Лакшми-пурана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лакшми-пурана — поэтическое произведение поэта Баларама Даса, одного из великих Орийских поэтов[1] в период Панчасакхи[2]. Текст датируется XV-м веком. Лакшми-пурана является, по сути, первой ласточкой феминистического движения в Индии — текст описывает социальные структуры и гендерное неравенство в средневековой Ориссе и выражает протест против гегемонии мужчин. Также текст обращается к самой женщине с фактическим требованием честно нести свои обязанности дочери, супруги и матери.

Лакшми-пурана является священным текстом для многих жителей как самой Ориссы, так и соседних штатов. В тексте также содержится описание Лакшми-пуджи, которую надлежит совершать каждый четверг месяца Маргаширша[1].

Напишите отзыв о статье "Лакшми-пурана"



Литература

  • Mansingha, Mayadhar (1962) History of Oriya literature Sahitya Akademi, New Delhi.
  • Текст [www.odia.org/books/LaxmiPurana.pdf Лакшми-пураны] на языке Ория.

Примечания

  1. 1 2 Mansingha, Mayadhar (1962)
  2. Более подробно смотри: Орийская литература — Эпоха Панчасакхи (англ.)

Отрывок, характеризующий Лакшми-пурана

– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.