощь пришли добровольцы из соседних сел.[1]
Битва
В течение 3 дней (25-28 мая) были ожесточенные бои на подступах к Базуму. Как армяне, так и турки понесли чувствительные потери. В мае 26 армянские войска заняли Ванадзор и начали контрнаступление. Турки были вынуждены отступить, но получив подкрепление перешли в наступление. Турки заняли Варданлу, затем Ванадзор, в бою за Ванадзор обе стороны понесли большие потери. Хотя туркам и удалось занять Ванадзор и вырезать почти всё население (около 4 тысяч человек), несмотря на это они натолкнулись на сильное сопротивление, в результате которого турки решили не продвигаться вглубь Армении.
Последствия
Командир турецких войск Вехиб паша после битвы, во время переговоров в Батуме, признавал, что Каракилисское сражение было исключительным в истории происходившей войны; армяне доказали, что они могут быть лучшими воинами мира[3]. Сардарапатское, Баш-Апаранское и Караклисское сражения продемонстрировали силу единства армян, поднявшихся на защиту своей родины. Армянские войска вместе с ополченцами преградили путь турецким интервентам на Эривань и Араратскую долину, что позволило создать Республику Армения.
Напишите отзыв о статье "Каракилисское сражение"
Примечания
Ссылки
- [www.genocide.ru/enc/karakilisa-battle.htm Каракилисское сражение]
Отрывок, характеризующий Каракилисское сражение
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
