Кхаравела
| Кхаравела | ||
| ||
|---|---|---|
| 193 до н. э. — 170 до н. э. | ||
| Предшественник: | Кетараджа | |
| Преемник: | Кудепасири | |
| Вероисповедание: | джайнизм | |
| Династия: | Махамедхавахана | |
Кхаравела — третий и величайший правитель Калинги (современная Орисса) приблизительно с 193 года до н. э. по 170 год до н. э. из династии Махамедхавахана. Главными источниками информации о Кхаравеле являются семнадцать строк наскальной надписи Хатигумпха в одной из пещер Удаягири около Бхубанешвара, Орисса.
В течение правления Каравелы, династия Чеди вернула известность и восстановила потерянную власть и славу Калинги, подчиненной Ашокой после разрушительной войны. Вооруженные силы Калинги были восстановлены Кхаравелой: под умелым руководством Кхаравелы государство Калинга получило протяженную приморскую территорию с торговыми путями, связывающими его с государствами на территориях современных Шри-Ланки, Мьянмы, Таиланда, Вьетнама, Камбоджи, островами Борнео, Бали, Суматрой и Явой. Кхаравела провёл много успешных кампаний против государств Магадха, Анга, Сатаваханов и областей Южной Индии (Империя Пандья, современный Андхра-Прадеш) и расширил Калингу до Ганга и Кавери.
Несмотря на веротерпимость, Кхаравела покровительствовал джайнизму.[1][2]
Время правления
Установление правильных дат правления Кхаравелы — непростая задача.
На основании надписи Хатигумпха, разумно поместить даты правления Кхаравелы во второй половине I века до н. э. Точное время на данный момент установить невозможно. Споры по поводу определения точной даты продолжатся до тех пор, пока не будут обнаружены какие-либо другие данные.
Индийский нумизмат П. Л. Гупта предположил, что надпись Хатигумпха относится к II веку нашей эры:[3] «В 8й строке надпись Хатигумпха упоминает явана-раджу, сбежавшего к Матхуре, когда он осознал силу Кхаравелы. Имя явана-раджи содержит три знака, из которых второй может быть ясно прочитан как ма или ми. Имя предположительно было восстановлено как Димита и подразумевало Деметрия, индо-греческого царя. Но уже в 1951 я думал, что это был Вимака, то есть Вима Кадфиз».
Эта трактовка является спорной, так как царь определен как явана, а не кушан или тухара, не сака и не пахлава. Неизвестны другие случаи, когда бы император Кушан был упомянут как явана, а Вима Кадфиз — как Вимака. Кроме того, используя палеографические методы, проблемно датировать текст Хатигумпха так поздно (пралением Вимы Кадфиза около 90-110 гг. н. э). Специалисты по индийским надписям склоняются ко времени, приблизительно современному надписям в Санчи (правление Сатакарни из династии Сатаваханов (I век до н. э.))
Военные походы
В строке 4 надписи Хатигумпха говорится, что на втором году правления Кхаравела послал на запад сильную армию, включающую конницу, слонов, пехоту и колесницы к западной четверти, не обращая внимания на Сатакарни. Царство «Асиканагара» было напугано достижением армией Кхаравелы реки Канхавемна. Некоторые ученые предпочитают читать Масиканагара вместо Асиканагара и определяют её местонахождение в прибрежной части Андхра-Прадеша.
В одной из надписей на санскрите говорится: «Город Масиканагары был захвачен с помощью кшатриев из рода Касван».
Согласно Садананде Агравалу, интерпретация города как «Масиканагары» не имеет основания. Канхавемна обычно отождествляется с рекой Кришна, протекающей в прибрежной части Андхра-Прадеша. Но Кришна находится намного южнее Калинги, но не западнее, как утверждается в надписи (Деванагари: पछिमदिस). Однако существует другой поток, текущий к западу от калинги в Видарбхе и известная в настоящее время как Канхан, находящийся в 17 км к северо-западу от Нагпура и впадающий в реку Вена (Ваинганга). Этот объединенный поток и называли в надписях Канхавемной.
Во время интенсивных археологических раскопок в Адаме (район Нагпура) нашли печати, принадлежавшие Асикаджанападе, что решило также проблему местонахождения исторической Асиканагары, царь которой и его люди ужаснулись от прибытия армии Кхаравелы. Вследствие раскопок в Адаме процветающего города, профессор А. М. Шастри полагает, что Адам и есть Асиканагара из надписи Хатигумпха. Стоит отметить, что оттиск терракотовой печати был обнаружен в Адаме, расположенном на правом берегу реки Ваинганга, который читается как Асикаджанападаса (Деванагари: असकजनपदस).
Надпись Хатигумпха сообщает, что в четвёртом году царствования Кхаравелы снова было совершено вторжение на территорию Сатаваханов. Во время этой кампании армия Калинги стремительно прошла территории Ратхиков и Бходжаков, населяющих западный Декан. Их лидеры, возможно, были подчиненными или вассалами правителя Сатаваханов Сатакарни.
Весьма вероятно, что Ратхики обитали в южной части Махараштры и соседнем Карнатаке (Андхра-Прадеш), где было найдено большое количество монет нескольких вождей, названных в них «Махаратхи». Что касается Бходжаков, не является невозможным, что они процветали в области Гоа и смежных частях Карнатаки, где цари Бходжа правили несколько столетий спустя. В результате этой победы сюзеренитет Кхаравелы распространился от восточного до западного моря.
На восьмом году царствования, через три года после войны в западной Индии, звуки военных труб Калинги были услышаны в северном направлении. Кхаравела вступил на территорию Магадхи и победил в важном бою армию этого государства у Горатхагири. Затем он предпринял штурм отдаленной крепости, охраняющей Радажгриху, бывшую столицу Магадхи. Сильный форт был разрушен, и Радажгриха оказалась в большой опасности.
Горатхагири отождествляется с современной возвышенностью Барабар в округе Гая в штате Бихар. В Сабхапарве Махабхараты с этой возвышенности, названной Горатхагири, Кришна, Бхима и Арджуна обозревали Гирив-раджу (Радажгриху), столицу Магадхи.
Именно к этому кризисному времени относится продвижение в Магадху индо-греческого царя, занявшего Матхуру. Имя царя было прочитано как «Димита», и многие ученые посчитали его известным царем Деметрием, сыном и преемником Эвтидема (2 век до н.э). В ознаменование этой победы над индо-греками и заклятым врагом Магадхой Кхаравела построил большой победный дворец в Калинганагари стоимостью три миллиона восемьсот тысяч монет.
В десятом году произошел другой поход на север. Согласно надписи Хатигумпха, в этом году он отправил свою армию к Бхаратаварше. Доктор Саху замечает:
«В эпиграфических надписях Индии название Бхаратаварша впервые появляется в Хатигумпхе. В то время оно обозначало Северную Индию.»
В двенадцатом году правления Кхаравела собрал большую армию против Уттарапатхи (северо-западная Индия). Это нападение на Северную Индию было третьим, несколько царьков, вероятно, индо-греков, были вынуждены сдаться. На обратном пути Кхаравела запланировал последнее столкновение с Магадхой. Армия Калинги расположилась на берегу Ганга недалеко от Паталипутры. Люди Магадхи были в ужасе при виде слонов и лошадей. Брихаспатимитра, царь Магадхи был унижен Кхаравелой и коснулся его ног. Многие известные ученые считают Брихаспатимитру и Пушьямитру, основателя династии Шунга, одним лицом.
Перед возвращением монарх вернул из Магадхи самый славный и безусловно самый важный военный трофей в свою родную землю — Подлинного Идола калингских джайнских тиртханкаров. Эти тиртханкары когда-то были бесценной религиозной реликвией Калинги, но были увезены в Магадху во время первой волны вторжения с севера императором Магадхи Махападманандой.
Доктор Н. К. Саху отметил: «Таким образом, за короткий промежуток времени, десять лет (со второго по 12й годы царствования), Кхаравела достиг ряда блестящих побед. Его власть простиралась от северо-западной Индии далеко на юг.»
Вероятно, он оставлил трон на 13-м году правления, и его сын Кудепасири стал следующим царем Калинги.
Напишите отзыв о статье "Кхаравела"
Примечания
- ↑ [www.freeindia.org/biographies/kharavela/page6.htm Maharaja Kharavela]. Проверено 16 января 2012. [www.webcitation.org/6DWyUATrR Архивировано из первоисточника 9 января 2013].
- ↑ [www.freeindia.org/biographies/kharavela/page13.htm Maharaja Kharavela's Family]. Проверено 16 января 2012. [www.webcitation.org/6DWyUf87C Архивировано из первоисточника 9 января 2013].
- ↑ Kusâna Coins and History, D.K. Printworld, 1994, p.184, note 5; reprint of a 1985 article
Отрывок, характеризующий Кхаравела
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
