Кох, Кеннет

Кеннет Кох

Джей Кеннет Кох (англ. Kenneth Koch; 27 февраля 1925, Цинциннати, штат Огайо — 6 июля 2002, Нью-Йорк) — американский поэт, драматург, педагог, профессор, доктор философии. Член Американской академии искусств и литературы с 1996 года.

Один из ведущих представителей Нью-Йоркской поэтической школы, наряду с Джоном Эшбери, Фрэнком О’Хара, Джеймсом Шайлером и Барбарой Гест.

Биография

В юности познакомился с творчеством П. Шелли и Д. Китса, стал писать стихи.

Участник Второй мировой войны, в 18-летнем возрасте воевал в составе пехоты США на Филлипинах.

После войны получил образование в Гарварде, где среди его преподавателей был поэт и прозаик Делмор Шварц, там же познакомился с поэтом Джоном Эшбери, вместе с который позже стоял у истоков Нью-Йоркской поэтической школы и который оказал на него большое влияние.

Будучи студентом Гарварда получил престижную премию Glascock Prize. После окончания университета в 1948 году переехал в Нью-Йорк. Продолжил учёбу в Колумбийском университете и получил степень доктора философии.

В 1951 в Калифорнийскийом университете в Беркли познакомился со своей будущей женой Дженни Элвуд, в 1954 они поженились и более года жили в Италии и Франции, за счет полученного Кеннетом гранта по программе Фулбрайта.

В 1959 стал преподавать сравнительное литературоведение в Колумбийском университете. Преподавал в университете более 40 лет.

Подобно многим известным американским писателям, читал лекции о литературе в учебных заведениях, вёл занятия по стихотворному творчеству и теории стиха. Необходимо отметить, что преподавательская деятельность Кеннета Коха едва ли не более значительна, чем его поэтический опыт. Например: его литературные студии, проведенные в рамках гуманитарных изысканий несколько лет назад в одном из домов для престарелых, можно рассматривать как достойный восхищения нравственный акт. Больные, одинокие, старые люди благодаря энтузиазму Кеннета Коха открыли новое чувство — радость поэтической свободы, позволившее им испытать, казалось бы утраченный, интерес к жизни…

В 1960—1962 редактировал легендарный журнал экспериментальной поэзии и прозы «Locus Solus» рус. уединенное место или особенное место). В 1962 получил писательскую стипендию Wagner College в качестве писателя-резидента (writer in residence).

Первая жена Коха умерла в 1981 году. Второй раз женился в 1994 на Карен Куллер.

Умер в 2002 году от лейкемии.

Творчество

Автор книг стихов: «Непрерывность» (1961), «Благодарность и другие стихи» (1962), «Радости мира» (1969) и т. д.

К. Кох — сторонник непрерывной поэзии. Его залитые солнцем, яркие тексты — нескончаемый поток живых частиц и теплых, загадочных фрагментов обыденной реальности. Это не хаос, а взнузданный, контролируемый хаос. Несмотря на отсутствие традиционной линеарности и привычной сюжетности, эти произведения обладают повествовательным движением, которое сообщает о реальном существовании предмета в конкретном, осязаемом пространстве. Множество неожиданных ассоциативных пятен и различные ритмические длинноты, перетекая друг в друга, служат именно этой задаче — ощущению протяженной, единой бытийности и целостной красоты. Поэтическое лицо К. Коха — это старый, улыбающийся гуманизм.

В 1995 году стал лауреатом премии Боллингена.

Избранные произведения

• Poems (1953)
• Ko: or, A Season on Earth (1959)
• Permanently (1961)
• Thank You and Other Poems (1962)
• Bertha, & other plays (1966)
• Poems from 1952 and 1953 (1968)
• Sleeping with Women (1969)
• The Pleasures of Peace and Other Poems (1969)
• When the Sun Tries to Go On (1969)
• Wishes, Lies, and Dreams: Teaching Children to Write Poetry (1970)
• A Change of Hearts: Plays, Films, and Other Dramatic Works 1951—1971 (1973)
• Rose, Where Did You Get That Red? Teaching Great Poetry to Children (1973)
• The Art of Love: Poems (1975)
• The Red Robins (1975, роман)
• The Duplications (1977)
• I Never Told Anybody: Teaching Poetry Writing in a Nursing Home (1977)
• From the Air (1979)
• The Burning Mystery of Anna in 1951 (1979)
• Days and Nights (1982)
• On the Edge (1986)
• Seasons on Earth (1987)
• One Thousand Avant-Garde Plays (1988)
• Hotel Lambosa (1988)
• Selected Poems 1950-82 (1991)
• Hotel Lambosa (1993)
• On the Great Atlantic Rainway: Selected Poems 1950—1988 (1994)
• One Train (1994)
• The Gold Standard (1996)
• Straits (1998)
• Making Your Own Days: The Pleasures of Reading and Writing Poetry (1998)
• New Addresses (2000)

Ссылки

• [www.poetryfoundation.org/poems-and-poets/poets/detail/kenneth-koch Kenneth Koch] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кох, Кеннет

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.